Водный мир (СИ) - Райот Людмила - Страница 27

Цисса делает многозначительную паузу, повиснувшую в воздухе жирным вопросительным знаком.

— Вы хотите, чтобы я одолжил денег на модернизацию? — Никель хмурится и озвучивает предположение, закравшееся нам в голову одновременно.

— Нет, что вы! Не одолжили, а выгодно вложили. Проспонсировали важное и правильное дело.

Никель меняется в лице, являя на свет одну из своих самых ненормальных улыбок.

— Как вас зовут, молодой человек? Цисса? Цисса, вы сказали, что мои идеи были хороши… Но, кажется, вы переплюнули меня в качестве генерируемых идей, — он несколько раз хлопает в ладоши и хохочет в своей фирменной манере, приседая в коленях и запрокидывая назад голову, — Ваше предложение — гораздо, гораздо лучше!

— Значит, вы согласны? — атлант снова надевает очки и принимает деловой вид.

— Ну, разумеется! — Ник вытирает выступившие то ли от смеха, то ли от жадности, слезы. — Разве можно отказаться от столь выгодного проекта?

— Отлично. Обсудим детали на корабле.

Захватив последних пассажиров и отдав прощальный гудок, крешейк поднимает в воздух судно и плавно скользит в обратном направлении, набирая скорость.

Не желая терять ни минуты, Цисса берет Никеля в оборот и уводит его в сторону официальных, украшенных деревом помещений. Я не иду вслед за ними, происходящее вызывает у меня двойственное чувство. Заинтересованность жизнью Атлантиса, это, конечно, здорово, но вот вбухивать кучу денег на модернизацию какого-то там острова… Вряд ли это действительно выгодное вложение.

Я нахожу Тимериуса в обеденном зале. Он стоит около панорамного окна и смотрит на медленно отдаляющийся зеленый остров. Не вижу его глаз, но почему-то кажется, что в них тоска. Отчаянно цепляюсь хоть за какой-то отголосок спокойствия в распространяемой им ауре, но вместо него ощущаю звенящую пустоту.

— Зачем пришла? — спрашивает хамелеон, все еще стоя ко мне спиной.

Не слишком ласковая встреча. Если он думал избавиться от меня, окатив привычным холодом и презрением, то просчитался: я готова к такому повороту событий, поэтому отвечаю вопросом на вопрос.

— А как ты узнал, что это именно я?

Тимериус поворачивается и долго смотрит на меня.

— Все люди по-своему воздействуют на эфир. Забивают его шумами и помехами. В том числе и ты.

— И как ты отличаешь мои помехи от других?

— Как вихрь хаоса, беспорядка и возможных разрушений, — его глаза сужаются, но я пропускаю мимо ушей открытое недружелюбие.

Тщательно обдумываю его слова, а потом киваю.

— Всегда знала, что я особенная.

У Тима вырывается смешок. В завывающей вокруг невидимой вьюге намечается потепление.

— Так зачем ты пришла?

В горле встает ком, и я протягиваю ему сцантис с острова. Наверное, мой подарок выглядит жалко, но это моя попытка вернуть мир в наши некогда хорошие отношения.

— Спасибо, что помогаешь мне освоиться в водном мире.

"А еще — за внимательность, атлантийское платье, разговор с гереро и за брошь из фиори", — думаю я, не решаясь перечислить все это вслух. Есть столько поводов сказать Тимериусу "спасибо", а я, вместо чего-то стоящего, притащила ему жалкий одинокий фрукт. Стыдоба.

Тим берет сцантис и смотрит на него без особого восторга.

— Это точно благодарность? — уточняет он.

— А что же еще? — медленно, но верно начинаю закипать. Его игра в недотрогу переходит все разумные границы. Я в прямом смысле рисковала своей репутацией ради него, заигрывая с островитянками и пронося этот долбаный плод на корабль, спрятав его подальше (мало ли что?) от строгих военных. Неужели нельзя проявить хоть каплю вежливости в ответ?

— Больше смахивает на покушение на убийство. Этот сцантис еще зеленый. Недозрелый, — Тимериус тихо смеется. — Может вызывать кишечные расстройства и ряд сопутствующих заболеваний. Впрочем, раз это подарок…, - атлант становится серьезным, вытирает фрукт о майку и подносит ко рту.

— Стой! Не надо! — кричу я, но Тим уже вонзает в него зубы. На миг прикрывает глаза, жмурится и продолжает есть, как ни в чем ни бывало, а до меня долетает знакомый кисло-сладкий аромат, усиленный неспелостью цитрусового экземпляра.

Катастрофа! С ужасом смотрю на то, как Тимериус доедает фрукт до конца и хватается за живот. Бросаюсь к нему, но тут же понимаю, что он содрогается не от боли, а от еле сдерживаемого хохота.

— К счастью, я тоже особенный, и могу выдержать атаку неспелым сцантисом.

Даже не знаю, что на это ответить. Я не ожидала от Тима подобного дурачества. Ненормальность распространяется среди нас со скоростью эпидемии. Обидеться на глупый розыгрыш или тоже посмеяться? По крайней мере, он перестал распространять флюиды холода, и снова стал напоминать себя прежнего, веселого и жизнерадостного.

Мы ужинаем вдвоем. Никель все еще не объявился после беседы с Циссой, и я тихо радуюсь этому. Никелю с хамелеоном лучше какое-то время побыть поодиночке.

— Значит, ты решила пойти на остров вместе с руководством?

— Да. Хотела спросить твоего мнения, но ты куда-то запропал.

Тимериус думает, вертя в руках вилку, потом кивает.

— И правильно сделала. Уважение сильных людей нельзя заслужить, отсиживаясь в тылу.

— Тогда почему ты теперь предпочитаешь тыл? Почему не пошел вместе со всеми? — слова вырываются быстрей, чем я успеваю подумать. Прикусываю язык, интуитивно чувствуя, что зашла на неведомую территорию тайны, окутывающей отношения Тима с сородичами, но поздно: лицо атланта снова каменеет.

— Потому что мне его в любом случае не заслужить.

— Но почему? — беспомощно повторяю я и натыкаюсь на глухую стену отстраненности. Атлант замыкается в себе и дальше ест молча, не желая даже смотреть в мою сторону.

Доедаем в напряженной тишине и расходимся каждый по своим делам. Я устаю держать хорошую мину при плохой игре и чуть не плачу, возвращаясь в каюту. Мне до чертиков обидно: хотела, как лучше, а в итоге сделала лишь хуже, одной необдуманной фразой разрушив все недавние достижения.

Но обидней всего то, что я до отвратительной, скручивающей внутренности в жгут тошноты понимаю: попытка заведома была обречена на провал. Наши отношения никогда не станут прежними.

3. Эпическое падение

К вечеру разыгрывается традиционный атлантийский шторм — маленький апокалипсис с прошибающим вплоть до основ мироздания громом и яростными вспышками молний. В перерывах между потоками дождя, сплошной стеной стекающими по окнам, открывается душераздирающий вид на беснующееся море и огромные, увенчанные пенными шапками волны. Крешейк прекрасно держится на воде и в непогоду — наконец становится понятно истинное предназначение его суставчатых ног-подпорок: они, то сгибаясь, то разгибаясь, подстраиваются под высоту волн, удерживаю само судно в неподвижном положении. Сейчас корабль еще больше похож на водного жука, попеременно перебирающего длинными конечностями.

Я немного любуюсь на находящиеся в непрестанном движении мощные, мокрые от дождя и брызг механизмы, лучше всяких слов доказывающие существование в Атлантисе высоких технологий особого, океанского назначения, и иду к себе в каюту. Там качка совсем не чувствуется, и я могу попытаться навсегда забыть это зрелище.

Не дожидаясь, пока объявится Ник, рано ложусь спать и также рано встаю. К утру шторм ослабевает, но солнце все еще не в силах прорвать плотной слой свинцовых, клубящихся туч. Мир представляет собой тусклое, от края до края серое полотно. Я иду по пустынным коридорам, отливающим тусклой бронзой, и завтракаю в одиночестве, довольствуясь обществом молодого стюарда, накрывающего на стол. Не хочу видеть ни Тимериуса, ни Никеля. Мне нравится быть одной. Нравится молчать. Лишь в такие моменты я могу отличать свои желания от желаний, приносимых в меня спутниками.

После завтрака я снова уединяюсь. Есть вещь, которую мне нужно попробовать сделать и обязательно — в одиночестве. Давно пора научиться находить общий язык со своей транс-формой.