Пыль всех дорог (СИ) - Ракшина Наталья - Страница 2

Диген также провел блестящие переговоры с местным населением по поставке абхазской аджики и домашнего вина в свой ресторан. Ковалев стал свидетелем фрагмента заключения сделки, когда выискивал подопечного на рынке Сухума. Подопечный оживленно общался с колоритным дедулей, возраст которого определению не поддавался: то ли ему семьдесят лет, то ли девяносто восемь, не поймешь. Общение происходило под дегустацию неких продуктов из разных бочонков с краниками.

— Так… — протянул лже-Шехирев, протирая очки и причмокивая губами, — краситель… ароматизатор… диоксид серы…

— Да ты что, дорогой! — Обиделся дедуля. — Чистая «Изабелла»!

— Не чистая, дед, и никакая Изабелла там ни попой не сидела, ни ножкой не стояла. Давай-ка из другого бочонка!

Критика постигла содержимое и другого бочонка тоже. И третьего, и четвертого, в разной степени. Ковалев уже начал опасаться, не закончится ли дегустация международным скандалом, а Дигена придется спасать, но инцидент завершился миром.

— Знаешь, что, дедушка?.. Дай-ка мне попробовать другого вина.

— Это, какого же другого, дорогой? — Уточнил дедушка, недовольно приглаживая усы.

Домофей хитро прищурился.

— А того, что у тебя для себя стоит. Под прилавком.

Можно спорить, можно возмущаться, но истина для вина одна: многие, кто производят сей продукт, делают это в трех категориях: на продажу, на свадьбу, и — для себя. Похоже, домофей был подкован в данном вопросе, хотя удивил майора в очередной раз: за все годы знакомства и плотного наблюдения Валентин ни разу не видел, чтобы Диген употреблял спиртное. Кофе — да, ежедневно литрами, но все прочее — ни-ни!

Через пять минут стороны расстались, ударив по рукам и, кажется, весьма довольные друг другом.

— Учись, начальник! — Важно проговорил домофей. — Может, в работе пригодится!

— Слушай, ушастое нечто! — Процедил сквозь зубы Ковалев. — Если еще раз назовешь меня на людях «начальником», спать будешь на балконе или в сортире!

— А «товарищем начальником»?..

— Нет.

— А…

Свирепый взгляд майора стал исчерпывающим ответом, и шутник на время успокоился. Но ненадолго. Впрочем, у Валентина давно выработался условный иммунитет к словесным эскападам домофея, не в пример другим сотрудникам известной лаборатории.

К холодному в конце мая морю Диген остался равнодушен, ибо не умел плавать, и вряд ли смог бы освоить этот навык, будучи в искусственно наведенном образе чужой внешности, а вот Новоафонская пещера пришлась ему по душе, равно как и Отапская пещера, и пещера Абрскила. Прим. авт.: речь идет о двух пещерах в селе Отап, менее грандиозных, чем Новоафонская, но от этого не менее интересных и впечатляющих.

Вообще для Дигена вся поездка стала развлечением: и Гегский водопад, и озеро Рица (где он выклянчил рецепт чебуреков), и Долина семи озер, и Кодорское ущелье… А еще он успел поругаться с местной молодежью на пляже в Пицунде, довести до истерики цыганку с попугаем, которая навсегда зареклась гадать и попрошайничать, а также — был изгнан из пяти заведений общепита, где пытался устроить проверку по примеру одной очень известной телепрограммы. Так что Ковалеву пришлось-таки подключаться и спасать подопечное существо из другой реальности от цепких рук продавцов шашлыка.

Отпуск Дигена удался на славу. Майор же подустал, а потому несказанно обрадовался, когда в одно прекрасное солнечное утро раздался звонок сотового, а следом — отзыв из того самого утомительного отпуска. По телефону выяснять подробности не принято, значит, пора ехать домой, и быстрее.

Пермь встретила сероватым небом в клочьях облаков и прохладным гадским дождичком. Что ж, июнь на Урале и не на такие подарки щедр, бывают и сюрпризы в виде снега. Самый известный снегопад в Перми случился аж в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году, третьего июня, когда толщина снежного покрова достигла пятнадцати сантиметров, а температура упала до минус трех градусов по Цельсию…

Сейчас на календаре было десятое июня две тысячи семнадцатого — год минул с тех самых событий, когда строгая необходимость заставила руководство Ковалева перейти к решительным действиям в отношении другого объекта наблюдения, Марины Скворцовой, владелице частной школы фехтования для детей…

… а по совместительству — той, кто дважды побывала в смежной реальности Лангато, вернулась оттуда живой, здоровой, и без ущерба для психики. В первый раз это произошло довольно давно, почти четырнадцать лет назад, и отнюдь не по воле девушки Марины, тогда еще не владелицы частной спортивной школы, а всего-то выпускницы педагогического университета. Понадобился одном мерзавцу «зеркальный» двойник из другого измерения, а двойником тем оказалась… Марина. Тренер в детском летнем лагере, мастер спорта и — любитель исторического фехтования. Унесла она ноги из королевства Озерный Дом и вообще из Лангато не так легко, вернулась домой и попала под наблюдение соответствующих структур, давно ведущих разработку технологий перемещения между мирами, а также контролирующих эти перемещения.

Жила себе Марина Скворцова, жила… Вышла замуж, родила дочь Дашу, развелась, открыла собственный бизнес… Так продолжалось бы и дальше, без всяких скитаний по другим мирам, если бы не стечение обстоятельств: во-первых, мерзавец из прошлого оказался жив, и планы на Марину Скворцову имел не слабые, а во-вторых — пропал сын заведующего лабораторией ментального трекинга, Альберта Ивановича Таипова. Леша исчез на глазах у родителей во время завтрака, совершив спонтанное перемещение в тот самый мир, который был родным для его отца, «бродяги» по имени Берт-Таи, ставшего Таиповым уже на Земле. Мальчик имел третью группу крови, но гены Путешественника были сильны, а значит, Леша вполне мог вернуться — если бы знал, как управлять своим даром…

Не было подготовленных для «заброса» в Лангато агентов, пришлось срочно обратиться к Марине Скворцовой, дочь которой оказалась столь чувствительна, что осознала опасность, грозящую матери, сквозь непостижимые расстояния, разделяющие параллельные реальности.

Скворцова выполнила миссию, смогла найти и вернуть Лешу Таипова, смогла и сама возвратиться — после тяжких испытаний. Ковалев читал ее отчеты, слушал записи бесед, видел искры седины в светлых волосах и — скрипел зубами с досады, потому что эта сильная духом женщина не заслуживала обрушившихся на нее невзгод, включая смерть того, с кем судьба сводила ее дважды, человеком-тигром по имени Тха-Джар…

Нельзя отказать в мудрости ни Провидению, ни Вселенной. То, что состоялась встреча Скворцовой с земным двойником человека-тигра, известным бизнесменом и меценатом, Андреем Жаровским, до сих пор казалось майору самым фантастическим событием во всей истории. Об этом стало известно только в апреле. Дело в том, что контора, в которой работал Ковалев, продолжала держать Скворцову под плотным наблюдением, в том числе — из соображений безопасности, потому что некоторые державы, развернувшие свои программы по проникновению в иные миры, могли запросто взять личность Марины «в разработку». Охота велась уже давно — и за теми, кто называл себя Путешественниками, бродягами между мирами, и, например, за тщательно маскирующимися магами.

Скворцова дважды побывала в Лангато, да к тому же, «вписалась», — то есть, полностью подошла по параметрам для перемещения, включая четвертую группу крови и наличие «зеркального» двойника.

Теперь путь в Лангато ей был не то, чтобы заказан, но шансов на благополучный заброс оставалось ничтожно мало. Двойник окончательно мертв, а это значит, что на свежую адаптацию при новом перемещении женщине понадобится несколько недель и тяжкий труд: начиная с контроля над функциями тела и заканчивая становлением речи.

Она не может быть агентом, но является бесценным источником информации, а от утечек информации в наш век технологий и электронных взломов не застрахован никто.

Раз в месяц Марине Скворцовой приходилось общаться с Ковалевым и докладывать обо всех значимых фактах, как-то: новые знакомства, необычные звонки, необъяснимые совпадения, посторонний интерес к ее особе, и так далее. Женщину явно тяготили встречи и беседы, но иного выхода не было. Она была обязана поведать о новом человеке в своем окружении, и сделала это.