Нулевой портал (СИ) - Ракшина Наталья - Страница 2

Но — не продается. Год уже как нет бабушки Жени… Два года назад Настя отучилась в ординатуре в Тюмени, выбрав специальность «Дерматовенерология».

— Сифилитиков собралась лечить?! — недоумевал папа, когда Настя поступала в ординатуру. — Уж лучше, как тещенька, специализируйся на детишках.

— Ты уверена? — уточнила мама.

— Молодец! — крякнула бабушка в разговоре по «Скайпу», когда Настя доложила об успехах. — Нейродермит и псориаз сейчас — болезнь молодых, и это как минимум… Где будешь работать, в Областном «кэвэдэ» в Тюмени, или, может, к нам сюда?

Прим. авт.: некоторый медицинский жаргон. Имеется в виду кожно-венерологический диспансер.

Настя ответила, что «кэвэдэ» ее интересует меньше всего. Надо будет пройти в Москве соответствующее обучение, а потом — прямая дорога в косметологию. В перспективе, возможно, снова учеба — на пластического хирурга.

— Что?! — рассердилась Евгения Викторовна. — Чем ты хочешь заниматься?! Губы силиконом накачивать, морды золотыми нитями натягивать, невинность утраченную восстанавливать и жир отсасывать с целлюлитных боков?! Это что за работа?! Ты врач, ты жизни должна спасать!

Если бабушка Женя начинала бушевать, то в выражениях не стеснялась вовсе. Главным врачом была — никогда не церемонилась…

— Ну ладно, кардиохирургом не стала, леший с тобой! Восемь лет училась, чтобы бабью красоту наводить?! За каким?!. Отучилась бы на медсестранку, и шуровала ногти красить, как твоя мать!

— Бабушка… Не кричи, пожалуйста, не волнуйся. — Мягко сказала Настя. — Я тебя люблю. Косметология — широкое понятие. К тому же, разве делать женщин красивыми — так плохо?..

— Ты мне не внучка. — Бросила бабушка Женя и отключила «Скайп».

Потом остыла, как часто бывало, успокоилась, смягчилась, но, как казалось Насте, так и не простила внучке выбор, как в свое время не смогла смириться с выбором дочери — семья вместо карьеры.

Теперь у Настиной мамы в Тюмени свой салон красоты, но бабушке это все равно не по сердцу.

А самой Насте пришлось начать работать косметологом именно в Сургуте. В октябре две тысячи семнадцатого у бабушки случился обширный инфаркт, который она, как истинный сапожник без сапог, попыталась почему-то перенести «на ногах», не считаясь с мощнейшим голосом разума, всегда управлявшим поступками этой несгибаемой (зять говорил, «упертой») женщины. Настина мама сразу все бросила и уехала в Сургут. Реабилитация прошла успешно, и Евгения Викторовна, со своим стальным здоровьем, снова, как она сама утверждала, «была на коне», но в Тюмень переезжать к дочери с зятем категорически отказалась. Уговоры, увещевания, споры — все было напрасно, все впустую.

— Я не для того отдала этому городу пятьдесят лет жизни, чтобы ехать помирать в вашу Тюмень!

— Мама, ты на пенсии, тебе какая разница! Зачем помирать, ни в коем случае!

— Я сказала — нет. В шестьдесят седьмом приехала, это мой город, мой дом, я приросла тут, понимаешь?..

— Тогда я с тобой останусь. — Пожала плечами Настина мама.

— Как бы не так, Верочка. Перегрыземся мы с тобой через неделю, самое позднее — через месяц. Ты по-своему чашки в серванте составила — и это меня уже бесит… Поезжай домой. Квартиру Настьке завещаю, уже все составлено и подписано.

Настина мама уехала в тревоге и душевном раздрае. Семейный совет в Тюмени был коротким, а решение — единогласным.

В ноябре Анастасия Юрьевна сменила прописку, обосновавшись у бабушки.

Здравствуй, Сургутский клинический «кэвэдэ» и дополнительно к нему — сразу два частных медицинских центра, в один из которых перебралась на постоянную работу доктор Морозова, едва заработав северную надбавку и районный коэффициент к зарплате. Бабушка, конечно, не преминула снова заметить, что Настя ей «не внучка», раз будет «натягивать морды» и «накачивать губищи». Она несколько отошла после того, как Настя подробно рассказала об успешном лечении запущенных трофических язв и удалении шрамов с помощью лазера.

— Ладно… — проворчала Евгения Викторовна. — Лечи, чего с тебя взять…

Здравствуй, комната, знакомая с детства! Пять лет назад зять уломал-таки Евгению Викторовну на капитальный ремонт в квартире, и теперь вместо обоев с самолетами на стенах было декоративное покрытие, венецианская штукатурка. Да и цвет сменился — с голубого на теплый бежевый. На полу — ламинат, и нет в углу за батареей тайника под линолеумом, куда Настя некогда прятала то молочные зубы, то стихи собственного сочинения, второпях нацарапанные на клочках бумаги… Вместо детской кровати, естественно, удобный диванчик-книжка. А вообще бабушка Женя согласилась разве что на замену той внучкиной кровати на нормальный диван, а вся остальная мебель осталась нетронутой с советской эпохи. Вон, и трюмо тоже на месте.

Анастасия Юрьевна снисходительно улыбнулась собственным детским воспоминаниям: надо же, насмотрелась «Гарри Поттера»! Не было никакой дыры в зеркале, да и быть не могло. Вон, ползет темное пятно по стеклу дальше, отмечая след времени той самой отслоившейся амальгамой… Да и тень на полу тоже — не иначе, была нарисована причудливыми клубами стонущей за окнами метели… После того случая девочка первым делом по утрам бежала к трюмо — проверять прочность зеркала, но безрезультатно. Значит, и правда приснилось…

Здравствуй, подружка Гулька из соседнего подъезда, она же Гульназ!

— Это что на тебе за полупердончик? — презрительно прищурила восточные глаза Гульназ, выросшая в умопомрачительную красавицу, которой косметолог понадобится не скоро. — Это Сургут, детка! Тут розовые шубки, не прикрывающие попу, не прокатят! Забыла, что ли, куда приехала?! У приличной леди шубы должно быть три! Одна, вот такая, как твоя — в машине трепать, вторая — чтоб реально не мерзнуть, в пол! А третья — на выход в свет!

Настя засмеялась. Гулька все такая же!

— Гуля, я же из подъезда в подъезд, тут рядом. А вообще я лыжный костюм купила, с комбезом…

— Что?! Мужика приманишь на лыжный комбез?! Ну-ка…

Гульназ потащила подругу детства к зеркалу. Оттуда на Настю смотрела хорошенькая девушка, с редким сочетанием темно-русого цвета волос и прозрачных голубых глаз. В престижной косметологической клинике действовало правило — никакого макияжа на врачах. Пусть все видят, что тут работают люди, отдающие предпочтение природным достоинствам внешности. А Насте макияж особо и не нужен — кожа матовая, без единой красной прожилки, губы яркие, брови — темными мягкими дугами, никакое пудровое напыление и рядом не стояло.

— Красивой девке — красивую шубу. — Гульназ уже доставала из шкафа чехол. — Норочка… Смотри, какая, черная, с фиолетовым отливом… Мужика в Сургуте и так найти проблема, все приличные в нашем возрасте разобраны, а будешь одеваться как кошелка, вообще одна останешься… Это мне папа купил, а замуж выйду — муж еще одну подарит. Должен подарить, во всяком случае.

— Я не ношу натуральный мех. — Спокойно сказала Настя. — Спасибо, Гуля. Найти мужика — тоже не самоцель. Я приехала, чтобы присматривать за бабушкой. Я не собираюсь замуж в ближайшее время.

— Ну и дура! Твоя бабушка сама хоть за кем присмотрит! Управляющую компанию нашу так построила, что они теперь лично квиточки за квартплату разносят по квартирам и каждую строчку объясняют, только что не кланяются! — попрекнула Гульназ. — Замуж тебе надо, в декрет, потом в другой! И мужа надо с деньгами! Не хочет шубу — пусть машину дарит, чтоб жена не мерзла в полупердончике!

Настя вздохнула. Бурная деловая активность подруги была ей хорошо известна, планы на жизнь — тоже, причем с самого детства. Но, несмотря на вечный прицел на какую-то выгоду и потребительский подход ко многим вещам, Гульназ умела дружить, хранить тайны, никогда не ябедничала и, если видела хоть намек на обиду своих подруг сторонним лицом, немедленно лезла в драку.

— Ладно, всему свое время! — великодушно разрешила Гульназ. — Давай, не теряйся, работа — работой, а жизнь не должна идти мимо. Ой, а ты еще не хирург? А евпропеизацию глаз ты мне можешь сделать?.. Хочу большие и красивые, как у куклы!