Последний рубеж (СИ) - Шерола Дикон - Страница 4

— Почти весь день, — ответил Дима. — Я не хуже тебя понимаю, что это значит. В здании-то более-менее спокойно, но, если «костяные» начнут стекаться к нему на наш запах, это может привлечь внимание врага. Именно поэтому я планирую использовать сыворотку каждые сорок пять минут.

Эти слова окатили Эрику ледяной волной и в то же время снова пробудили в ней начавшую угасать было ярость. Она изо всех сил пыталась спасти этого дурака, а он вместо благодарности ставит во главу проекта Богданова.

— Я не знаю, что ты там планируешь использовать, — прошипела она, — но мой препарат останется в лаборатории. Могу предложить витамины группы Б.

Лесков снова усмехнулся. Несколько секунд он молча смотрел на Эрику, в который раз невольно отмечая красоту своей собеседницы. Обычно разозленные женщины его раздражали — их голоса становились визгливыми, они много жестикулировали и в конце начинали обиженно плакать. А вот Эрике ее злость была к лицу. Ее глаза темнели от плохо скрываемой ярости, на щеках вспыхивал легкий румянец, грудь тяжело вздымалась.

— Тебе пора, — тихо произнес он, смерив девушку снисходительным взглядом. Затем, уже ясно давая понять, что разговор окончен, он шагнул к столу, и, стоя к девушке спиной, потянулся к чашке недопитого кофе.

Однако коснуться керамической ручки он не успел. Эрика, окончательно взбешенная его поведением, в одно мгновение оказалась у стола и в ярости сбила злополучную чашку на пол. Та с жалобным звоном разлетелась на осколки, расплескивая повсюду черные капли.

— Я не уйду, пока ты не вернешь мне мой проект! — закричала Эрика, уже не задумываясь, что их могут услышать. — Если ты такой дурак, что не понимаешь всей опасности, то это твоя проблема! А я не позволю тебе вот так умереть!

Когда Воронцова разбила чашку, Дмитрий уже сам почувствовал, как в нем вспыхивает злость. Никто прежде не смел вести себя с ним подобным образом, и уж тем более женщины. Да, Надя иногда закатывала ему сцены, но делала это больше для вида и пытаясь надавить на жалость, мол, ты меня не любишь, ты не обращаешь на меня внимания.

Эрика же явно привыкла к тому, что она безнаказанно может повышать голос на того, кого хочет. Наверняка, в случае с женщинами, эту уверенность ей придавала руководящая должность, в случае с мужчинами — красивая внешность и статус ее отца.

Лесков наверняка бы сейчас выволок Воронцову за дверь, если бы не ее последние слова. В обжигающей ярости ее голоса он внезапно различил едва уловимые нотки… Мольбы?

Это понимание было подобно раскату грома. Теперь Дима смотрел на Эрику так, словно впервые увидел ее, впервые разглядел то, что эта своенравная девушка прятала за насмешками и показным равнодушием. Не проронив ни слова, он притянул ее к себе и накрыл ее губы своими. Эрика не ответила, но и не оттолкнула. Она словно боролась с собой — злость все еще полыхала в ее сердце, поэтому хотелось вырваться и влепить Диме пощечину. Но в то же время она соскучилась по нему. Их случайные поцелуи, приправленные очередным спором, не позволяли ей остыть. Вот и сейчас, словно дежа вю. Он ласкает ее губы, а она растеряна, и не может понять, чего хочет больше — ответить или оттолкнуть.

— Прекрати, — прошептала девушка, на миг отстранившись. Она встретилась взглядом с его глазами, подмечая в них янтарные крапинки, которые еще не погасли после вспышки гнева. Другая бы на ее месте испугалась, бросилась прочь от этого странного человека, но вместо этого Эрика сама прижалась губами к его губам.

Для Дмитрия это послужило своего рода согласием. Она слишком давно дразнила его, то приманивая к себе, то отталкивая прочь, чтобы он мог отпустить ее и в этот раз. Их поцелуй становился все более жарким, нетерпеливым, отчего обоим стало не хватать дыхания. Эрика отстранилась, желая сделать вдох, но затем снова прильнула губами к его губам. Она чувствовала, как ладонь Дмитрия скользит по ткани ее одежды, а пальцы едва ощутимо задевают пуговицы, незаметно расстегивая их.

Вскоре белая ткань халата соскользнула на пол, накрыв собой разбитую чашку и впитывая пролитые капли кофе. В другой раз Воронцову возмутила бы такая небрежность, но сейчас она могла думать только о губах своего любовника, который теперь ласкал ее шею. Его дыхание обжигало кожу, заставляя Эрику все больше подставляться под его прикосновения.

Дмитрий неспешно избавлял девушку от одежды, наслаждаясь отзывчивостью ее тела. То и дело их губы встречались в очередном поцелуе, настолько жадном, словно они никак не могли насытиться друг другом. Было во всем происходящем что-то чудовищно неправильное и от этого еще более притягательное.

В какой-то момент Лесков подхватил Эрику и усадил ее на стол, а затем вытащил заколку из ее прически. Ему нравились ее длинные черные волосы, такие же непослушные, как и их владелица. Тяжелые пряди, чуть завившиеся после тугого пучка, рассыпались по плечам, придавая Эрике какой-то немного дикарский вид. А припухшие от поцелуев губы, обжигающий взгляд и расстегнутая рубашка совершенно не вязались с образом строгой сотрудницы лаборатории.

Воронцова словно прочитала его мысли и, усмехнувшись, снова притянула к себе, целуя в губы. Она не желала думать о том, как будет чувствовать себя после сегодняшнего вечера — хотелось полностью поддаться охватившим ее эмоциям. В каком-то смысле она даже немного злорадствовала, что хоть сейчас имеет власть над этим мужчиной. В данный момент он принадлежал только ей.

Эрика проснулась за пару часов до рассвета. Сон ушел, оставив после себя кромешную тьму, настолько плотную, что нарушить ее могла лишь прикроватная лампочка.

Девушка на ощупь потянулась к выключателю и тут же нахмурилась, не обнаружив провод на привычном месте. А затем на нее обрушилось понимание, где она провела сегодняшнюю ночь, и, главное, с кем.

Пальцы девушки наконец отыскали выключатель, вот только зажечь свет Эрика больше не торопилась. Несколько секунд она прислушивалась к тишине, пытаясь различить дыхание спящего Дмитрия.

«Знала же, что потом буду жалеть», — с досадой подумала девушка. Вчерашнее наваждение растаяло, оставив после себя весьма неприглядную картину: она переспала с тем, от кого ей следовало держаться подальше. И ладно, если бы между ними были какие-то определенные отношения — так нет же, они только и делали, что цапались между собой.

Эрике вспомнилось, как они занимались любовью, и от этого девушку бросило в жар. Оставалось только надеяться, что Лесков не станет кричать о своем «достижении» на каждом углу.

«Надо вернуться к себе, пока меня не застукали выходящей из его комнаты», — подумала Эрика и осторожно зажгла свет. К счастью, прикроватная лампочка оказалась недостаточно яркой, чтобы Дмитрий сразу же проснулся. Он продолжал безмятежно спать, как будто и не был причастен к случившемуся этой ночью.

Воронцова задержала настороженный взгляд на его лице, молясь, чтобы он и дальше продолжал спать. Меньше всего ей сейчас хотелось говорить с ним. Она была уверена, что они совершили ошибку, и надеялась, что Дмитрий тоже это понимает. В данном случае не успокаивали даже дурацкие фразочки из женских журналов, мол, с красивым можно, живем всего раз. Одно дело — ошибиться с обычным парнем, и совсем другое — с Лесковым.

Поднявшись с постели, Эрика начала одеваться. Она чувствовала себя преступницей, которой срочно требовалось скрыться, пока ее не обнаружили, причем скрываться нужно было в первую очередь от соучастника.

— Уже уходишь? — услышала она тихий голос Лескова. Девушка внутренне напряглась, но, затем, застегнув бюстгальтер, все же заставила себя обернуться и посмотреть на своего любовника.

— Я и так достаточно задержалась, — прохладным тоном ответила она.

Дмитрий едва заметно усмехнулся, скользнув взглядом по точеной фигуре Эрики. Сейчас ему было жаль, что он проснулся позже, чем она встала с постели: тогда у него еще был шанс задержать ее подле себя. А теперь она снова злится, явно давая понять, что жалеет о вчерашней ночи.