На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта - Страница 48

Волтуар продолжал говорить, но как-то осторожно, подбирая слова:

— Он часто болел, недоедал — вырос несуразным. На его лице были болотные гнойники, волосы редкие, кости кривые, а зубы…

— Он был страшным, — решила помочь я правителю.

— Непривлекательным, — поправил Волтуар, но замолчал ненадолго, а затем все же согласился: — Юноша был очень страшным, Асфирель. От него никто не скрывал, что случилось с его матерью, и слухи об отце-насильнике тоже были ему известны. Многие не любили его только из-за внешности и происхождения, но при этом он оставался добрым, отзывчивым. Да и как бы жители не относились к нему, они все равно нашли ему работу и поделились кровом. Но совсем недавно произошло чудо: вместо привычного страшного юноши на улице появился здоровый, сияющий красотой мужчина. Изменения в его внешнем виде произошли всего за одну ночь.

— Помощь Арлун?

Если так, то и вправду на первый взгляд нет ничего плохого.

— Ее дар, — ответил Волтуар. — Он рассказал односельчанам все. Молодая девушка явилась к нему во сне; она подарила ему драгоценные камни, украшения, а еще бутыль настойки. Всего одна капля — и юноша преобразился. Такую настойку не найти в Фадрагосе, но юношу это не смутило. Никого из них не смутило, что весь сон оказался явью, — все дары ночной гостьи стояли прямо в центре крохотной комнаты. И лишь одно предупреждение прозвучало в ту ночь: дары принесут пользу юноше, а всем остальным — только вред. Под запретом было даже одно касание.

— И они не поверили ему, — догадалась я.

— Конечно нет, — Волтуар потер висок. — Опасения были, но они прошли к закату. Всем показалось, что юноша просто не хочет делиться, боится снова стать худшим. Мужчин не интересовала настойка — только драгоценности на продажу, а женщины словно с ума сошли. Они знали, что юноша собирается в город, где смог бы начать жить заново. Знали, что он заберет абсолютно все.

— Они отобрали у него все?

— Они убили его.

— За что? — сглотнула я, уткнувшись носом в черную рубашку.

— Был слишком добрым. Понимал, что если гостья не обманула с эффектом настойки, значит, не обманула и с предупреждением. Он попытался остановить их, отговаривал, заслонял собой дары.

— Что с ними теперь?

— Они умирают, Асфирель. Кости их медленно выкручивает, гнойники лопаются, волосы и зубы выпадают. Не все жители участвовали в разбое, но многие. И даже те, кто не участвовал, но прикоснулся к дарам, умирают. Целители осмотрели их — нет ни единого шанса на спасение. На рассвете, когда солнце будет еще ласковым, они покаются, объяснят солнцу, почему добровольно принимают смерть. Хотя бы один правитель должен присутствовать на казни.

— Вы отправитесь один? — я все же подняла голову.

Волтуар был мрачным, уставшим. Непросто быть правителем…

— Акеон договаривается с верховными гильдий нашего региона. Необходимо пристроить тех, кто лишился дома из-за Аньи. Мы не сможем найти всем работу во дворце, но обязаны помочь им. Когурун разбирается… — Волтуар улыбнулся, слабо покачав головой. — Почему я снова говорю тебе о том, о чем тебе знать не положено? Я просто хотел, чтобы ты понимала, почему я сейчас избегаю встреч с тобой.

— Вас многое злит и раздражает. Я поняла, — тоже улыбнулась в ответ.

— Я не хочу пугать тебя, не хочу отталкивать, тем более не хочу обижать. — Очерчивая коготком овал моего лица, пообещал: — Когда я вернусь, сразу отправлюсь к тебе. Мне пора, Асфирель, меня ждут.

После разговора с Волтуаром стало одновременно легче и сложнее. Теперь я знала, что злит его, да и понимала, что наказание оказалось совсем не наказанием. С другой стороны, возросшее уважение к правителю пробуждало стыд. Пока Волтуар заботится о своем народе, переживает за его благополучие, я создаю проблемы, пусть даже по незнанию. На Земле это никого не оправдывало. Не освобождало от ответственности. Наверное, именно поэтому, прощаясь с Волтуаром, я не смогла поднять вопрос о скуке в четырех стенах. У меня просто язык не повернулся.

Беседа с Дариэль напоминала о позабытых поисковиках. Служанка готова была ответить на любой вопрос, если, конечно, знала ответ. Вот только такие разговоры быстро надоедают, учитывая, что мне многое из ее рассказов было непонятно, а она явно терялась, когда я уточняла. Наверное, в такие моменты Дариэль видела перед собой ребенка, который интересуется, почему трава зеленая.

После обеда я находилась в одиночестве, не планируя принимать гостей. Полежала на кровати, читая рецепты зелий, но думая о Фадрагосе с его Повелителями. Откуда они приходят? И почему несут только зло? Повалялась на диване, вспоминая прочитанное в библиотеке и пробуя понять, что ищет Кейел. Что могло привести его во дворец? Не золотую ли книгу он пытается найти? Снова разглядывала символы на руке и столе. Минут двадцать подремала в кресле. В конце концов, вытащила карту Фадрагоса, уселась на стол и стала вновь вспоминать информацию об Энраилл.

Шорох на балконе насторожил. Я замерла, внимательно прислушиваясь. Щебет и чириканье птиц, легкий ветер еле слышно шелестел занавесями. От ближайшего ко мне проема на светлый пол легла тень. Я медленно подняла голову — сердце сжалось, и сразу же рухнуло.

Кейел указал на выход в коридор, а после поднес палец к губам. Ну да, там приставленная к комнате стража. Почему я не должна закричать, сообщив им, что ко мне в комнату вторглись? Вольный кивнул на балкон. Я нахмурилась. Еще чего? В комнате меня оберегают духи, а вот будут ли защищать на балконе, я не знала. Вдруг они к стенам как-то привязаны. Хочет говорить, пусть говорит тут. Комната большая, полушепот за выходом никто не услышит. Покачала головой, сжимая карту сильнее, будто могла ею защититься.

Он скривился, кинув в сторону входа недовольный взгляд, но вынужденно подошел. Я спохватилась слишком поздно: успела сползти со стола, но не отойти. Кейел прижал к нему, встал вплотную, упершись руками в столешницу по обе стороны от меня — пламя вспыхнуло внутри, осушило горло. Карта потяжелела, упала. В глазах на секунду потемнело, я вцепилась в крепкое, обшитое сукном дерево, но вздрогнула, когда задела мизинец Вольного. Словно ошпарилась, но быстро привыкла и ощутила нежность в краткой вспышке боли. Кейел стал медленно склонятся, и я необдуманно уперлась второй рукой в твердую грудь. Осознала ошибку, когда не смогла оттолкнуть его и, почувствовав жар тела, не захотела убирать ладонь. Наслаждаясь, закрыла глаза, немного склонила голову набок и закусила губу — дыхание Вольного погладило кожу.

— У эльфов острый слух, упрямая Асфи, — прошептал Кейел на ухо.

Мне с трудом удавалось сбрасывать с себя опьяняющие оковы. Глубокие вдохи спасали, не позволяя задохнуться, но от них быстро закружилась голова.

— Зачем ты пришел? — так же шепотом спросила я, едва не потянувшись губами к бьющейся жилке на его шее.

— Поговорить.

— Была возможность в библиотеке, но ты молчал.

— Мне нравится молчать с тобой больше, чем говорить. В твоем молчании нет лжи.

Я зажмурилась, постаралась не скривиться. Хотелось скользнуть рукой по его груди выше, обнять, прижаться к нему. Признаться снова?..

Все равно не поверит.

— Зачем ты пришел? — повторила вопрос, с трудом справляясь с дрожью в теле.

— Ты нужна мне.

Я судорожно вздохнула. Пальцы сжали ткань светлой рубашки, скомкали до резких складок. Кейел усмехнулся и добавил, немного отрезвляя:

— Не в этом смысле, Аня. Мне нужна твоя помощь. Но мне нравится, что ты по-прежнему хочешь меня. Все же девушки из твоего мира сумасшедшие. Ты помнишь, в чем заключается суть моей миссии?

— Чего ты хочешь? — подняла голову, но мгновенно отвернулась. Смотреть на его губы невыносимо.

— Я был в библиотеке, но не нашел того, чего ищу. Мне нужно узнать тайну.

— Какую?

Опять усмехнулся. Нежное прикосновение губ возле уха, легкий игривый укус — и я мгновенно выгнулась, всхлипывая. Ухватилась за Кейела так, словно за спиной пропасть. Прижалась к нему. Затряслась, судорожно выдыхая. Желание захлестнуло, проникая в каждую клеточку тела.