На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта - Страница 39

— У нас таких не водится. Поменьше будут, — с тоской выдохнула я, пристраиваясь рядом с ней.

— Скучаете по дому? — с непривычным для этого мира пониманием прозвучал вопрос.

Я растерялась, но сделала все, чтобы виду не показать. Улыбнулась, прежде чем ответить:

— Там никто убить не пытался. Была не столь популярна, а тут прямо нарасхват, — сарказм вышел неудачным. Вся горечь и обида в голосе выплеснулись.

— Меня и тут никогда не пытались убить, — усмехнулась Айвин.

Это она так намекает на мою вину? Характером Фадрагосу по вкусу не пришлась?

Но Айвин, кажется, патологически обидеть никого не могла, поэтому вскоре добавила:

— Вам просто не повезло наткнуться на Вольного. Кейел многое мне о вас рассказывал, — совсем не секрет, раз настолько спокойно об этом говорит. — Он искренне сожалеет о том, что обижал вас, что повстречался с вами.

— Так и говорил? — изогнула я бровь.

Может, он о потраченном времени своем на меня жалеет так горько. Хотя и это для меня не секрет. Вот только Айвин какая выгода от того, что мы начнем думать друг о друге лучше?

— Почти.

Почти…

— А вы как с ним познакомились? Раны ему исцеляли?

— Не-е-ет, — шире улыбнулась она, накрутив на палец светлый, вьющийся на конце локон. — У него бы денег не хватило на мои услуги. Вы не подумайте, я себя не расхваливаю! Но духи мои не любят, когда их тревожат по пустякам. А Кейел, — втянула воздух, будто он был наполнен морской свежестью, а не пропитан вонью животных — хотя стойкий аромат розы ощущался от Айвин так, словно она ею питается ежедневно. Никакие запахи не прошибут, — поздним вечером сестру мою принес. Хотел оставить меня с ней одну, но мне помощь нужна была. Он не отказал. Мы над ней всю ночь просидели, но жизнь ей спасли. Я его сразу узнала, наблюдала ведь за судом. Он славный оказался, добрый…

Ну, конечно! О его доброте и милосердии песни пора сочинять. Если бы он еще предупреждал, кого прирезать хочет в грязном переулке, а кого милосердно отпустить… Хотя от Фаррда он избавился, исключительно заботясь о моих пожеланиях и желая отыскать воров — то есть мир спасал. Это и оправдывает, видимо.

А если бы он и правда говорил мне обо всем?.. Наверное, я бы не решилась на алтарь, если бы знала, что Этирс жива и невредима. Или решилась?..

— А с сестрой вашей что случилось? — полюбопытствовала я, заметив, что Айвин явно замечталась.

— Ох, с ней вечно беды приключаются. Что еще от Вольных ждать?

Ого! Кажется, я была сильно удивлена, потому что эльфийка рассмеялась. Она ухватила меня под локоть и повела к выходу, обещая все рассказать.

Вскоре мне пришлось признать, что Айвин оказалась приятной собеседницей. Я видела в ней только один недостаток — ее любил Кейел. Теперь я не сомневалась, что он ее любил. А разве могло быть иначе?

Айвин была на полголовы выше меня. Красива не только внешне… Ее непринужденность в общении и отношении ко всем окружающим просто не могла не подкупать. Девушка уступала дорогу даже рабочим, желая им прекрасного дня. Улыбалась, помогая вместе со мной собирать рассыпанные молодой служанкой фрукты. Успокаивала ее, обещая, что мы не расскажем грозной Сиелре о ее неуклюжести. Выслушивала благодарности курносой человечки и пояснения, что если Сиелра узнает, то они с сестрой лишатся крова и возможности выходить больного братишку. Их родители всего лишь собиратели в гильдии лесников, чей доход не слишком высок, поэтому служба у Сиелры — спасение всей семьи. Я же слушала, запоминая личных слуг негласного врага в лицо. На всякий случай… Фадрагос научит ко всему относиться с предубежденностью.

Нам подали чай со сладостями в парковую беседку у журчащего ручья. Высокие деревья скрывали нас от знойного солнца, а небольшая возвышенность наоборот раскрывала перед нами змейки дорожек, позволяя наблюдать за снующими туда-сюда придворными. Теперь к аромату роз от Айвин прибавился и аромат белых цветов, обвивающих столбы беседки.

— Моя мама исследовательница, — рассказывала эльфийка, размешивая мед в чае.

Ложечка стучала, ударяясь о тонкую стенку чашечки. Сомневаюсь, что фарфоровую, но очень похожую. Я сидела напротив, облокотившись на столик и положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. Чем больше я узнавала Айвин, тем горче становилось на душе. Неприятно признавать в том, в ком изначально увидела врага, существо лучше многих тут вместе взятых. Ее просто переполнял гуманизм. Прямо как меня сейчас зависть… или что-то близкое к этому разъедающему нутро чувству. Я вспоминала едкую улыбку на ее лице, когда мы в первый раз увиделись, и понимала — я все придумала.

— Не такая, как ваша подруга.

— А в чем разница? — с трудом оторвалась я от созерцания точенных черт лица, так и не найдя в них недостатков. Хоть бы крохотный прыщик отыскался или тонюсенькая морщинка.

— Она в не особо востребованной ветви, узконаправленной. Изучает редких полукровок. Вторая ваша подруга тоже с ней знакома, но даже не подпустила к себе поговорить. Неприветливая она у вас.

— Елрех? — изумилась я, едва чаем не поперхнулась.

— Опасная, — кивнула Айвин.

— Не сказала бы…

— Я вам говорю, — округлила она глаза. — Чуть что, сразу за нож хватается и гонит незнакомцев от себя. С ней сложно познакомиться, не то, чтобы поладить.

Удержать улыбку было трудно.

— Кейел говорил, что она ему жизнь когда-то спасла своими зельями. Так и познакомились. Но как только она убедилась, что он ходить способен самостоятельно, сразу бросила его. Ушла с рассветом, ничего не сообщив, и не вернулась больше. Потом он пытался с нею подружиться, но она вечно его гнала от себя. Уж не знаю, как вам удалось сойтись с ней.

— Понятия не имею, — ответила я. На душе светлело, теплело. Мир преображался в красоту и уют.

— Так вот о сестре моей… Мама у меня, знаете, увлеченная, — протянула Айвин, беззаботно улыбаясь. — Папа от нас ушел, потому что когда-то она заинтересовалась достоинствами полукровок, чей отец был бы виксартом.

Я скривилась, вспоминая тощих, клыкастых, пучеглазых — в общем, страшных до ужаса существ.

— Вижу, вы тоже не видите в них ничего привлекательного, — рассмеялась Айвин.

— А вы видите?

— Конечно, — заявила она, а затем аргументировала: — У них очень выносливый организм, они почти не болеют. Регенерация позволяет им обойтись без исцеления тогда, когда даже васоверги будут при смерти. А их необыкновенная кровь…

— Янтарная, — моментально вспомнила я.

— Да. …тягучая, позволяет им дольше жить. В темноте они видят лучше шан’ниэрдов, но вот фангравскому зрению все же уступают…

Айвин, возможно, не замечала, но была такой же увлеченной, как мать. Наверняка о ее маме я пока не знала, поэтому, слушая ее, убеждалась, что лично она помешана на организмах существ и их выживаемости при критических для жизни ранениях.

— И тогда моя мама, — изящно жестикулируя, рассказывала она, пока я старалась не показывать собственной потрясенности, — решила, что сама родит полукровку от виксарта. О чем и заявила моему папе. И он бросил ее, нас, не сумев понять. Я не хочу говорить, что она права была в той ситуации, но и отец мог проникнуться ее идеей. В конце концов, эта работа всей ее жизни.

— Вы с ним не общаетесь?

— Он целитель, — сказала она, чуть скривившись. — Состоим в одной гильдии, поэтому я вынужденно с ним вижусь. А маму он так и не простил. Она ведь отыскала-таки виксарта, подходящего по всем параметрам для задуманной полукровки. Долго уговаривала его на этот эксперимент, ему ведь ради него год приходилось на диете сидеть и к ядам всевозможным привыкать. Он даже денег потребовал. Сама она тоже намучилась: и диеты, и яды, и обряды различные.

— И как? Получилось? — не на шутку заинтересовалась я.

Они сумасшедшие! Эльфы в Фадрагосе точно сумасшедшие! Максималисты.

— Получилось, — воодушевленно произнесла она. — Сестра у меня выносливая, хоть и хрупка. И яды ее едва ли берут. Ну, вот, пройдоха аспид, наверное, все же страшен. Мама не бралась проверять в детстве, а потом уже духи не позволяли к Вайли подступиться. Мама так горевала, что такой экземпляр духи увели, — на мгновение выражение лица Айвин и впрямь отразило досаду. — И когда сестренка вернулась, она ее все равно не простила.