На осколках гордости (СИ) - Мечтательная Ксенольетта - Страница 27

— Ты помнишь, что книги выносить нельзя? — поинтересовался Волтуар, приближаясь ко мне и на ходу расстегивая застежки рубашки.

— Да, почтенный, — ответила я, стараясь не отступить.

— Асфирель, я бы позволил, но не в силах пойти против духов, — прозвучали его слова так, словно он оправдывался. После того, как устроил мне допрос?.. — Они могут навредить тебе. Следуй за мной. Ужин подадут сюда позже.

Волтуар прошел мимо меня к ванной комнате. Я проследовала за ним, смотрела, как он раздевается, как спускается в воду, и все ждала, когда он продолжит тревожный разговор.

— Я устал, Асфирель, — не глядя на меня, произнес он.

Я сглотнула тугой, наполненный горечью ком, но без заминки обнажилась. Вода, нагретая духами, не обжигала ноги — ласкала. Я спустилась по шершавым ступеням маленького бассейна ниже, погрузилась в воду до ключиц, и только тогда Волтуар взглянул на меня. Показалось, разочарованно. Подал руку и, как только я вложила свою, потянул к себе. Лишь оказавшись в тесных объятиях, услышала полушепот:

— Правда всегда умещается в нескольких словах.

Волтуар склонился ко мне. Влажные пальцы скользнули по шеи; дыхание согревало и щекотало висок. Зелье ли разливало тепло по телу и ослабляло ноги? Я обняла правителя, слыша грохот собственного сердца, сильнее тихих всплесков воды.

— Вы напугали меня, — призналась я, чтобы не раствориться в чувствах, разбить их своим голосом.

— Ты сама себя напугала, Асфирель. Высказала оправданные подозрения, но испугалась того, что они стали известны мне. Разве я винил тебя в недоверии? Только убедительно повторил, что твои причины ложные. Но ты попросила прощения… За что просят прощения?

Я судорожно вздохнула, постепенно осознавая прокол. И вправду, можно начинать злиться на саму себя. «Запомни одно правило Фадрагоса: тебя всегда окружают лжецы, поэтому нужно быть хитрее самого опытного из них». Из меня никудышный лжец. Глупая!

— Раскаиваются, потому что искренне не хотели, чтобы получилось плохо, — пояснил Волтуар. — Стыдно, когда понимают, на что шли, но их разоблачили. Злость на себя рождается тогда, когда совесть отсутствует вовсе. Почему ты стыдишься, Асфирель?

Он надавил коготком под подбородком, и я вынужденно подняла голову. Посмотрела в змеиные глаза — сердце словно остановилось.

— Ты стыдишься. Я верю тебе. Потому что без сомнений выбрала вариант, а не стала выдумывать историю. «Мне стыдно» — сказала человечка, которая до этого старалась избегать кратких ответов и стремилась постоянно дополнить их предысторией. Я всего лишь хотел узнать: за что тебе стыдно. И ты вспомнила о моей честности. Теперь я хочу разобраться, почему тебе стыдно рассказать о том, что ты не доверяешь мне.

Я дернулась, пытаясь отвернуться, но он не позволил. У зелья желания тоже есть предел, когда оно не способно побороть другие эмоции.

— Почему вы держите меня при себе, если думаете, что я обманываю вас? — прямо спросила я, чуть скривившись.

— Потому что соглашение, которое ты подписала, не позволит навредить мне. Все то, что ты получишь тут: материальное и нет. Все, Асфирель, ты никогда не сможешь использовать против меня и моего региона.

Он смотрел в мои глаза пристально, не выпуская подбородка. Я уставилась на его очерченные губы, чтобы не пересекаться с его взглядом. Я никогда и не думала вредить региону Цветущего плато.

— Если я вдруг признаюсь, что тоже обманываю тебя, твой стыд пройдет? Что для тебя важно, девушка из чужого мира?

Волтуар ослабил хватку, и я сумела отвернуться. Обняла себя, только сейчас ощутив дрожь собственного тела.

— Ты совсем другая рядом с ними. Рядом с фангрой… — Волтуар погладил мои плечи, руки, потянул меня к себе и снова обнял. — Это потому что между вами нет тайн?

Я молчала, не зная, что ему ответить. Потому что мое возвращение домой зависит от них? А может, они те, кого я успела узнать.

— В чем вы обманываете меня?

— Во многом. Ежедневно. И я знаю, что ты не готова узнать правду.

Кое-кто тоже тянул с откровенностью, а затем… Он подарил мне силу, но оставил много вопросов. Ждал ли он пробуждения этой силы? Наверняка. Но почему не предупредил? Не сказал прямо…

— На рассвете я покину дворец, Асфирель, — продолжал говорить Волтуар. — Я не знаю, когда мы с братьями вернемся обратно, но надеюсь, ты успеешь хотя бы немного соскучиться.

«Зачем вам это?» — я подавила этот вопрос. Я не намерена травить себя Фадрагосом…

Волтуар с легкостью ответил на мой поцелуй, прижав меня к себе крепче. Единственный способ увести его от разговоров — подарить то, зачем он приходит ко мне по ночам. А затем притворюсь уставшей…

Тошно от самой себя.

Мы уснули поздно, но еще в сумерках я услышала, как Волтуар собирался, и встала проводить его. Он улыбался и отправлял меня в кровать спать дальше. Обещал думать обо мне и скучать. Ни слова не прозвучало о вчерашней неприятной беседе. Лишь удержал за локоть, развернул к себе и, поцеловав, попросил:

— Ты тоже не забывай обо мне. Иди, Асфирель, отдыхай.

Второе пробуждение было солнечным. Я вскочила, укуталась в одеяло и первым делом уселась за письменный стол. Огромная книга в золотой обложке, украшенная насыпью драгоценных камней, захватила все внимание. Не задумываясь, я открыла ее в середине. Вчиталась в аккуратно выведенные буквы и нахмурилась, мало что понимая из отрывка, поэтому пролистала дальше. Все повторилось. Сразу десяток страниц были перевернуты — и передо мной открылся список. Из него я выхватила то, о чем мечтала все эти дни, месяцы… Сколько я уже тут?

Сердце времени…

«Сердце времени» было написано красными буквами, а дальше шла расшифровка артефакта, и в конце цифра. Я перелистнула несколько страниц обратно, нашла эпиграф и, прочтя, поняла, что наткнулась на перечень артефактов, которые, по слухам и легендам, спрятаны в сокровищнице Энраилл.

Первым в перечне была Слеза Луны.

«Как бы холодна Луна не была, но иногда она тоже плачет. Как бы не любили мы Солнце, Луна любит его сильнее. И равнодушие ее преувеличено нами от зависти нашей. Ведь вся ее любовь направлена не к нам, а только к сияющему Солнцу. К Солнцу, горящему ярко, но коротко. К Солнцу, любящему нас сильнее, чем Луну. И слезы одинокой Луны иногда падают к нам, но каменеют от ее равнодушия к нам…»

Цифры оказались страницей, где был нарисован артефакт, а еще были перенесены какие-то наработки Энраилл: схемы, формулы — огрызки… Сам артефакт не напоминал ни слезу, ни луну. Хотя… Может, по форме. Круглая бляха, кажется, металлическая, если верить художникам, украшалась символами и имела два углубления с одной стороны и по четыре с другой. Как отпечатки пальцев. Там, где было всего два отпечатка, вились еще символы, а под картинкой даже перевод отыскался: «Проверь мои силы, и если их достаточно, расскажи мою историю».

Я нахмурилась, вернулась на страницы с описанием артефакта и перечитала выдержку еще раз, но оставила чувственные метания небесных светил на потом — продолжила чтение более внятного описания:

«Энраилл отыскал слезу Луны и напитал его магией жизни. Тот, кто коснется артефакта, обретет память прошлой жизни. Но только одной жизни. И только один раз…»

Целая страница предположений о том, как был создан артефакт и убеждений, что никому не под силу повторить выдающихся достижений Энраилл, я читала, не углубляясь в собственные рассуждения. Запоминала какие-то фрагменты, чтобы позже обсудить с Ив. Если, конечно, решусь обсудить это с ней. Она, может быть, не обратит внимание на Сердце времени в перечне, но Роми… Ему лучше не напоминать об этом артефакте.

«Смерть Солнца» — числился следующим в списке артефактом. Я уже слышала от Волтуара, что солнце — это что-то вроде проводника душ, и что оно умирает ежедневно. Поэтому лишь вскользь пробежалась по строкам легенды и перешла сразу к описанию:

«Сумев создать артефакт, возвращающий жизнь, Энраилл обеспокоился, что им может воспользоваться враг. «Если опасный дар ошибочно попал в злые руки, его необходимо отобрать» — писал Энраилл неизвестному другу. Позже появился второй артефакт, названный Смертью солнца. Он вызывает у любого существа болезнь солнца…».