Не гореть! (СИ) - Светлая et Jk - Страница 43

Кем надо быть, чтобы думать о нем иначе? Она же столько времени с ним рядом, пусть и незримо для него. Как она могла не замечать, не понимать, не чувствовать?

Ее взросление теперь имело привкус кофе на улицах чужого города, наполняющихся весной. Ее взросление отзеркаливалось в лужах после дождей. Ее взросление каталось на трамваях и слушало голоса птиц и людей. Но так и не решалось набрать его номер или попросту написать. Ей все казалось, что сказанные в глаза, ее слова перекроют то, что он помнит. Не до конца взросление — как и прежние попытки отрезать себя от него, но это уж как моглось.

В один из последних дней в Харькове Варфоломеев выдал ей, что упрямство едва ли доведет ее туда, куда она жаждет попасть. «Не всегда люди с первого раза угадывают, — сказал он, — и даже я могу ошибаться насчет вас. А работа блестящая. Сухих рукавов вам, Надёжкина!» «И вам… не гореть», — ответила тогда Оля, чуть растерявшись, но все же понимая, что молчать нельзя.

И эти слова умницы Варфоломеева как-то особенно запали ей в душу. Не всегда люди с первого раза угадывают. Вот и она не угадала. Но вышло так, что, уезжая домой, в Киев, спустя целых две недели собственной и Дэновой жизни, она все же разобралась — хотя бы внутри себя. И как грести последствия слабо себе представляла, но и разгребать их, кроме нее, некому.

Она вышла на работу на другой день после приезда.

Мчалась туда в предвкушении того, что теперь обязательно изыщет способ, чтобы все, в конце концов, наладилось. Ждала и боялась Дениса. И торчала на парковке за КПП части, высматривая его глянцевый Тигуан. Но ни Басаргина, ни его машины не видела. И это изрядно ее напрягало. Время вышло, до начала рабочего дня — всего пара минут. Дольше ждать уже попросту нельзя и наверняка придется изыскивать кошку, чтобы выручить этого «опоздуна». А кошка — это прекрасный повод заговорить. Просто заговорить и для начала ничего больше.

В диспетчерскую мчалась через раздевалку, где переодевался караул. Но и там Дэна не обнаружилось. Только галдящие и непривычно мрачные мужики смолкли, увидав ее на пороге.

— Явилась пропажа! — крякнул Генка, но совсем невесело, не так, как обычно посмеивался над ней.

Остальные промолчали, Оля, поздоровавшись, побежала на законное место — в диспетчерский пункт, где полноправно властвовала Машка. А та, едва она вошла, вдруг как-то выпрямилась на стуле и глянула совсем недобро.

— Привет! — выдала Олька. — Я вернулась!

— Привет, — в тон ей ответила Машка. — Я вижу! Хоть перестану разрываться во все стороны.

— Да ладно тебе, не ворчи. Тебе же Киру на подмогу прислали.

— Ото и всей радости.

Олька хмыкнула, поставила сумку на свое место на подоконнике и села за стол.

— Что такая смурная?

И этот вопрос, кажется, щелкнул внутри Машки какой-то переключатель. Глаза ее азартно сверкнули, и она вдохновенно сообщила:

— Да пока тебя не было, тут такое произошло!

— Какое? — пытаясь проявить интерес, переспросила Оля, предвкушая очередной рассказ о том, кто с кем переспал или на кого Пирогов очередных собак спустил.

— Да капец, Надёжкина! — заверещала Голубева. — Ты представляешь, этот придурок Басаргин человека убил!

Оля хапанула ртом воздух, но того ей попросту не хватило. Так, бездыханная, и замерла, глядя на Машку, и ничего не видя перед собой — мир заволакивало черным.

Немного надо, чтобы стать душегубом.

Один удар кулака и две недели по календарю.

День, разделивший жизнь на до и после, начинался штатно.

После шумных выходных, наполненных активностью Маргариты Николаевны, Басаргин буквально мечтал о работе. От традиционных обедов он мастерски уходил уже пару месяцев. Но мать под предлогом семейного торжества, которых теперь стараниями сестры стало несколько больше, чем обычно, все же умудрилась заманить Дениса в ловушку. Там его поджидало милейшее создание, чьего имени Дэн не запомнил ввиду его исключительной изысканности. Баба Рита безусловно превзошла саму себя. Создание хлопало длинными ресницами, Виктор Антонович рассуждал о методиках нормирования финансовых затрат, Дэн глушил водку, Ксения с самым невозмутимым видом «жевала попкорн». И неизвестно, чем бы весь этот спектакль окончился, если бы Парамонов не назначил себя громоотводом.

«А вы по театрам шляетесь», — ржал Дэн, прощаясь с Глебом и сестрой.

Следующий день прошел не менее увлекательно. Зависнув с самого утра в тренажерке, он нарвался на вечернюю лекцию о вреде алкоголя в исполнении Маргариты Николаевны, уверенной, что любимый сын не отвечал на сотню ее звонков именно по причине перепоя.

Единственным спасением из цепких лап дражайшей родительницы, озабоченной устроительством его личной жизни в свете вновь открывшихся обстоятельств, стал караул.

Озадачивало лишь отсутствие Надёжкиной. Как бы ни было и что бы между ними ни случилось, глупо отрицать тот факт, что он попросту не может не знать, где она и что с ней, иначе беспокойство достигает масштабов, которые сложно игнорировать. Гони, не гони эти мысли — а они в его черепной коробке обосновались с вещами, надолго. И заставляли тревожиться о том, куда опять подевалась эта девчонка.

Вероятность того, что Надёжкина отсиживается в диспетчерской, развеялась, едва Денис сунулся за очередным путевым. Это и подвигло его на то, чтобы по возвращении ввалиться к Голубевой с вопросом:

— Олька где?

Машка подняла на него свои подкрашенные острые глазки глубокого бархатистого карего цвета и чуть скривила губы.

— А что за такие услуги тебе как радиотелефонист может оказать наша Надёжкина, какие не могу оказать я? — хитровато спросила она.

— Ты сама поняла, чего спросила?

— Ну я подумала, — игриво протянула Машка, продолжая улыбаться, — что если эта дурочка от тебя так усердно бегает, то я бегать не буду. А там, глядишь, втянешься.

— Та лишь бы ты втянулась, — усмехнулся Денис.

— А меня, Денишек, долго уговаривать не надо. Я хоть сегодня.

— Запросто! Шило у Вареньки взять не забудь.

— В смысле? — Машкины геометрически идеально подкрашенные бровки подскочили к мыску волос, туда, где проглядывали под золотистыми локонами темные корни.

— В самом прямом, Маша, — совершенно серьезно пояснил Басаргин. — Журналы сшивать будешь.

Голубева поморгала, видимо, проникаясь глубиной трагедии. А когда постигла ее до конца, выдохнула и уткнулась в монитор, обиженно поджав губы.

— Уехала твоя Надёжкина, — буркнула она. — В Харьков. На две недели, вроде. А ты, Денис, мог бы хоть немножко по сторонам посмотреть, а то все Олька, Олька… Я, между прочим, симпатичнее буду, скажи?

— Так журналам похрену, Маш!

— А тебе?

— А про себя я тебе все объяснил сто лет тому назад.

— Ну, аргумент, что ты не крутишь с коллегами, теперь чуток не актуален, а? — съязвила она, но по всему видно было — обиделась.

— Скажу тебе по секрету, — наклонился к ней Дэн. — Этот аргумент в данный конкретный момент гораздо актуальнее, чем всегда!

Он резко вернулся в исходное положение, весело подмигнул Голубевой и вышел, оставив ту осмысливать полученную информацию. И не зная, что прежней жизни ему оставалось несколько часов.

Минут через сорок часть огласилась ревом сирены. Глядя в путевой, Басаргин откровенно офигевал от человеческого маразма.

Их вызвал участковый. Местный небезызвестный фрик, взбодренный разнообразными допингами, забаррикадировался в квартире и периодически выбрасывал через окно всевозможные предметы. Об этом вещала в рацию Машка, пока они ехали по адресу.

— Юр, близко не подъезжай, — сказал Денис водителю. — Если идиот до крупной мебели доберется, еще машину нам повредит.

— Дебил, бл*, - буркнул Юрец, недовольно поморщившись, — даже шухер по-человечески навести не может.

— Думаешь? — отозвался Колтовой, выглядывая в окошко и одновременно наклоняясь в сторону водительского кресла. — Вон, и менты подтянулись. Все сурьезно, походу.