Мой чёртов Дарси (СИ) - Сакру Ана - Страница 21

Уж не знаю, зачем Урсула так настойчиво вдалбливала мне азы кокетства с посторонними джентльменами, но я не возражала. Хотя уже мало верила, что это мне пригодится. Вряд ли Дарси хоть как-то отреагирует, если я веером ему просигналю, что ко мне подходить не стоит. Разве что может несчастный аксессуар поломать. «Своими умелыми пальцами»,

— услужливо добавляет внутренний голос. И я снова краснею. Мысль о том, что, даже если виконта парализует ниже пояса, я все равно найду чем с ним заняться, не покидала меня, отравляя чувственными образами. Черт, я не помню, когда меня так кидало в жар от одной мысли о мужчине. Возможно, все дело было в некой запретности происходящего. Это не мой выбор, меня никто намеренно не очаровывает, но и возражения вроде как не принимаются. Это будоражит. Словно я пленница красавчика-злодея. Заточена в его замке и подчинена его воле. И побег бессмыслен, потому что все пути отрезаны. К тому же, я была чудовищно одинока и постоянно напряжена. Каждое слово, каждый жест приходилось обдумывать заранее, чтобы не выдать себя, не выглядеть глупо. Постоянно натянутые до предела нервы звенели на какой-то уж совсем непостижимой ноте, когда на них начинал играть виконт. А играть он любил.

Дарси не обманул. Мы с миссис Дурслей уже расходились по спальням, а виконт так и не появился в поместье. В голову закралась мысль, а не поехал ли он снова в Бат сбрасывать напряжение с Кариной-или-как-ее-там, но я прогнала подобные размышления. Я свою позицию довольно четко обозначила, и кажется Дарси не возражал. Так что не буду

подозревать его во всех смертных грехах. По крайней мере без доказательств… К тому же после произошедшей сцены в ресторане на месте Карины-или-как- ее-там я бы Дарси и на порог не пустила. Но это я.

Ночью совсем не спалось. Мысли, то жаркие, то тревожные, одолевали меня со всех сторон. Глаза отказывались закрываться, я бесцельно смотрела в потолок, прокручивая в голове последние события. Где-то после полуночи в коридоре послышались приближающиеся глухие шаги. Я замерла, боясь пошевелиться, дыхание сперло. Шаги все ближе. Вот я слышу их уже так отчетливо, что сердце бьется им в такт. Последний, самый громкий, прямо около моей двери. И тишина. Я сглотнула, не зная, о чем молиться: чтобы зашел или наоборот. По телу прокатилась удушливая волна, в висках застучало. Секунды тянулись невозможно медленно, сводя с ума. Мне показалось, или действительно по ту сторону двери послышался тяжелый вздох, и шаги снова начали удаляться. Я выдохнула и зарылась лицом в подушку. Черт. Наверно, это правильно, но. Черт! Разочарование охватило меня.

Когда я проснулась на следующее утро, вся разбитая, оказалось, что Дарси уже уехал. И время потянулось бесконечно медленно, усыпляя. Единственными моими собеседниками были миссис Дурслей, Фло и месье Дюжо, не оставляющий надежд сделать из меня королеву любого бала за отведенный нереально короткий срок. Можно конечно еще было посещать арендаторов и ходить в гости, но я была категорически против подобных развлечений. Все эти люди знали настоящую мисс Пеневайз, а я вот о них не знала ничего. И миссис Дурслей, приехавшая из другого графства, явно не смогла бы мне ничем помочь. Поэтому единственный мой выход в свет состоялся в воскресенье во время посещения церкви. И то, только потому, что пропустить его не представлялось никакой возможности. Со мной здоровалось бесчисленное количество людей, а я боязливо кивала в ответ, стараясь лишний раз не поднимать глаз, чтобы не спровоцировать кого-либо из соседей специально подойти ко мне. Радовало, что, похоже, это и было обычное поведение мисс Пеневайз, и моя излишняя скромность кроме миссис Дурслей никого не удивляла. Мне рассказывали какие-то сплетни, не дожидаясь моего суждения, спрашивали о здоровье отца, не требуя ответа, интересовались, какого числа я отбуду в Лондон, уже зная наперед, и пару раз поинтересовались, когда же будет объявлена официальная помолвка с виконтом, только в этом вопросе проявляя живой интерес к моему ответу. Я краснела совсем натурально и бормотала, что в конце сезона. Любопытствующие многозначительно кивали, делая какие-то свои выводы, и отходили от меня.

— Какая же противная эта мисс Корей, — прошипела мне в ухо миссис Дурслей после очередного такого вопроса, — С таким видом отошла, будто уверена, что помолвки и не будет. Не обращайте внимания, дорогая. Зависть и больше ничего. Виконт и богат, и красив. Многим местным кумушкам вы дорогу перешли своей помолвкой.

Я лишь пожала плечами, заходя в церковь. Шпильки местных девиц меня мало трогали. Больше волновал вопрос о своем возможном разоблачении, но, похоже, все шло хорошо, и никто не догадывался о подмене. Усевшись на лавку, я наконец позволила себе немного расслабиться, рассеянно поглаживая карманный томик библии. Рядом присел молодой человек романтичной, но немного нескладной наружности. Высокий, слишком худой, почти костлявый. Он весь, казалось, состоял из углов. Вполоборота сел ко мне, прожигая светло-серыми глазами, отчего я сразу почувствовала себя неуютно. Мы знакомы? Тогда почему он не здоровается? Должен же, нет? Или не знакомы? Но разве так пристально смотрят на незнакомцев? Да еще в церкви. Сглотнула, пытаясь не обращать на него внимания, но это было сложнее с каждой секундой. Щеку будто огнем прожигало. Молодой человек молчал.

Появился пастор и начал читать проповедь перед притихшей аудиторией глубоким поставленным голосом. Я смотрела только на него, не мигая, вся сжимаясь внутренне от странного внимания незнакомца рядом. Хотелось повернуться и выплюнуть ему в лицо: " чего уставился?". Но настоящая мисс Пеневайз, подозреваю, никогда бы так не поступила. И я, скрипя зубами, терпела эту бесконечную речь о важности милосердия к ближним. Так прошло полчаса, или целая вечность, пока пастор наконец не поднял нас для пения псалмов. Отлично, скоро все закончится, и я избавлюсь от странного соседа.

Открыла нужный стих и, уж было, затянула со всеми, как услышала скрипучий шепот справа, заставивший меня так и замереть с распахнутым ртом.

— Значит, это правда? Ты все-таки продалась ему, Анна? — юноша почти не шевелил губами, отчего у меня создавалось впечатление, что это лишь игра моего воображения.

— Да, у меня нет пятидесяти тысяч в год, — срывающийся от злости шепот звенел в ушах, — Но я думал, что ты другая. Мы же хотели уехать, сбежать… Тетка обещала мне приход, бедный, да, я знаю, но…ты же согласна была. Я прождал тебя сутки в " Трех коронах". Чертовы сутки! А ты…

— Мы в церкви, — только и промямлила я в ответ, машинально среагировав лишь на его неуместное ругательство.

На все остальное я совершенно не представляла, что ответить. Вот тебе и тихоня мисс Пеневайз. Покосилась на юношу, пламенно шептавшего сейчас все это. На его щеках пылал лихорадочный румянец, глаза возбужденно сверкали, крылья крупного носа гневно раздувались в обиде. Совсем молодой еще. Лет двадцать, не больше. Белые кудри упали на лоб. Бедный. Наверно у них первая любовь. Но я не чувствовала ровным счетом ничего к этому нервному нескладному юнцу. Ничего кроме жалости.

— Так решил мой отец. Прости, — лишь пробормотала в ответ и отвернулась. Он застыл как от удара и остекленевшими глазами посмотрел прямо перед собой. Тяжкое чувство вины затопило меня с головой. Я почти физически ощущала его боль.

— А ты? — еле выдавил из себя.

Я прикусила губу. Боже, как тяжело.

— И я, — наконец прохрипела в ответ. И снова этот взгляд его в пустоту, будто только что ему нож в сердце всадила.

— Что ж… — едва слышно произнес юноша и замолчал. Я тоже больше не проронила ни слова. Так и стояли мы, одинокие и разбитые, посреди поющей во славу господа толпы. Ноги подкашивались от слабости. Все плыло перед глазами. Из-за меня сейчас умирала чья-то любовь.

— Ты всегда будешь в моем сердце, Анна, — шепнул этот странный юноша мне, как только пение закончилось, и первым поспешил покинуть церковь.