Идти туда, где ты (СИ) - Светлая et Jk - Страница 43

И за эти десять лет дочернее предприятие холдинга мало того, что раздулось до неимоверных масштабов, понаставив вполне себе успешных ТРЦ по стране, так еще и вошло в приоритеты компании Макарова-старшего, заняв внушительный сегмент среди других важных направлений его деятельности. Если бы Илья не ушел туда с головой, выжимая все возможное из себя и окружающих – давно бы ничего не было. Закрыли бы.

- Да не начинаю я! – возникла сердитая пауза. – Точно на десять дней?

- Это с запасом на прогулки по музеям.

- Ты в курсе, что Никита где-то там обитает?

И снова зависли. Илья молчал. Смотрел, как за окошком машины мелькают дома и прохожие. Потом быстро проговорил:

- В курсе. Я связывался с дядь Сашей. Он мне его номер нынешний дал.

- Ну вот и правильно! Может, обратно его притащишь? Вот что он в той Польше забыл?

- Вам с мамой лишь бы кого-то куда-то тащить. Если получится, встречусь.

- Детей заведешь – поймешь, - проворчал Макаров-старший. – Ладно, матери позвони, как доберешься.

- Обязательно. Бывай, - буркнул Илья и отключился.

Разговоры о семье звучали все чаще. Временами это напрягало, но он сдерживал себя, чтобы не ответить.

Другое дело Логинов. Двенадцать лет – срок немалый. Двенадцать лет, за которые они ни дня не общались. И казалось, что это навсегда. Жизнь развела, так бывает. После их «разрыва» Макаров два года прожил в Германии. А когда вернулся, Никиты и след давно простыл где-то в Польше. Уж от кого, от кого, а от брата такого фортеля никто не ожидал – разом изменить все и свалить заграницу. Логинов-старший периодически выдавал информацию о том, что сын давно и счастливо женат. Макаров подробностей не узнавал. Бередить было страшно.

А сейчас, выходит, разбередил. Где-то в глубине души понимал, что едет сам не только и не столько из-за проекта, сколько чтобы попытаться повидать Никиту. Если тот захочет. Черт его знает почему, но ему казалось, что за столько лет хоть раз попробовать можно. Наверное, начинал входить в возраст, когда родственные связи начинают казаться важными. А может быть, просто в узел скрутило знакомое чувство, что он ищет утраченное. И, возможно, это и было наиболее правильным.

Сейчас он, конечно, в какой-то степени рисковал. Но только собственными надеждами. Черт его знает, кому все это нужно.

Во время перелета надеялся доспать то, что не доспал ночью. Что-то тревожило. Бессонница была его частым спутником, но чтобы так, как в эти сутки… В нем беспрестанно что-то ворочалось. И только когда сел в самолет, понял, что именно.

Воспоминание.

И нежное, и разъедающее душу воспоминание.

Девочка по имени Алиса когда-то бредила Польшей. Мальчик по имени Илья когда-то обещал ее туда свозить. Смешно. Страшно.

Он до мельчайших деталей помнил тот день, хотя никогда не позволял себе вспоминать. Наверное, нетронутые и неоскверненные, воспоминания оттого и сохранились так ярко, что не были тронуты и осквернены.

Алька учила польский. Сидела на кровати с ногами в наушниках, повторяя с самым серьезным видом какие-то простые короткие фразы. И бесконечно мешала ему – он тогда в очередной раз пытался зубрить свой любимый предмет – Христиановсковедение. Понимая при этом, что никакого проку от этой зубрежки не будет. Он бросил свои конспекты. Пересел к ней. Обнял ее всю – кольцом рук и ног – сдвинул в сторону наушник на ее голове и прошептал на ухо:

«Совесть-то имей! Ты слишком сексуально пшекаешь!»

«Я тебе мешаю?» - запоздало вскинулась Алиса.

«Неа, - решительно солгал Илья. – У тебя как дело движется?»

«Учитель говорит – успехи есть».

«Кофе где-нибудь в Варшаве мне заказать сможешь?» - хохотнул Илья, пощекотав ей шею.

Алиса кивнула, довольно потянувшись к нему. Макаров медленно, глубоко, мучительно нежно целовал ее, постепенно опуская ладонь от худенького плеча к груди и находя сосок сквозь ткань футболки. Потом на мгновение оторвался и тихо сказал:

«Значит, когда-нибудь поедем».

«Сначала в Иркутскую область, - хохотнула она и, высвободившись из его объятий, потопала в сторону кухни, - а пока… у меня польский, а у тебя Францевич».

С кресла раздалось радостное мяуканье.

Почему сейчас вспоминалось столь отчетливо? Почему теперь пришло?

В свои восемнадцать лет она мечтала. Когда мечтать, как не в восемнадцать лет? Не сбылось и уже никогда не сбудется.

И он сам – сам – исколесив половину Европы, в Польшу едет впервые. Тоже еще заграница… Хотя во Вроцлаве, говорят, красиво.

А еще во Вроцлаве была хорошая погода. Тепло, но не жарко. Солнечно и ярко. Потрясающий день, который он должен был увидеть спустя двенадцать лет после того, как обещал показать этот день Алисе.

Летел с пересадкой в Варшаве. По дороге успел выглушить немереное количество кофе и воображал, как ворчит Васенька относительно его сомнительной пользы и несоизмеримости вреда сердцу. В наушниках преспокойно мурлыкал Гребенщиков. Все это казалось передышкой перед погружением. И оттого еще сильнее сковывала напряженность.

У здания Вроцлавского аэропорта Илью Евгеньевича встречал человек от пана Скорупы. То ли шофер, то ли переводчик. Потому что по-русски говорил бегло, а водил как лихач. Он-то и довез его до гостиницы. И со словами «Завтра к десяти за вами приедут, пан Макаров» ретировался.

Только оказавшись в своем номере, Илья наконец выдохнул. Достал телефон и позвонил Логинову. Ощущая, как гудки тянутся сквозь целую жизнь. И ощущая собственное сердце, стучавшее где-то в ушах. Наверное, Васька права.

Уже через сорок минут Илья Евгеньевич Макаров сидел в ресторане Hotel Monopol, с недоумением уставившись на входную дверь, ожидая, когда там покажется его двоюродный брат, и глушил… кофе.

Логинов явился точно в назначенное время. И раньше всегда был пунктуальным, теперь это становилось пунктиком всей жизни. Строго следовать собственному ежедневнику. И даже если появление Макарова через двенадцать лет не вписывалось ни в один заранее намеченный план, это не допускало возможности опаздывать.

- Привет, - поздоровался Никита, подойдя к столику, и протянул руку. – Какими судьбами?

Илья вскочил, крепко пожал протянутую ладонь и улыбнулся. Улыбался он по-прежнему обаятельно и заразительно. Указал на стул напротив и ответил:

- Я по делам, так вышло… Знал, что ты где-то в этой стороне. Александр Иванович твой номер дал… И я… вот.

Никита в ответ улыбнулся более сдержанно, расположился за столом и задал вопрос, который беспокоил его все время, прошедшее с момента, когда он услышал в трубке голос Макарова:

- Надолго?

- Дней на десять. А потом как получится. Я только сегодня прилетел, - Илья резко замолчал. И, снедаемый мыслью, что пауза именно сейчас смерти подобна, махнул официанту, а пока тот шел к ним, спросил: - Ты же будешь ужинать?

- Буду. Сам как?

- Нормально.

Официант оставил им меню и ретировался. Макаров быстро его раскрыл, но не заглянул даже. Вместо этого посмотрел на Никиту. Узнавая его и не узнавая одновременно. То, что было в нем юношеского двенадцать лет назад, давно ушло. Даже взгляд другой сделался. И он вдруг засомневался, знает ли хоть немного человека, который перед ним сейчас.

- Нормально, - повторил Илья. – Работаю. На папу.

- Да-да, слышал, - Логинов поднял голову от меню. – Отец говорил. Да и интернет, сейчас мало что остается тайным. Но ты меня удивил – всегда был категорически против.

- Втянулся. Чему удивляться – ты лучше меня знал, что так будет. Но это совсем не интересно, правда… Тебя-то как сюда занесло, а?

- Евгений Степанович слишком настаивал на международных контрактах, - хохотнул Ник. – Так что тоже интересного мало.

- Да ладно! У меня как раз все ожидаемо, по накатанной. А вот от твоего закидона отец до сих пор фигеет.

- А я попробовал сымпровизировать.

Логинов позвал официанта и начал делать заказ, глянув на Илью. Макарову же есть совершенно не хотелось. Он все пытался сопоставить то, что видел, с тем, что помнил. И понять, как пробить эту странную стену, что выросла между ними за годы тишины. Понимал, что эти шаги придется делать ему самому. Потому что когда-то сам заложил в той стене первый кирпич.