Поскольку я живу (СИ) - Светлая et Jk - Страница 17

Влад, для которого нет вообще ничего важнее их музыки и их дружбы. Для него это едино.

Мирош рассеянно глянул на Ярославу, молча рассматривавшую сейчас его лицо. Пока не нашел в себе силы сказать:

- И они будут правы.

Через мгновение дверь в кабинет Марины Таранич в очередной раз за день распахнулась. Иван подлетел к столу и сердито рявкнул:

- Я надеюсь, запись с ее прослушивания есть? Не снесла?

Таранич нехотя остановила видео, которое просматривала, отчего в комнате резко стало тихо, медленно подняла на Мироша глаза и, демонстративно напялив на нос очки, уставилась на него.

- О-па, ты кто такой, карандаш? – вспомнила она старое прозвище. – Чего тебя сюда занесло?

- Возьмите меня к себе, тетенька! Может, для чего сгожусь! – тоненьким голоском протянул Иван, но весь вид его говорил о нетерпении. Впрочем, он и шутил-то на последнем издыхании. Неожиданно вспомнилось, что не спал вторые сутки. Как завели, так остановиться не мог. Адреналин – отличное топливо.

Марина отбросила в сторону очки и подобралась, а выражение глаз стало строгим и деловым.

- Говорю один раз, повторять не буду. На твои истерики – мне насрать. На твои желания или нежелания – тоже. Ты теперь Иван-дурак, и номер твой – тринадцатый. Либо делаешь то, что говорю я, либо… - она прищурилась, глазки ее превратились в две щелочки, - ты делаешь то, что говорю тебе я.

- Да понял я, понял, - кивнул Мирош, и голос его тоже прозвучал серьезно. – Хочешь воспитывать – воспитывай. Твои дисциплинарные меры всегда отличались своеобразностью.

Два года назад она ему, вмазанному, девок своих подкладывала, чтобы быть уверенной что он еще приключений себе не найдет. И периодически заливала лошадиные дозы алкоголя, надеясь, что он соскочит с наркоты, а алкаша, по ее стойкому убеждению, вылечить проще.

Иван сел на стул перед столом Таранич, и это означало его капитуляцию, даже несмотря на то, что для виду он все еще барахтался.

- И что там за чудо такое, что тебя пленило? Количество нулей на счету ее мужа?

- Да успокойся ты, - хмыкнула Марина, порыскала на лотке для бумаг, выудила оттуда пару листов с текстом и протянула Мирошу. – Не замужем она.

Мирош автоматически протянул руку, чтобы взять у нее документы, и только потом до него дошло, что она сказала. Ладонь так и замерла в воздухе. Он смотрел на Маринку и понимал, что в висках снова начинает пульсировать – кровь приливает. Еще немного – и полное погружение. А он не хотел больше ничего полного.

- К-как… не замужем? – вытолкнул он из себя и все же забрал у нее бумаги.

- Так же, как и я, только наоборот, - расхохоталась Рыба-молот, отчего все ее тело плавно завибрировало в такт раскатам смеха.

«Мариночка, оладушки готовы, можно чай пить», - однажды, еще в самом начале, так обозначил свое присутствие Маринкин муж. С тех пор в «Мете» его прозвали Оладушком. Совершенно лишнее сейчас воспоминание, но Мирош, пытаясь остыть, вцепился в него. Не замужем. Какого дьявола она не замужем?!

- Ясно, - кивнул он и заглянул в документы.

Имя: Полина Дмитриевна Штофель.

Возраст: 26 лет.

Семейное положение: не замужем.

Владение музыкальными инструментами...

Иван перевернул страницу и поднял глаза на Таранич.

- Ладно, я понял. Ее выступление снимали? Ты обещала, что я потом смогу пересмотреть.

- Снимали, - подтвердила она. – Показать?

- Сбрось на почту, дома гляну. В тишине и без твоих нравоучений.

- Ну как скажешь… Она, может, и коза, но то, что вытворяет на клавишах – всем нам пригодится.

Что она может вытворять своими пальцами, Иван все еще помнил. Дичь – но он правда помнил. Она и на нем играла, как на клавишах. Проводя ноготками дорожку по животу и вниз…

Иван сглотнул и буркнул:

- Тарас, между прочим, учился там же. И вряд ли хуже…

- Опять начинаешь? – Таранич отвлеклась от ноутбука, в котором искала нужный файл, и зыркнула на него.

- Тебе надо, чтобы я сидел тут с выражением абсолютного блаженства на лице, когда меня пытаются трахать в жопу без вазелина?

- Потерпишь!

- Уже терплю. Она про меня что-нибудь говорила? – последнее вырвалось у него против его воли. И неожиданно для него самого. Он не хотел. Не хотел знать. Ничего не хотел, но с внезапной, нежданной жаждой ожидал, что ответит Рыба-молот.

- А должна была? – ответила та вопросом.

- Ну, может, объяснила, за каким лешим ей это надо после всего.

- Сказала, что ей интересно участвовать в проекте. Но всё остальное против нее – реальный фуфел. Нам повезло, что она пришла.

- Ну супер. Всем повезло. Я рад. Вы не уточняли – грохнуть меня в ее планы не входит?

- С чего у нее могут возникнуть такие желания? Интересно!

- Грязных подробностей не будет, - хохотнул Иван. – А то продашь в прессу, я тебя знаю. И сказочку про возрождение первых чувств лепить не стоит. Концепция прежняя, просто запись альбома и съемки. Я зажигаю с ней по сценарию, потом мы расходимся каждый в свою сторону.

- Вот поучать меня не надо!

- Милая, да я ж не поучаю! Я пытаюсь обозначить границы своего согласия. Знаешь, есть вещи в сексе, о которых лучше договариваться на берегу. Я однозначно против публичной порки, к примеру.

- А ты категорически уверен, что она именно об этом и мечтает, - Таранич вздохнула. – Все вы мужики – долбо*бы. Только и гордитесь, что своими яйцами. А они у вас у всех – одинаковые.

Кроме Оладушка. Оладушек – хороший.

Иван поморщился и мотнул головой.

- Все-таки у тебя, Мариш, с образным мышлением всегда была беда. Все за чистую монету принимаешь, - пробормотал он. – Что там с видосом?

- Зато у тебя образности – на десяток хватит. Глюки называется, - не осталась в долгу Рыба-молот. – Кинула я тебе запись, наслаждайся. Только руки не сотри. Ну и прочие части тела.

- Я буду очень стараться. Анкету ее могу забрать – ознакомиться на досуге?

- Забирай, - Марина сделала царственный жест рукой и хмыкнула. – А теперь вали. Устала я от тебя.

- Ты устала сегодня – а я с этим чувством живу, - рассмеялся Иван и подхватился со стула. – Потом наберу тебя.

- Только без фокусов мне! – рявкнула Марина вместо прощания.

Но Ивану в любом случае было не до фокусов. Фокусы остались в прошлом. В том дне, когда он впервые не справился с обрушившейся на него действительностью. От него и осталась-то половина, которая только-только перестала кровоточить и гноиться, чтобы сейчас все началось сначала.

Он вышел из Маринкиного дома без четкого осознания, что делать дальше. У Каботажной гавани прошлой ночью он находился в глухой черноте, из которой не было выхода. В поезде – забрезжила надежда, что Марина поведется на его аргументы. Но аргументов-то по сути у него не оказалось. Ни одного такого, который Таранич сочла бы убедительным.

Впрочем, кто сказал, что она должна считаться с ним после всего, что он натворил, и всего, что она для него сделала. Рыба-молот имела право думать все, что озвучила. Право озвучивать она имела тоже.

А он сам стал богаче на целых два листа анкеты участницы прослушивания и какие-то видеозаписи где-то на почте.

Уже сидя в такси, Мирош все-таки сунул нос в бумаги.

Шапка документа за эти двадцать минут не изменилась. Имя, возраст, владение инструментами. Адрес! Номер телефона! Сама того не понимая, Таранич дала ему еще один шанс – шанс связаться с этой ненормальной пианисткой напрямую! И спросить… спросить, какого ж, бл*ть, хрена ее понесло в этот идиотский проект!

Ощущая, как возбуждение новой волной захлестывает его, и боясь утратить хоть на мгновение это ощущение, обещающее новый прилив сил и веру найти хотя бы какой-то выход, он взглянул на таксиста и почти выкрикнул:

- Я передумал насчет адреса. Давайте на Оболонскую набережную.

- Как скажешь, командир, - усмехнулся дед за рулем, поглядывая на него в зеркало заднего вида. Узнал? Не узнал?