Там, где ты (СИ) - Борзакова Надежда Марковна - Страница 16

Я не сомневалась – если доведется сообщить об этом, а я поклялась себе найти такую возможность, моя семья поймет меня. Еще оставались прозаические вещи: я понимала, что проживу остаток жизни в, мягко говоря, довольно сложном мире. Я буду лишена многих привычных и более или менее необходимых вещей вроде электричества, горячей воды, удобств и прочего-прочего, что можно перечислять бесконечно. И я понимала, что смогу привыкнуть. Кое к чему уже привыкла, ко многому даже. Но за одним огромным исключением – никогда я не смирюсь с тем, что моя судьба в чужих руках. Причем не тех, кому я желала ее доверить.

Из конференц-зала, как про себя я называла залу, где Крепимир принимал посетителей, доносились раскаты грома. Иначе охарактеризовать эти звуки я просто не могла. Уже минут сорок они что-то обсуждают. И я прекрасно знала, что именно.

— Он не даст добро, — словно в подтверждение тихо сказала Вера, нарезая овощи.

— Но почему? – даже не пытаясь скрывать то, что понимаю, о чем она говорит, спросила я.

— Потому, девица, что приглянулась ты Захару, — понизив голос, пояснила женщина.

Я не стала продолжать. Не возразила о том, как важен «институт брака», о том, что Глава не может оправдывать безнравственность – не сказала ни слова вранья, принятого, вероятно, в подобном случае. Просто отложила куриную тушку, которую ощипывала и, вытерев руки, направилась к выходу.

— Куда ты, дитя? – обеспокоенно спросила Вера.

— Озвучить свои причины.

Не дожидаясь ответа, я вышла из кухни. Подойдя к закрытым дверям залы, уже собиралась постучать….

— …. Если так я не присягну тебе на верность вновь, — прорычал Стас.

— Неужто? – насмешливо протянул Захар.

— Извините, — двери за мной грохнули, словно создавая фон моему внезапному появлению.

В зале повисла тишина – тяжелая, будто звенящая от напряжения. Все трое уставились на меня. Удивление смешалось на каждом из лиц с разными чувствами.

— Да как ты смеешь нам мешать? – прогремел Захар.

— Глава, — проигнорировав его, тихо сказала я, — простите мне мою бесцеремонность. Я бесконечно благодарна вам за кров, еду и защиту, которою вы дали мне по своему благородству и доброте. И никогда я не посмела бы ослушаться вас….

— Одурела что ли….

— Не смей так говорить с ней или…., — Стас с вполне очевидными намерениями ухватился за рукоять висящего на поясе меча. Мне ничего не оставалось, кроме как буквально обнять его за плечи.

— Довольно! – прогремел Крепимир.

— Я прошу, дайте мне закончить, — поймав взгляд Главы, проговорила я.

— Что ж, говори, — в голосе Крепимира ощущалось замешательство.

Стас не отступил ни на шаг, став так, чтоб оказаться хоть наполовину между мной и остальными. Незаметно я взяла его за руку. Та была ледяной.

— Я не посмела бы пойти против вашей воли, Крепимир, — хрипло продолжила я, — Если бы подчиниться не означало пойти против воли моего отца. А он сказал, что отдаст мою руку лишь тому, кого пожелает мое сердце.

Крепимир смотрел на меня. Я не могла понять по выражению лица, о чем он думает, но знала — пожелай он прочесть в моих глазах вранье, не сможет, ведь я не лгу. Конечно же, Олег сказал не так. Мы ужинали тогда в зале. Ели пиццу, запивая вином потому, что во всей квартире шел ремонт и готовить было просто негде, а мы так устали, что о ресторане речи не шло.

— Ой, не надо нас знакомить, — Олег осушил стаканчик с вином, — Я и так знаю, че за птица твой Вадим. С таким рядом даже срать не сяду.

— Олег! – привычно возмутилась мама.

— Из песни слов не выкинешь, но, — он важно поднял указательный палец, когда я открыла рот чтоб возразить, — то, что он мудак со всеми не означает, что он будет таким с тобой, доча. Если станет тебе хорошим мужиком – я пожму ему руку и приму твой выбор, а нет – на куски порежу.

Он говорил тогда абсолютно серьезно, от того я максимально «причесала» причину нашего с Вадимом разрыва. Олег даже поверил. Вроде бы. Ровно до того, как тот нарисовался в нашем дворе в тот далекий день, бывший кажется в другой жизни.

Стас крепко держал меня за руку, плечом частично заслоняя от отца и брата. Другой рукой он все еще сжимал меч. Вся его поза – застывшая, напряженная, демонстрировала, что он готов к бою. К тому, чего я не могла допустить, равно как и не могла достаться Захару. Даже не ради себя. Ради него.

— Я не могу попрать волю твоего отца, — проговорил Глава, наконец, — А от того, тебе решать свою судьбу.

Захар побагровел до корней волос. Бессильная ярость рвалась наружу, а дать ей выход он сейчас не мог. Я едва удержалась от победной улыбки.

— Свою судьбу я отдаю в твои руки, — повернувшись к Стасу, проговорила я.

— Пусть будет так, — Крепимир поднялся, — Я благословляю ваш союз.

Поклонившись, мы быстро вышли. Стас вытащил меня из терема на улицу. Так жарко, а меня, оказывается колотит. Он обнял меня и прижал к груди.

— Ты не должна была вмешиваться, — прошептал он.

— Стас, я понимала, что могу попытаться предотвратить непоправимое, — возразила я, — И получилось ведь.

— Защищать тебя моя забота, — проговорила Стас.

— Как моя защищать тебя, Стас, — я запустила пальцы в его рыжеватые волосы, — Защищать друг друга и означает быть вместе. В поединке на мечах ты лучший.

Выскользнув из кольца его рук, я отбежала на пару шагов.

— Но дипломатии тебе еще учиться и учиться.

— Ах вот как!

Я бросилась прочь, он побежал следом. Особо не напрягаясь иначе поймал бы меня за несколько секунд. А так я сумела выскочить за ворота городища. Подхватив меня на руки, Стас принялся кружиться аж до тех пор, пока не потерял равновесие. Хохоча словно пара подростков, мы упали на траву.

Чистое синее небо, совсем такое же, как глаза мужчины, глядящие сейчас в мои. Легкий ветерок, наполненный ароматами полевых цветов. Пьянящее чувство полета, для которого не требовалось отрываться от земли.

— Я люблю тебя, — прошептала я, обнимая его.

Жатву можно было бы сравнить с походом в зал, если б тренировки там были ежедневными, длились от рассвета до заката и включали в себя кардио, статику и силовые одновременно. Принцип работы я поняла быстро, а вот крепатура перестала болеть аж тогда, когда работа была сделана уже наполовину. Если бы не тот факт, что благодаря общему делу мы со Стасом проводили почти целые дни вместе я, пожалуй, возненавидела бы ежедневную трудовую повинность. Но он почти всегда был рядом, исключая дни, когда уезжал охотиться и от того я была счастлива даже падая от усталости. Было еще кое что. Судьба подарила мне возможность увидеть родных.

— Мам, я…, словом, ну, — со смесью десятка чувств лепетала я.

— Ты хочешь остаться, дочка?  — прервала меня она.

— Я люблю его, мам, — призналась я, — И я просто не смогу, понимаешь? Простите….

— Мы так и не узнали, как вернуть тебя, — проговорила она, — Но это неважно, если ты счастлива.

— Я люблю тебя. Тебя, Олега, Аленку…..

— Мы тоже любим тебя, — она улыбнулась, — Оказывается, нужно было лишь отмотать время на 12 веков, чтоб ты взялась за ум.

Жатва наконец завершилась – воздав хвалу богу Велесу, по легенде научившему людей сеять и жать. Обряд заключался в том, что на поле оставляли немного несжатых колосьев и, связав их лентой, пели обрядовую песню. Затем жрецы освятили мед и яблоки, от чего мне вспомнился современный яблочный и медовый Спас. Дальше потянулась вереница празднеств в честь окончания сбора урожая. Мы танцевали у костров под веселые звуки волынок, ели и пили. На третий день в гости прибыли Шуйские. Владимир умудрился раздобыть на варяжих землях, с которых только воротился, пращура современного виски. Антисептик! Часть огненного напитка тут же перекочевала в мою «клинику». Я уже представляла, как расшириться ассортимент моей аптечки. Но от созерцания последствий появления виски на столе Главы моя радость меркла.

— Марыно питье, — ворчала Вера, наблюдая как мужчины опустошают чаши. Непривычные к алкоголю в общем и виски в частности, они пьянели чудовищно быстро, но не переставали пить. Меня радовало лишь то, что кефира полученного мною путем проб и ошибок должно хватить на всех, а также то, что бочек было лишь две.