Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 62

   Они продвинулись на несколько шагов, осторожно ступая, и подошли к краю водоема, образованного недавними редкими дождями, чья вода казалась иссиня-черной, за исключением тех мест, где слабые солнечные лучи создавали серые пятна на ее поверхности. Здесь они присели, глядя на воду. Дул легкий ветерок, но на поверхности совершенно не было заметно ряби. Вода казалось совершенно неподвижной в тусклом свете; она была застойной и мертвой. Чарльз бросил камень на середину водоема. Он упал с всплеском, но эха не последовало. Перед ними возвышалась гора, голая и мрачная. Солнечный свет падал на ее скалы, придавая им фантастические формы.

   Герберт взглянул на водоем и сказал о том, чем может кончиться падение в него. Никому не приходило в голову, что падение может окончиться чем-то иным, кроме смерти; услышав его слова, они поднялись и пошли дальше, поглядывая на водоем, чьи черные глубины наполняли их души неведомым страхом.

   Испытывая смутное беспокойство, Чарльз снова почувствовал себя виноватым и опустил глаза, словно вор, когда Герберт взглянул на него. Что-то внутри говорило, что они не имеют права искать сокровища, охраняемые мертвыми много лет, и все же, не было никого, кто мог бы претендовать на него, возможно, кроме них самих, знавших о его существовании. Он повторил это вслух, как бы утверждая их права на него, а затем замер от страха, как бы кто не услышал его и не отказался от этого права.

   Они обошли водоем, со страхом вглядываясь в его черные глубины, и углубились в лабиринт огромной, одинокой горы.

   Однажды они услышали шорох и звук, словно кто-то тихо ступает по земле, на склоне над ними, но, взглянув в том направлении, ничего не увидели. Остановившись на мгновение, они продолжили осторожно двигаться вперед. Тем не менее, два горящих глаза следили за ними из расщелины в скалах, где расположился горный лев, приникнув к земле и камню, наблюдая сердитым и ревнивым взором за грозными незнакомцами, посмевшими проникнуть в его владения. Несомненно, какой-то его далекий предок видел далеких предков этих незнакомцев, но это знание не передавалось у горных львов из поколения в поколение.

   Он слышал, как они перемещаются, и полз среди скал, не теряя их из виду, но они не могли видеть его. Он был исполнен любопытства, ненависти и ярости. Он мог бы нанести удар своей огромной рыжей лапой любому из них, но их необычный вид и запах, доносившийся до него, наполняли его страхом. Он убежал бы высоко в горы, подальше от этих необычных существ, но ему пришлось бы двигаться по голым камням, и его рыжее тело было бы хорошо заметно для страшных незнакомцев.

   Он опускался все ниже и ниже, не сводя с них горящих красных глаз, когда они поднимались по склону. Они были слабее его. Он мог видеть, как они стараются держаться ближе друг к другу, пошатываются, и могут, из-за своего веса и неуверенности, сорваться вниз, в зияющую пропасть, - он понимал это, и все же боялся, и прижимался к камням, дрожа, опасаясь быть замеченным ими. Но вот они прошли и скрылись от его взгляда за выступом скалы, но слабый запах человека оставался, и вселял в него ужас, и он по-прежнему оставался неподвижным, замерев в расщелине. А затем, когда запах исчез, и остался только чистый горный воздух, он одним прыжком покинул свое укрытие, бросился вверх по склону, не останавливаясь, подальше от того места, где видел незнакомцев, внушавших страх.

   Четверо продолжали идти вперед, ничего не зная о горном льве и его страхах. Они также начинали испытывать страх. Горные пики оживали перед ними. На севере, чудовище с белоснежной головой взирало на них с ледяным неодобрением, на востоке и западе другие седоголовые гиганты кивали, соглашаясь со своим старейшиной. Огромные и бессмертные, они с недоумением смотрели на крошечные человеческие существа, взбиравшиеся по плечу одного из них. Поднялся ветер, застонал среди ущелий, запел песнь, странную и величественную, которую в торжественном молчании слушали седые великаны. Но песнь эта приводила человеческие существа в ужас, они вздрагивали и старались держаться как можно ближе друг к другу.

   Вскоре стало темнеть. Сгущались сумерки, быстро подступал мрак, но ночь казалась пропитанной каким-то синеватым светом, высвечивавшим путь, хотя и не делавшим видимым все вокруг - деревья, обрывы и скалы.

   Гора становилась все более дикой, идти было сложно, а потому у Чарльза не возникало вопроса, почему тайна затерянного сокровища оставалась тайной так долго. Они продвигались вперед очень медленно, в слабом свете, осторожно ступая, чтобы не повредить ноги на острых камнях или не закончить свою жизнь на дне пропасти. Никогда прежде не видели они столь причудливых форм скал и горных склонов; гребень хребта перед ними выглядел подобно изогнутому клинку сабли, а выступающие из скалы камни делали ее похожей на гигантское насмешливое лицо. Длинные острые колючки и ветки кустарника хватали их за одежду. Тяжелые лозы, серые, спутанные, свисали со скал и тянулись к их лицам, подобно змеям. Никогда прежде не оказывались они в таком пустынном и одиноком мире, и даже шум, когда они задевали ногами за камни, переступая через них, казался дружелюбным. Эхо мнократно усиливало каждый звук.

   Наконец, они достигли водопада и оказались настолько близко к нему, что только теперь могли в полной мере оценить его красоту и мощь, его грозный голос. Чарльз наклонился и поднял ржавый железный предмет, нечто похожее на кирку шахтера, но очень старую.

   - Это кажется интересным и любопытным, - сказал Джед.

   - И важным, - добавил профессор.

   Тропа вела к краю водопада; они видели, что вода, устремляясь вниз по крутому склону, низвергалась, подобно Ниагаре, оставляя, хотя и в меньших размерах, пространство между потоком и скалой позади него.

   - Путь кончается здесь, - сказал Герберт.

   - Он ведет за водопад, - сказал Чарльз и, обогнув большой камень, как и предсказывал, оказался между водой и скалой. Он двигался вперед, не колеблясь. Другие следовали за ним, обдаваемые брызгами, поскальзываясь на мокрых камнях, пока, наконец, не оказались по другую сторону. Здесь тропинка снова была отчетливо видна.

   - За завесой, - сказал сам себе Чарльз, а затем продолжил: - Пространство, не имеющее края и неизменное... Темные серые равнины, такие причудливые и такие странные! Лишенные растительности, безжалостные, но прекрасные...

   Все инстинктивно чувствовали, что находятся неподалеку от конечной цели своих поисков. Говоря по правде, Чарльз полагал, что сокровище где-то очень близко, и был охвачен внезапным страхом, как бы кто не следил за ними и не выследил их, и не потребовал бы найденное ими золото. Он терзался неизвестностью и был смущен своими мыслями. Все сокровища принадлежали им, они не были обязаны делиться ими ни с кем. Слова предназначались ему, он был единственным наследником, он и его товарищи рисковали своими жизнями, и не обязаны были делиться ни с кем. Его рука скользнула к рукоятке револьвера, лежавшего в кармане куртки. Он был готов использовать свое оружие, подобно брошенному в океане, защищающему каждую каплю пресной воды; на его лице, от страха, выступили капли пота, как бы кто-то неизвестный, если он действительно следил за ними, не предъявил свои претензии на сокровища.