Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 53

   Сейчас, в поисках оленя, он снова направился от деревни к пустыне, тем путем, которым они шли с профессором, замечая приметы - здесь скалу, а здесь окаменевший кусок черной лавы.

   Он все еще не встретил оленя, когда приблизился к выходу речки с холмов на равнину, а когда начали опускаться сумерки, решил заночевать здесь. Он часто уходил на двое суток, и знал, что его отсутствие не станет причиной для тревоги. А потому с чистой совестью разбил лагерь.

   Он мог соорудить его за десять минут - лагерь представлял собой кучу сухих листьев под развесистыми кустами. Дождь здесь шел редко, чистый воздух был пропитан ароматами горного леса. Поужинав олениной из своих запасов, он напился ледяной воды из горной речки, а затем улегся на свое ложе из листьев.

   Сгущались сумерки. Вдали на юго-западе, где лежали равнины и пустыня, он видел солнце, подобное огромному красному щиту. Позади него горы и холмы уже были черными. Легкий ветерок блуждал среди дубов, кедров и пиний.

   Черльз лежал на листьях, положив рядом с собой ружье. Он отдыхал, умственно и физически. Неожиданно, он вспомнил о маленькой станции, затерянной в пустыне. Он не жалел, что оставил ее, он ощущал жалость к Анании Брауну, мужчине с обожженными ладонями, который умер и который, возможно, на самом деле носил другое имя. Да, Чарльз жалел его, но был рад, что покинул станцию.

   Возможно, эти поиски были безумием, но пока все шло хорошо. Он встретил прекрасных товарищей, и верил, что они отыщут золото. Чего еще мог он пожелать? Глубокое ощущение спокойствия и умиротверенности становилось все ощутимее, пронизывало все его существо. Какая чудесная, мягкая кровать - куча листьев! А каким бодрящим и чистым был воздух!

   Ветерок по-прежнему обвевал его. Где-то рядом послышалось гудение какого-то насекомого, прошелестела ящерица. Но Чарльз не шевелился. Он смотрел, как большой красный щит солнца склоняется к земле и исчезает за горами. Он видел, что ночь укутывает равнины, как они скрываются тьмой. Его веки набухали тяжестью, он едва мог различить ветви кустарника над собой. Он слегка пошевелился. Подумал, что счастлив по-настоящему, и уснул.

   Мальчик проснулся посреди ночи, и поначалу не мог понять, где находится; но теперь, вместо ощущения счастья и покоя, он чувствовал тревогу, расплывчатое, неясное опасение, пришедшее к нему во время сна. Он немного подвинул правую руку, чтобы проверить, рядом ли ружье. Холодное дерево и металл вернули ему прежнюю уверенность.

   Сейчас было светлее, чем когда он засыпал. На небе сияла полная луна, освещая деревья и кустарник. Чарльз не видел ничего необычного, но ощущал смутное опасение. Он продолжал лежать неподвижно. Приникнув правым ухом к земле, он прислушался. И услышал звук, который не был ни ветром, ни шелестом ящерицы среди листвы. Это был звук человеческих шагов, причем довольно близко. Кроме того, человек был не один.

   Возможно, это были пионеры или охотники, но Чарльз так не думал. Он сразу же решил, что рядом с ним находятся апачи, и это их шаги он услышал.

   Он похвалил себя за то, что устроил себе постель под низко нависающими ветвями кустарника, из большой кучи листьев.

   Шаги приближались. Он был всего лишь мальчиком, его охватила дрожь, и ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы ее прекратить. Его дыхание казалось ему оглушительно громким, слышимым на большом расстоянии, но затем он с облегчением, понял, что это не так.

   Шаги по-прежнему приближались, и вскоре, из своего тайного убежища, мальчик увидел, как на небольшую поляну вышли четверо мужчин.

   Инстинкт не подвел его. Это были апачи, самые жестокие из всех индейцев, высокие, стройные мужчины, ростом в пять футов десять дюймов, с темно-красным цветом кожи; их черные волосы свисали почти до глаз, а сзади были связаны кусочками красной материи, в которой была вставлена тонкая палочка длиной около восьми дюймов, использовавшаяся в качестве гребня. В центре головы у каждого имелось перо, длиной в два-три дюйма, трепетавшее на ветру. У одного это было перепелиное перо, у другого - ястребиное, у третьего - орлиное, у четвертого - перо индейки. Три из них были окрашены в красный цвет, одно - в белый.

   Мужчины не носили бород и усов, хотя и были зрелого возраста. Их лбы были низкими и узкими, над выступающими бровями. Глаза отстояли далеко друг от друга, с веками, окрашенными в черный цвет. Зрачки были того же цвета, что и кожа, белки - чуть желтоватыми. У двоих носы имели римский профиль, у остальных - широкие и плоские, с большими ноздрями. У двоих с носов свисали бусы.

   Уши были маленькими и правильной формы, но обезображены порезами. Из мочек свисали бусы, из перламутра и камешков. Рты были большими, с длинными тонкими губами и маленькими зубами.

   Мальчик, из своего убежища, с изумлением рассматривал ужасных пришельцев. На них не было никакой одежды, кроме мокасин и набедренных повязок с полосками. Последние были изготовлены из оленьей кожи и свисали почти до земли, сзади напоминая хвост.

   В отличие от одежды, они были хорошо вооружены. Каждый имел ружье, насколько мог видеть Чарльз, последнего образца. На поясе висели нож и револьвер. Исходя из их поведения, мальчик решил, что они - не последние люди своего племени. Он мог слышать их разговор, но, естественно не понимал ни единого слова из того, что они говорили.

   Они находились на расстоянии не более пятнадцати футов от него, и стояли на открытом месте, время от времени жестами указывая в сторону гор. Мальчик испугался, что они узнали об их присутствии, и подумал, что ему следует как можно быстрее вернуться обратно и предупредить остальных. Пока же он изо всех сил старался не выдать себя ни единым звуком.

   Апачи разговаривали несколько минут, после чего повернулись и ушли вниз по течению. Чарльз наблюдал за ними, пока их фигуры не исчезли в темноте, но и после этого в течение четверти часа сохранял неподвижность. После чего осторожно встал, поднял ружье и ощупал пистолет на поясе. Он шел вдоль речки сорок или пятьдесят ярдов, после чего остановился в зарослях пиний.

   Ему нужно было принять решение. Он знал, что должен предупредить своих друзей, но если вернется назад, ему будет почти нечего им рассказать, разве только то, что он видел четырех апачей у входа в долину. Не следует ли ему пройти дальше вдоль реки и постараться узнать как можно больше, прежде чем вернуться в деревню на скалах? Последнее показалось ему более предпочтительным, и он продолжил путь вдоль реки, время от времени останавливаясь и прислушиваясь.