Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 34

   Гриф медленно плыл по воздуху к высокому пику, пока не исчез из виду, после чего мужчина и мальчик вернулись к объектам, ради которых совершили свое путешествие. Огромному грифу не повезло. Туша медведя осталась нетронутой, также и оленя, за исключением того места, с которого начал гризли.

   Медведь оказался великолепным экземпляром, длиной, вероятно, девять футов, а весом около тысячи фунтов.

   - Нам нужно снять с него шкуру, мой мальчик, - сказал профессор. - Зимой она нам понадобится.

   Он вытащил нож и очень умело взялся за дело. Чарльз ему помогал. Огромный вес медведя мешал им, но они проделали работу до конца, после чего повесили великолепную шкуру, - замечательный трофей, - на дереве, где никакие животные не могли добраться до нее. Они вырезали самые лучшие части туш медведя и оленя и, с большим трудом, также повесили на дерево.

   - Я полагаю, стейк из гризли окажется довольно жестким, - сказал профессор. - Но Джед способен творить чудеса, так что вполне может приготовить деликатес. Во всяком случае, это касается оленины. Еще мы можем добыть горных баранов, или, как их называют апачи, mu-u. Они вон там.

   Он кивнул головой в направлении одной из снежных вершин.

   - Они вон там, - повторил он, - и, чтобы раздобыть их, нам понадобится терпение и выносливость, нам придется позабыть об усталости и не бояться холода. Возможно, позже мы отправимся туда на охоту.

   Но весь следующий день они были заняты переноской мяса оленя и медведя в деревню, а также выделкой шкуры гризли, которая почти полностью закрыла пол одного из жилищ. Джед взирал на нее с удивлением.

   - Если мне случится повстречаться со старым Ефремом, когда я буду идти по лесу, - сказал он, - то я вежливо сниму шляпу и скажу ему: "Это твоя дорога, она всегда была твоей, я это знаю. Прошу простить меня. Я ухожу". И медведь будет сильно удивлен, увидев, как я удираю, и ветер свистит у меня в ушах.

   - Это самое разумное, что ты можешь сделать, - сказал профессор.

   Достойно замечания, что никто из мальчиков не вспоминал о золоте, которое хотел разыскать Чарльз. Эта мысль не покинула совсем их голов, но она казалась чем-то очень далеким и неопределенным, наполовину реальной, наполовину фантастической, в суете будней. Их поглотила задача по устройству комфортных жилищ и подготовке к зиме в горах. Чарльз вспоминал слова Анании Брауна, искал их объяснение, но эпизодически, не сосредотачиваясь на них. Он думал о вещах более реальных, о тех, что были у него перед глазами.

   Мудрый старый профессор наблюдал за мальчиками и был ими доволен. Всю свою жизнь он посвятил приобретению знаний во всех отраслях, и сейчас его глубоко интересовал быт обитателей деревни, природа каньона и великих гор. Он не торопился покидать эти места. Он радовался дружбе Чарльза и Герберта. Он видел, что парни с Востока и Запада, оказавшись рядом, утрачивали манеры и привычки, присущие этим частям страны, и становились похожи друг на друга. Они становились не только сильнее и изобретательнее, закалялись их характеры. Пройдя через горнило печи, железо понемногу превращалось в сталь.

   - Они - прекрасные парни, - сказал как-то профессор Джедедайе.

   - Да, настоящие, замечательные парни, - согласился тот. - Они правильно окрашены. Не линяют в стирке, но становятся ярче. Забавно, насколько они были разными поначалу, и насколько одинаковыми стали сейчас.

   Тот вечер был немного холоднее обычного, и, когда они сидели возле огня на террасе, профессор поднял тему, о которой, казалось, совсем забыл.

   - Сегодня мне почему-то вспомнился этот человек, Крейкшенк, - сказал он. - Он, должно быть, тоже где-то в этих горах, и у меня такое чувство, что мы снова с ним встретимся. Разумеется, он будет этим недоволен.

   Он положил подобородок на ладони и задумался.

   - Странно, очень странно! - пробормотал он через некоторое время. - Странно, почему я не подумал об этом раньше! Он никогда не упоминал названия университета, где получил свою степень, и я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из моих коллег говорил о нем.

   - Может быть, вы не правы, профессор, и мы никогда больше не увидим его снова, - сказал Герберт.

   - Как бы не так, - возразил профессор, и его глаза внезапно вспыхнули, - и если его звания - ложь, если он всего лишь проходимец, нам следует его разоблачить. В мире науки не должно быть никаких мошенников!

   Герберт молчал. При виде такого искреннего негодования, ему просто нечего было сказать.

   Несмотря на то, что древняя деревня, в которой они жили, располагалась достаточно высоко, здесь довольно часто бывало очень жарко из-за небольшого пространства в скалах, где сосредотачивался теплый воздух; в таких случаях они старались проводить время на террасе. У профессора имелась маленькая палатка, но они не ставили ее, предпочитая спать на расстеленных одеялах.

   Они также готовили пищу на открытом огне, профессор учил их этому, но большую часть работы выполнял сам. Они срубили два толстых ствола на плато и с большим трудом спустили их на террасу. Те оказались не совсем подходящими друг к другу, и если с одной стороны расходились дюйма на три, то с другой - около десяти. Они стесали одну сторону, так что поверхность стала гладкой, и они могли поставить на нее свои кастрюли, чайники и прочую кухонную утварь.

   С обоих концов бревна закрепили кольями. Грязь, скопившаяся на террасе, позволила им это сделать. Теперь между бревнами можно было разводить огонь, поскольку они представляли собой как бы стенки печи, и не горели, поскольку были свежими. На широком конце они расположили большие чайники и котелки, а на узком - кофейник и другие маленькие сосуды.

   Внутри бревен они могли поддерживать огонь, не опасаясь, что тот потухнет. Когда пламя угасало, угли продолжали тлеть до наступления утра.

   Впрочем, не все время они посвящали работе. Чарльз и Герберт отыскали прекрасный бассейн для купания в маленькой речке, место, где она становилась достаточно широкой и была глубиной в двадцать футов. Вода была настолько прозрачной, что они могли видеть рыбу, красивую золотую форель; кроме того, в пятнадцати футах над водой располагался выступ, с которого можно было нырять.