В785 (ЛП) - Лангле Ив - Страница 16

— Извини, если мои пальцы холодные.

Бонни не сумела сдержать поддразнивания:

— Я знаю, как их разогреть.

— Я подержу пальцы в теплой воде.

— Это совсем не то, о чем я думала. У меня более чем достаточно тепла, и я не против поделиться им, — ответила она, подмигнув.

— У тебя не работает температурный контроль? — спросил Эйнштейн с серьезным видом. — У меня тоже его нет, военные не считали необходимым устанавливать подобную технологию в кого-то с моими навыками, но я исправлял неполадки у некоторых единиц.

Бонни мысленно отвесила себе подзатыльник, когда он снова неверно истолковал ее слова. Неужели Эйнштейн был настолько неопытен? Глядя на его выжидающее выражение лица, Бонни поняла, что так оно и было. Но как такое возможно? Конечно, военные пленили его еще совсем молодым, но все же Эйнштейн был мужчиной, при том весьма привлекательным. Он в любом случае встречался с кем-то или, по крайней мере, к нему приходила одна или две медсестры.

— Почему у меня сложилось впечатление, что ты не слишком опытен, когда речь заходит о девушках?

Пальцы, ощупывающие ее грудную клетку, дрогнули.

— Работа занимает все мое время. Впрочем, я никогда не видел необходимости проявляться к противоположному полу. У меня мало биологических потребностей.

— Так ты девственник?

«Охренеть».

Замечание заставило его поежиться.

— Не совсем. На самом деле у меня был некоторый опыт.

— Очевидно, не очень хороший, учитывая отсутствие энтузиазма к повторению.

— Секс не так важен. Похоть — это гормональная потребность, которую можно контролировать.

— Твои друзья, кажется, не контролируют это.

— Так как они модели солдатов.

— Ну и что? Да и какое это имеет значение?

— Их уровень тестостерона намеренно завышен. Из той информации, которую я почерпнул за эти годы, разработчики еще в самом начале своих исследований отмечали, что солдаты с высоким уровнем гормонов были более эффективны в бою. Другими словами, лучшие жестокие убийцы. Чтобы использовать данную находку, большинство киборгов запрограммировали на создание увеличенного количества тестостерона в сравнении с обычным мужчиной.

— Почему меня не удивляет, что военные сумели сделать нечто подобное? Неужели ты не можешь обратить этот процесс вспять?

— Если ты имеешь в виду сокращение уровня гормонов, то мы уже пытались. Но стабилизировать полностью так и не получилось. Да и большинство мужчин этого не хотели. До тех пор, пока они могут контролировать свой темперамент и направлять насилие в нужное русло, им позволено самостоятельно выбирать, как жить.

— Выбирать? — Бонни посмаковала это слово, обдумывая его значение. — Какая интересная концепция.

— Для нас это нечто большее, чем просто концепция. Так мы живем. Поэтому мы боремся. Мы хотим, чтобы наш выбор предопределял дальнейшую жизнь, и отвергаем бессмысленное существование машин в качестве чьих-то инструментов.

— И вы достигли этого в обществе, которое создали?

— Более или менее. У нас, конечно, есть основные законы, вроде тех, где ты не должен убивать братьев-киборгов и воровать.

— Что-то вроде первоначальных десяти заповедей.

— В некотором смысле. Мы приняли принципы, которые все соблюдаем, чтобы жить в гармонии. Но помимо этих основных правил мы сами создаем свою судьбу.

— Творить собственную судьбу. Мне это нравится. Но если это так, то почему ты все еще в космосе играешь роль техно-гика?

Эйнштейн улыбнулся. Эта искренняя улыбка согрела ее.

— Потому что мне нравится это. И хорошо получается. Несмотря на наличие свободы, мое желание работать никуда не исчезло. Мы все работаем. Так и должно быть, если мы хотим выжить. Я прекрасно сознаю свои ограничения. Меня не научили строить или участвовать в боевых действиях. Поэтому я признаю, что нахожусь в неловком положении в обществе. Однако, я одарён в починке каких-либо устройств и расшифровке технологий, которые в последствии приспосабливаю к нашим развивающимся потребностям.

— Значит, ты играешь в доктора и ученого, потому что любишь это, а Арамус, очевидно, хорошо отдает приказы, — криво усмехнулась она.

— Так и есть, — ответил Эйнштейн, встретив ее взгляд с заговорщицкой улыбкой.

— Что насчет Сета? В чем он хорош?

— Как свести всех окружающих с ума.

Бонни рассмеялась.

— Думаю, он бы также ответил на этот вопрос.

— Потому что это правда. Сет модель шпиона, созданная для того, чтобы идеально сливаться с людьми. Он скрывает навыки и оборудование, о которых мы только догадываемся.

— Скрывает? Хочешь сказать, что не знаешь наверняка, на что он способен? И все же вы все, кажется, доверяете ему.

— Лично я доверяю, как, кажется, и все остальные. Я обязан ему жизнью. Он спас меня от многих опасных ситуаций. На самом деле Сет спас немало киборгов, даже тех, до которых считалось невозможным добраться. Как бы он ни хотел, чтобы в нем видели только шутника, на самом деле Сет довольно смертоносен и предан делу освобождения киборгов.

— Луковица.

Эйнштейн в замешательстве нахмурил брови.

— Прости? Ты только что сравнила его с корнеплодом?

— Так и есть. Лук, как и человек, имеет множество слоев.

Эйнштейн фыркнул.

— И заставляет взрослых мужчин плакать? Удачное сравнение. Я обязательно это запомню.

Оставив в покое ее ребра и едва коснувшись груди, — полушарий, которые так и ныли от желания испытать ласку мужских рук — Эйнштейн ощупал кожу за ее ушами.

— Интересно, — пробормотал он.

— Что именно? — кроме того, что он был не заинтересован в прикосновении к ее груди, но заинтригован ее скучными ушами.

— Я не чувствую никаких признаков порта, о котором ты упоминала. Ни вмятин, ни выступов. Если бы ты не рассказала о его существовании, то я бы никогда не догадался.

— Но он там есть. Можешь разрезать меня и взглянуть, если хочешь.

— В этом нет необходимости. Я верю тебе. Кроме того, это ни к чему не приведет. У меня нет компьютера, к которому я мог бы безопасно тебя подключить. Даже если я не верю, что в тебе скрыты бомбы замедленного действия, то все равно предпочитаю проявлять осторожность. Нужно подождать, пока мы не вернемся в мою главную лабораторию. Там есть компьютер, который не имеет беспроводной связи и находится отдельно от главного компьютера. Безопасная машина, которую я могу использовать для изучения твоих механизмов, избегая при этом заражения вирусами твоего ИМК, — Эйнштейн отступил на шаг. — Можешь встать.

— Значит, я чиста, очаровашка?

— Насколько я могу судить. Начинай одеваться.

— И это все? Ты же практически не прикасался ко мне.

— Визуально я не обнаружил никаких аномалий или шишек под твоей кожей.

— Но ты даже не проверил мою грудь, — Бонни обхватила ту ладонями, наслаждаясь тем, как его пристальный взгляд был прикован к ее рукам.

— Я… э-э… сканирование твоих молочных желез не выявило ничего, кроме жировой ткани. Мне не нужно ничего прощупывать.

В этом не было никакой необходимости, кроме того факта, что Бонни это понравилось бы. Она села, плотно обернув простыней грудь, но оставив обнаженными плечи.

— Но ты же не проводил никаких исследований.

Парень вновь засуетился. Он быстро отвернулся, перебирая инструменты на подносе.

— Это будет излишне назойливым.

— Тогда не делай это ради науки. Делай это ради удовольствия.

— Прости? — Эйнштейн резко обернулся с растерянным выражением на лице.

— Ну же, только не говори, что не хочешь потрогать меня в самых сокровенных местах, — Бонни застенчиво взглянула на него сквозь ресницы.

— Это неуместно.

— К черту. Как по мне, то ты должен быть более внимателен, очаровашка, — она медленно приподняла простыню до бедра, обнажая кожу и наблюдая за пристальным взглядом Эйнштейна. Очевидное желание мужчины подпитывало ее собственное возбуждение. Как же ей хотелось, чтобы он отказался от своей сдержанности и приступил к ласкам ее тела. — Прикоснись ко мне, — потребовала Бонни хриплым голосом. — Я не возражаю. И точно знаю, что тебе это понравится.