Вырай. Триединство (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 71

В общем, думай, волхвица. Сроку тебе неделя. Как луна в полную силу войдёт, так и заглянут к тебе непрошенные гости. На грибную волшбу не рассчитывай — тебя сметут, а мне с ними ещё веками бок о бок жить.

Вот и всё. Как-то вдруг стало понятно, что спокойствие и безопасность — хрупкая иллюзия. Всегда кто-то или что-то будет угрожать Приречью. Люди в своих изолированных поселениях будут всё больше дичать, а значит, исчезнувшая цивилизация превратится в неправдоподобную сказку. И в конце концов планета станет совершенно непригодна для людей, а может, и для нечисти. Пусть даже не скоро. Но это случится обязательно.

Мир постепенно ускорился и вернулся к обычному течению времени. Веня, не заметив паузы, моргнул и спросил:

— Ну шо?

Марина хрипло спросила:

— Ты-то почему ввязался? Тебе ведь это несвойственно.

Чёрт почесал пятак и ответил вопросом на вопрос:

— Красавица. Что с тобой было не так? Когда ты собакена просила занести домой. Мне показалось, что вместо тебя кто-то другой… А потом ты прежней стала. Мне любопытно.

— Венечка, хороший мой, — ведьма схватила чёрта за лапу.

Тот вздрогнул, вырвался и отскочил назад. Не привык он к такому обращению.

— Я сейчас домой на минутку, а потом всё тебе расскажу. Ты только не уходи. Помоги. Сейчас больше некому. Пожалуйста.

Она вдруг упала на колени в дорожную пыль. Веня икнул и заблеял:

— Сдурела баба, окончательно! Ты чёй-то! Я без договора не могу, натура не даст, можешь хоть тыщу лет на коленях ползать!

— Венечка, роднулечка, помоги.

— За поцелуй, — заржал чёрт. — Взасос!

Марина вскочила, злясь на себя за секундную слабость. Взмахнула руками, мгновенно очертив защитный круг. Веня оказался в ловушке.

— Так, клоун. Стоишь здесь. Ждёшь меня. Поможешь просто так, без договора и поцелуев — расскажу всё в подробностях. Нет — забудь в Приречье дорогу. Иначе развоплощу.

— Вот, другое дело, — проблеял ни на секунду не испугавшийся козлоногий. — А то развела тут сопли, тьфу.

Марина пришла в детскую, села у кроваток и отдалась слезам. Дети спокойно, почти в унисон дышали, и лишь дочка немного забеспокоилась, почувствовав сумасшедший ритм материнского сердца, когда ведьма приложила её к груди.

Она кормила Тонечку в последний раз и оплакивала погибших за эти годы знакомых, друзей и чужих людей. Она плакала по разрушенным судьбам, по Манхеттену, возродившему рабство, по Роднику Веры, который едва-едва приобрёл надежду на лучшую жизнь.

Она плакала по пустым и опустевшим городам и сёлам, по фильмам, которые никогда не снимут, по книгам, которые никогда не напишут, по научным открытиям, которые никогда не сделают и о космосе, в который никогда не полетят.

Она плакала по всем тем душам, которые не могут попасть в Правь, чтобы найти покой и переродиться, по всей той нечисти, которая не появилась бы, если бы мир был триедин.

Она плакала о своей жизни, которая никогда не случится.

Слёзы текли по щекам, падали на детскую одежду и впитывались в ткань, и с каждой каплей крепла решимость.

Отсиживаться нельзя. Если можешь что-то изменить — иди и меняй. Детям может быть безопасно только в безопасном мире, а значит, чтобы их защитить, придётся оставить. Нынешний мир не даёт никому надежду на лучшее. А иногда единственное, что нужно для движения вперёд — надежда.

Марина всхлипнула, осторожно положила дочку в кроватку, поцеловала приёмного сына в макушку, вытерла слёзы и вышла из комнаты, не оборачиваясь.

Правда, щёки тут же снова стали мокрыми.

— Соня, Сонечка! Проснись.

— А? Что? — подхватилась целительница. — Что такое?

— Мне надо уйти. Присмотри за моими детьми, пока Егор не вернётся. Стёпа поможет. В крайнем случае отвези их к моему отцу.

— В каком крайнем? — с подозрением спросила Соня. — Ты вообще куда собралась? Егору и Димке помочь? Тогда я лучше с тобой.

— Д-да, — запнулась Марина. — Я собираюсь им помочь. А ты оставайся здесь. Дети…

— Хорошо, я поняла, — кивнула Хромушка. — Я всё равно не смогу туда вернуться. Ведь там мои, и Игнат…

Она захлюпала носом. Марина порывисто обняла её, и несколько минут в комнате были слышны рыдания и невнятные заверения в вечной любви и дружбе.

— Мне пора, — наконец-то взяла себя в руки приреченская ведьма. — Запомни — я всех очень люблю.

Ничего с собой не взяла: ни рюкзак, ни припасы, ни конденсаторы — знала, что дорога в один конец. Поэтому, когда вышла за ворота, Веня удивлённо захлопал редкими ресницами.

Но спросить ничего не успел. Собранная, жёсткая, деловитая ведьма отрывисто сказала:

— Мне надо в буферную зону. Срочно. При нынешних способностях мне придётся делать круг через несколько зон. Ты можешь провести меня напрямую. Сделаешь это — свободен. Расскажу всё, что захочешь.

— Но…

— Без но! Принеся сюда гриб, ты заранее согласился на всё. Если ты это сделал без задней мысли и готовности действовать — страшный дурак.

— Я не дурак. И всё понял. Давно чую, дело пахнет керосином, — пробурчал Веня и опустился на четвереньки. — Убирай свой круг и садись на спину.

Марина ногой разрушила рисунок.

Она честно и подробно, пусть и сухо, рассказала Вене абсолютно всё. И рассталась с ним, едва оказалась в буферной зоне. Чёрт не хотел уходить, предлагал поддержку, но ведьма видела, как его корёжит из-за альтруизма, и прогнала. И очень пожалела об этом, потому что каким-то непостижимым способом её догнала Герда, наплевав на условности долгой дороги сквозь потусторонний мир. Если бы Веня остался, он смог бы отвести собаку домой, ведь возвращаться самой — рисковать решимостью, которая просто-напросто может испариться.

— Герда, уходи! Назад!

«Нет! Вместе. Навсегда!»

— Я не вернусь, глупая!

«И я тогда. Тоже».

Марина махнула рукой — рано или поздно собака останется одна и вернётся в Приречье.

Наглый, глупый самообман.

Путь вверх по течению занял гораздо меньше времени, чем в первый раз, хоть и не было у Марины с собой вечного конденсатора.

Она просто очень торопилась.

Бежать в воде неудобно, но она честно пыталась. Пару раз споткнулась о подводные камни, дважды упала, вымокла с ног до головы, но всё же добралась до своей цели. Герда хромала и тяжело, со свистом, дышала, но не отстала.

Древо Жизни и укромная ямка возле корней. И снова непередаваемая тяжесть на плечах.

Ты вернулась. Ты вернулась?! Но почему?

Я должна обезопасить детей. И вообще, людей. И нечисть.

Детей? Ты успела родить ещё? Я нормально воспринимаю течение времени. Неужели где-то потерялось несколько лет?

Нет, с тобой всё хорошо. У меня приёмный малыш… образовался. Ты ведь помнишь мальчика-жертву. И вообще, в Приречье деток много. Какая разница, чьи они?

Как и в других поселениях.

Да, как и в других.

Ты решилась?

Конечно. Это единственный способ прекратить всё это сумасшествие.

Тогда идём.

Кора под ладонями снова вздрогнула, подалась в стороны. Марина провела пальцем по нежной древесине.

Не плачь. Не рви душу, Хранительница. Ты поступаешь верно.

Как думаешь, Правь ещё жива? Ветки совсем сухие.

Помни — смерти нет. Ни для чего и ни для кого.

Древо, наконец-то, доверилось. Древесина тихо скрипнула, разделилась надвое, открывая проход в глубину. Марина сделала шаг вперёд, не осознавая, что артефакт безболезненно погружается в её тело, словно в пластилин, плавится и растекается по сосудам. Собака бесшумно ввинтилась в дерево, но хозяйка этого уже не заметила.

Кора за её спиной безмолвно вернулась на место, закрывая дверь.

Планета вздрогнула. Это ощутил каждый человек, каждый Высший и Низший нечистый. Туман пришёл в движение.

Он втягивался в реки, озёра и моря. Лужи, пруды и океаны. В каждую каплю росы, в каждый кристаллик льда, в каждую снежинку.