Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 42

Сычкова ответить не успела — скрипнула дверь, в кабинет ворвался Вячеслав и завопил:

— Короче, Маня, есть новости! Возможно, я знаю, откуда Чума взялась!

Сидящие за столом выжидающе уставились на Коваля, а он обернулся и радостно сказал:

— Дядь Гриша, заползай!

В кабинет осторожно зашёл сельский алкоголик. Он немного трусил, видя самых влиятельных людей Приречья в одном месте, но старался не подавать вида.

А Слава бесцеремонно пихнул его в спину:

— Ну, рассказывайте. Каждая минута на счету.

— Чего рассказывать-то, про Ритку?

— Нет, про йети в вертолёте! Конечно, про неё!

— Ну, дык… А нечего рассказывать. Пошла утром на работу, и больше не видел её.

— Сегодня? — Спросил Буревич.

— Да не, — махнул рукой Марушкин, — в ту среду. А пропала когда — не знаю. Может, позже.

Марина растерянно смотрела на Григория. У неё не укладывалось в голове — как это, целую неделю не замечать, что жены нет дома. А Буревич совершенно не удивился и спокойно спросил:

— Пил?

Марушкин шмыгнул носом и молча уставился в окно.

— Понятно. — Вздохнул участковый. — Иди уж. Мы разберёмся.

Мужчина опустил голову и вышел.

— Ну? Как оно вам? — Коваль подошёл к столу, схватил графин, налил в стакан воды и одним махом его осушил. — Я прав или не прав?

— Вполне возможно. — Марина задумчиво покрутила на пальце колечко-конденсатор. — Тётя Рита пропала в среду. Через день появились первые жертвы. Очень подозрительно.

— Кстати, ещё кое-что. — Вспомнил Ляшкевич. — Марушкина в то утро должна была вымыть баню и барак после чужаков. Но работу не сделала — послала всех и куда-то умотала. Дежурным самим пришлось всё дезинфицировать.

— Твою ж мать! Точно! — Олег Александрович так резко вскочил, что его стул с грохотом упал. — Я вспомнил, где видел девчонку-странницу! На вашем выпускном!

Бывшие одноклассники и воевода непонимающе переглянулись.

— Это Ира была! Ира Марушкина!

Дождь на время прекратился, Хромушка выбралась из-под навеса и с тоской огляделась. Герда, почувствовав настроение девушки, ткнулась холодным носом в ладонь.

— Ничего, собачка. Прорвёмся. — Улыбка вышла натянутой. Мимо как раз проходил мрачный Бондаренко, ведя под уздцы приземистую лошадку. На телеге лежал груз — четыре трупа из больницы. Софья помахала рукой, но биолог девушку даже не заметил.

Разительный контраст между благополучным, зажиточным поселением, в которое она попала в начале лета, и нынешней безнадёгой, укутавшей деревни, ранил в самое сердце. В голове прочно обосновалась мысль, что будущего нет не только у Приречья, но и у Родника Веры, и у всего человечества в целом. Почувствовав, как глаза наполняются слезами, Хромушка стиснула зубы и приказала себе успокоиться. К тому же к ней направлялся черноволосый мужчина. Не стоило ведьме выставлять напоказ своё состояние, чтобы не пугать людей ещё больше.

— Здравствуйте, девушка. Мне сказали, вы целитель.

Герда приветливо махнула хвостом. Она явно знала подошедшего. А вот Софья видела его впервые, хотя все дружинники и сельчане, участвующие в облаве, прошли через её руки за эту неделю не один раз.

— Здравствуйте. Недавно присоединились? Стойте прямо, это много времени не займёт. — Соня привычно сжала жёлудь, глаза её зеленовато засветились.

— Не надо. Я не местный. — Покачал головой мужчина. — Будем знакомы: Шевченко Игнат, колдун. Я Марину Викторовну ищу. Она здесь?

— Софья Кривицкая, очень приятно. — Глаза потухли. — Не знаю, если честно. Наставница туда-сюда мотается, чаще всего в здание залетает с другой стороны, в окно на втором этаже. Чтобы время на лестницу не тратить.

Хромушка не удивилась гостю. Она знала, что должен прийти караван из Житомира. И прекрасно помнила таможню, жёлтая карточка до сих пор лежала в её кармане. Значит, в поселение мог попасть только доброжелательный и адекватный человек или маг.

— Думаю, дело не в лестнице. Марине тяжело смотреть в глаза приреченцам, ведь так? Я тут успел с людьми парой фраз перекинуться. Всё так плохо?

Кривицкая не стала отвечать. В конце концов, она видела ведьмака впервые в жизни и не собиралась с ним откровенничать.

Неловкое молчание прервала суета перед сельсоветом. Едва на улице появился Ляшкевич, к нему подскочило несколько человек с вопросами. Воевода посторонился, на крыльцо вышли Коваль, Марина и участковый. Шевченко вежливо улыбнулся Софье и направился к представителям администрации.

— Спадарыня Соня, добры дзень. — Тронула за рукав старушка. Целительница не знала её по имени, лишь в лицо. — Я Машку прывяла, малако зусім кепскае[1] стала даваць. Глянь, калі ласка, можа, хвароба[2] напала.

— Уважаемая, простите, пожалуйста. Но коровы магической чумой не болеют. — Кривицкая наблюдала, как мужчины приветствуют ведьмака, здороваясь с ним за руку, как замученная Марина улыбается и обнимает коллегу, как Коваль радостно лупит Игната по спине. На просительницу Софья не смотрела.

— Ды якая чума! Можа, у яе масціт! Глянь, дзетачка!

— Бабушка. — Отвела взгляд от крыльца целительница и мягко улыбнулась. — Я не ветеринар, поставить диагноз коровке не смогу. Простите.

Определённая категория старушек, наплевав на эпидемию, регулярно таскалась на пост Софьи — у них болели зубы, колени, спины, кашляли несушки и покрывались крапивницей козы. Благодаря этим визитам девушка, наконец, поняла, почему наставница утверждала, что колдунам лучше жить чуть в стороне от поселения.

Рыжая Машка безучастно жевала жвачку, не реагируя даже на Герду. А псина заинтересованно принюхалась и попыталась дотянуться до вымени. Не прекращая жевать, корова лягнула наглую собаку. Та отскочила и оскалилась.

Старушка обиженно поджала губы, но ничего не сказала. Дёрнула за поводок и потащила рогатую кормилицу прочь. Глядя на сгорбленную спину, Соня устыдилась.

— Бабушка, подождите! Давайте попробуем. Вылечить точно не вылечу, но попробую поглядеть, что да как. Мне практика нужна. Вдруг получится? И давайте вас просмотрю на всякий случай. Вы же по улице прошлись, мало ли что.

Владелица коровы засияла.

— Мы очень рады, что вы дошли без потерь. Но, как видите, нам не до гостей. — Буревич вздохнул. — Лучше бы вы домой отправились. Даст Вырай, зимой сами наведаемся, с ответным визитом. Если выживем.

— Понимаете, какая штука. — Игнат вытащил из кармана пластиковую коробочку, достал из неё самокрутку, подкурил от пальца и затянулся. Увидев технику прикуривания, толпящиеся вокруг крыльца сельчане резко нашли другие занятия. — Михалыч категорически отказался возвращаться. Мы разбили лагерь за частоколом, люди ждут, когда у вас закончится эпидемия. И вообще, готовы помочь.

Ляшкевич поморщился:

— Чем они помогут. Отвлекут Чуму на себя? Олег прав. Лучше бы вам домой.

Игнат ничего не ответил, лишь улыбнулся.

— Ну, как хотите. — Сдался воевода. — Только чтобы потом без претензий.

— А происходящее в поселении как-то связано с таможней? Или это независимые друг от друга проблемы?

— Ты о чём? — Насторожилась ведьма.

— Вы не знаете? — Удивился Шевченко, потом отрывисто спросил: — Викторовна, ты когда туда последний раз заглядывала?

Сычкова побледнела:

— В прошлый понедельник. Свежину отвезла, в счёт оплаты.

— И в среду всё было отлично — к нам как раз странники забрели, Баба-Яга их красными пропусками снабдила. — Добавил Ляшкевич.

— Игнат, не томи! У нас с этими чужаками связаны большие подозрения. Что с таможней? — Взмолилась Марина.

Шевченко в последний раз затянулся, бросил окурок на землю, затоптал, наклонился, поднял остатки самокрутки, выбросил в ближайшие кусты и только потом сказал:

— Лучше тебе, Марина Викторовна, самой всё увидеть.

[1] Зусім кепскае (бел.) — совсем плохое

[2] Хвароба (бел.) — болезнь