Первый закон. Трилогия - Аберкромби Джо - Страница 78

Там было прохладно. Голая кожа обрадовалась холодному воздуху после влажной жары в спальне. Почему он не лег спать здесь вместо этой духовки в спальне? Не вполне очнувшись от мучительной сонной одури, Логен щурился на тонувшие в тени стены и пытался вычислить, какая из дверей ведет к дыре для опорожнения. При его везении можно ненароком вломиться в спальню Байяза и помочиться на первого из магов. Подходящее дело, чтобы улучшить дурное настроение волшебника.

Логен шагнул вперед и с грохотом ударился обо что-то – врезался ногой в угол стола. Выругавшись, схватился за ушибленную голень и тут вспомнил про кувшин. Он нырнул вперед и едва успел поймать уже падающую посудину за край. Теперь глаза Логена немного приспособились к полумраку, и он даже слабо различал цветы, нарисованные на холодной блестящей поверхности. Он хотел поставить кувшин обратно на стол, как вдруг его осенило. Зачем идти куда-то, когда под рукой есть отличный горшок? Логен огляделся по сторонам, пристроил кувшин в подходящее положение… и застыл.

Он был не один.

Высокая стройная фигура, неотчетливая в полумраке. Логен едва различал длинные волосы, развевавшиеся на сквозняке из раскрытого окна. Он напряг глаза, вглядываясь в темноту, но не смог рассмотреть лица.

– Логен…

Женский голос, тихий и нежный. Однако Логену совсем не понравилось его звучание. В комнате было холодно, очень холодно. Он крепче сжал кувшин.

– Кто ты? – гаркнул он неожиданно громко в мертвой тишине.

Что это, сон? Он потряс головой, стиснул в руке кувшин – нет, все реально. До ужаса реально.

– Логен…

Женщина беззвучно придвинулась ближе к нему. Тусклый свет из окна позволил увидеть сбоку ее лицо: белая щека, залитая тенью глазница, уголок рта. Затем все опять кануло во тьму.

В ней было что-то знакомое… Логен отчаянно рылся в памяти и пятился назад, не отводя глаз от женского силуэта и держась так, чтобы между ними все время оставался стол.

– Чего ты хочешь?

В его груди было ощущение холода, предчувствие беды. Он знал, что должен крикнуть, позвать на помощь, разбудить остальных, но зачем-то ему требовалось узнать, кто здесь. Ему нужно знать… Воздух стал леденящим. Логен уже видел собственное дыхание, клубящееся перед лицом. Его жена мертва, он знал это; мертва, и ее холодное тело вернулось в грязь много лет назад, далеко отсюда. Он сам видел деревню, сожженную дотла и заваленную трупами. Его жена мертва… однако…

– Телфи? – прошептал он.

– Логен…

Ее голос! Ее голос! Логен раскрыл рот. Она протянула к нему руку через полосу света, падавшего из окна. Бледная рука, бледные пальцы, длинные белые ногти… В комнате стоял холод, ледяной холод.

– Логен!

– Ты мертва!

Логен поднял кувшин, чтобы разбить его о голову женщины. Рука потянулась к нему, широко разведя пальцы…

Внезапно в комнате стало светло, как днем. Еще светлее. Сверкающий, ослепительный свет. Смутные контуры дверей и мебели превратились в жесткие белые кромки и черные тени. Логен плотно стиснул веки, прикрыл глаза рукой, вскрикнул, отшатнулся к стене. Раздался оглушительный треск, похожий на грохот обвала; разрывающийся, раскалывающийся звук, словно падало огромное дерево. Комнату заполнила вонь горящей древесины. Логен приоткрыл один глаз и посмотрел через щелку между пальцами.

Комната странно изменилась. Она снова погрузилась в темноту, но не такую густую, как прежде. Свет просачивался внутрь через огромную рваную дыру в стене – там, где раньше было окно. Два кресла исчезли, третье балансировало на трех ножках, а обломок четвертого слабо светился и дымился, словно сук, долго горевший в костре. Стол, который мгновение назад стоял прямо перед Логеном, валялся в другом конце комнаты, расколотый пополам. Часть потолка рухнула, оторвавшись от стропил, пол был завален кусками камня и штукатурки, обломками дерева и осколками стекла. От странной женщины не осталось и следа.

Байяз в ночной рубашке, хлопавшей его по толстым икрам, нетвердыми шагами пробрался по руинам к зияющей дыре в стене и выглянул в ночную тьму.

– Его больше нет.

– Его? – Логен уставился в дымящееся отверстие. – Она знала мое имя…

Волшебник доковылял до единственного уцелевшего кресла и рухнул в него, вымотанный до предела.

– Скорее всего, это был едок, посланный Кхалюлем.

– Кто? – переспросил в замешательстве Логен. – Посланный кем?

Байяз вытер пот с лица.

– Ты, кажется, говорил, будто не хочешь знать.

– Верно.

Этого Логен не мог отрицать. Он почесал подбородок и поглядел в дыру на рваный кусок ночного неба, гадая, не пора ли переменить свое отношение к событиям. Но было уже поздно: в дверь отчаянно заколотили.

– Открой, ладно?

Логен пробрался сквозь хаос обломков на полу и отодвинул засов. В комнату, оттолкнув его плечом, ворвался рассерженный стражник со светильником в одной руке и обнаженным мечом в другой.

– Я слышал шум!

Свет его лампы скользнул по обломкам, добрался до рваного края выдранной штукатурки, до вывороченных камней и бездонного ночного неба в проеме.

– Мать твою… – прошептал стражник.

– К нам явился незваный гость, – буркнул Логен.

– А‐а… Я… Я должен уведомить… – Стражник выглядел совершенно сбитым с толку. – Уведомить кого-нибудь…

Он попятился к двери, наткнулся на рухнувшую балку и чуть не упал. Логен слышал, как его сапоги загрохотали вниз по лестнице.

– Что такое едок? – спросил Девятипалый.

Ответа не последовало. Волшебник уже спал, его глаза были закрыты, на лице застыло суровое выражение, грудь мерно вздымалась. Логен опустил глаза и с удивлением обнаружил, что до сих пор сжимает в правой руке кувшин, изящный и хрупкий. Он осторожно расчистил место на полу и поставил посудину среди обломков.

Одна из дверей с шумом распахнулась, и сердце Логена подпрыгнуло. Но это был всего лишь Малахус, испуганно озиравшийся вокруг. Волосы на голове ученика торчали дыбом.

– Какого… – Он пробрался к дыре и боязливо выглянул в ночную темноту. – Черт!

– Малахус, что такое едок?

Тот резко повернул голову и посмотрел на Логена. Лицо ученика мага было воплощением ужаса.

– Запрещено, – прошептал он. – Запрещено поедать человеческую плоть…

Глокта торопливо заталкивал в рот овсянку в надежде съесть хотя бы половину, прежде чем каша начнет проситься обратно. Он глотал, давясь и содрогаясь. Наконец он отодвинул от себя миску, словно само ее наличие унижало его.

«Собственно, так оно и есть».

– Надеюсь, у тебя что-то важное, Секутор, – проворчал он.

Практик поднял руку и отвел назад падавшие на лицо сальные волосы.

– Зависит от того, что вы называете важным, – ответил он. – Это насчет наших магических друзей.

– Ах да, первый из магов и его храбрые спутники! И что с ними такое?

– Прошлой ночью в их покоях была тревога. Они говорят, что к ним кто-то вломился. Произошла какая-то схватка или что-то в этом роде. Кажется, нанесен какой-то ущерб.

– Кто-то вломился? Какая-то схватка? Какой-то ущерб? – Глокта неодобрительно покачал головой. – Кажется? Мне кажется, этого для нас недостаточно, Секутор.

– На сей раз придется удовлетвориться тем, что есть. Стражник не сумел рассказать подробностей. На мой взгляд, он чертовски встревожен. – Секутор погрузился в кресло еще глубже, подняв плечи до самых ушей. – Кому-нибудь все равно надо разузнать про это дело, так почему бы и не нам? Попробуем рассмотреть их с близкого расстояния. Возможно, зададим несколько вопросов.

– Где они сейчас?

– Вам понравится: они в Цепной башне.

Глокта угрюмо насупился, убирая языком остатки овсянки с беззубых десен.

«Ну конечно. Еще и на самом верху, могу поклясться! Сплошные ступеньки».

– Что-то еще?

– Северянин вчера отправился прогуляться, ходил кругами по всему Агрионту. Мы, конечно, наблюдали за ним. – Практик фыркнул и поправил маску. – Уродливый ублюдок.