Нуб и Олд. E-Revolution (СИ) - "Архимаг" - Страница 30

– Зря, брат, зря, – укоризненно покачал головой Толлмаш-младший. – Одними углеводами сыт не будешь. Нужны и животные белки. Как иначе ты поддержишь свою мышечную массу? Разве ты не чувствуешь естественное желание хищника, исходящее из самой сути твоей, моей... нашей природы? Вонзить клыки в тёплую, ещё живую плоть и напиться свежей крови?

– Периодически я ем рыбу и морепродукты. С белком никаких проблем нет, – спокойно произнёс Максим. По его постному лицу ничего нельзя было прочитать. Он отодвинул от себя поднос и вытер пальцы платком.

Парень замолчал, переваривая услышанное. Слова Максима просто не укладывались у него в голове.

– Максиму есть не обязательно, – с улыбкой произнесла Ирина Эльгаховна, успокаивающе глядя на сына. – Он древний по происхождению и доказывать ему особо ничего не нужно. А вот ты, Михаил... – она перевела взгляд на Бриллианта. – Ты обязан это сделать. Стать одним из нас. Пройти через духовное перерождение, слом старых ценностей. Только тогда я смогу тебе доверять.

Она пододвинула поднос вплотную к Бриллианту, с ожиданием глядя на него. Тот в ужасе уставился на своё отражение в гладкой алюминиевой поверхности крышки.

Денису впервые по-настоящему стало жалко его. Подобной участи никому не пожелаешь. А с другой стороны... всё, что делал этот Шпигин в течении своей жизни, привело его к подобному исходу. Связался не с теми людьми... древними, и вот закономерный результат.

– Максим ты... ты знал, что тут... тут будет... Такое? – прохрипел Бриллиант. Как бы его удар не хватил.

– Нет, Михаил Викторович, – Максим покачал головой. – Я куда чаще вращался среди людей, чем среди представителей моей расы. До меня, конечно, доходили всякие разные слухи, но... но я думал, что они несколько преувеличены. Оказалось... совсем нет. Не преувеличены. А может, даже преуменьшены.

Сзади к Шпигину подошёл Павел и успокаивающе положил ему руку на плечо.

– Ну же, Миха! Где тот жёсткий несокрушимый Бриллиант, которого я знал?

– Ты... ты... – повернулся к нему Михаил Викторович. – Ты тоже... ел?

– Конечно! – с лёгким удивлением без тени сомнения произнёс Павел. – Вначале, естественно, было тяжело. Пришлось ломать себя, чтобы решиться... но сейчас я уже привык! И даже втянулся!

– Павел реагировал куда хуже чем ты, – вкрадчиво произнесла Ирина Эльгаховна. – Обливался слезами, и даже в какой-то момент упал на пол.

– Ирина Эльгаховна... – Павел укоризненно взглянул на древнюю. – Зачем вы так? Не было же такого...

Та рассмеялась, задорно и весело.

– Ах, это всё человеческие предрассудки! – ответила она. – Вы слишком цепляетесь за внешнюю мишуру. Приличия поведения, нормы морали... Всё это не имеет никакого значения и лишь мешает выживанию. В период страшной катастрофы, захлестнувшей наш мир, мы, древние, так и поступили. И благодаря этому выжили.

– И все... все приближённые через это проходят? – прохрипел Шпигин. – Все... едят?

– Конечно едят, – терпеливо повторила Толлмаш. Она не торопила Бриллианта и по сути повторяла ему уже ранее сказанное. – Это своего рода посвящение. Обязательное действо. Достоин ли человек вступить в ряды моей семьи, встать под моё крыло?

Тот что-то неразборчиво, совсем тихо пробурчал. А люди и древние вокруг уже меж тем приступили к трапезе. Крышки были подняты, демонстрируя тарелки с дымящимся содержимым – целые клубы пара поднялись в воздух, говорившие о тщательной прожарке. Денис быстро развернул камеру так, чтобы видеть только Шпигина и его собеседников. Он подозревал, что если лишь посмотрит на процесс поедания, получит сильнейший удар по морали.

– Давай, – мягко произнесла Толлмаш, аккуратно подталкивая Шпигина под локоть. Положила руку на крышку, готовая её снять. – Пора сделать шаг, Миша... Начнём с человечинки, она не особо вкусная, потом перейдём на нечто более изысканное. Например, на эльфятинку, там палитра, что надо. Знаешь, какие вкусные и нежные эльфийские уши под соусом, особенно если хорошо прожарить? Мой сынок их целыми тарелками наворачивает...

Сын Толлмаш, стоящий рядом, широко улыбнулся, демонстрируя идеально белые зубы.

Ирина Эльгаховна приподняла крышку над блюдом, в лицо Шпигину ударило целое облачко горячего пара. Тот выпучил глаза, лицо его резко позеленело. Повернувшись на стуле вбок, он согнулся пополам, выблёвывая на пол содержимое своего желудка.

– О, какая досадная неприятность, – улыбнулась Ирина. – Что же ты, Мишенька, так слаб на желудок? Разве тебя не предупреждали, что к нам лучше приезжать голодным?

Взяв зубочистку, подцепила дымящийся кусочек мяса с подноса и отправила его в рот.

– М-м-м, – протянула она, зажмурившись от наслаждения и быстро двигая челюстью. – Видишь? Ничего страшного. Очень даже вкусно.

Шпигин молчал, тяжело дыша, словно после десятикилометрового забега.

– Ты всю свою жизнь придерживался схожих принципов, только чуть более трусливых, лицемерных, припудренных человеческими нормами морали, – сказала ему Толлмаш. – Слабые созданы для того, чтобы стать кормом для сильных. Выбранный тобой путь закономерно привёл тебя ко мне. Ешь.

– Я не хочу... – прохрипел Бриллиант, подняв голову. В его глазах Денис увидел ужас и отчаяние. В Шпигине уже ничего не напоминало того влиятельного и безжалостного дельца, каким он был ещё утром.

– Ешь! – повысила голос Толлмаш, продолжая очаровательно улыбаться. – Или сам окажешься на столе, мой пухленький поросёночек... Тебя предупреждали, что дороги назад уже нет. Я лично тебя разделаю.

Максим заметно напрягся после последних слов древней, подался вперёд. Денис заметил, на у того на виске запульсировала жилка.

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы массивные двери, напоминающие вход в царские палаты, внезапно не содрогнулись от мощного удара. Все присутствующие, в том числе Шпигин, Максим и Толлмаш резко повернули головы на звук.

– Что это? – напряжённо произнесла Ирина Эльгаховна. – К нам пробрался враг?

– Не волнуйтесь, Ирина Эльгаховна! – к ней подскочил один из телохранителей. – Двери защищены мощнейшей словоформой, их не пробить! Мы уже запросили подкрепление!

Ещё один удар сотряс двери, а вместе с ними и стену. У Дениса возникло ощущение, что в помещение ломится самый настоящий экскаватор, зверски размахивая ковшом. Многие из присутствующих подняли перед собой руки, вокруг кистей закрутились золотые руны. Кто бы там не рвался с той стороны, его ожидает тёплый приём.

Очередной мощный удар обрушился на преграду, и стена рухнула, подняв целое облако пыли. Но дверь выстояла! Словоформа удерживала её добротно. Из-за неподвижных створок вышла Молчанова в образе комиссара с пулемётом "Максим" наперевес. В её чёрных очках отражались блики ярких огней казино и ресторана.

– Именем Революции! – громко произнесла Молчанова, передёргивая затвор. – Вы приговариваетесь к расстрелу!

Максим среагировал одним из первых — повалил Михаила Викторовича на пол и прикрыл собой сверху от возможных шальных пуль и словоформ. Бриллиант выпучил глаза, побледнел ещё сильнее, чем был. Как бы его реально приступ сердечный не хватил после всего увиденного и пережитого. Как никак мужик всё же в возрасте.

Впрочем, Дениса больше волновала его бабушка. Молчанова скорей всего использовала невидимость или Способность "Штирлиц", чтобы незаметно исследовать дом Толлмаш. Похоже, она увидела нечто такое, что привело её в ярость, заставило действовать очень опрометчиво. В принципе, можно предположить, что именно.

Бабуля нажала на спусковой крючок, и все звуки разом потонули в рокочущем рёве пулемёта. Несколько людоедов мгновенно упали на пол, прошитые пулями насквозь. Кто-то бросился к сцене, надеясь уйти через запасной выход. Но большая часть осталась, решив дать комиссарше отпор. В Молчанову полетели смертоносные импульсы, принявшие вид рун, переливающихся золотым огнём. Однако они лишь скользнули по чёрному комиссарскому плащу и скрылись где-то за спиной бабы Насти.