Ложное божество (СИ) - "rassvet" - Страница 35

— Догадался что я мастер?

— Это было относительно легко.

— Понятно, ладно я навещу тебя через пару месяцев, если все пойдет хорошо. Сейчас у меня много работы.

— Так точно, можете не торопиться. Ах да, вы ведь не забыли о моей просьбе по поводу сестры?

— Разумеется, мы постараемся с ней связаться и рассказать придуманную тобой легенду. Полагаю, с этим не будет проблем. Если на этом все, тогда я отбываю, удачи тебе Зигфрид, общество многого от тебя ждет.

— Постараюсь оправдать ожидания. До свиданья.

Излишне не задерживаясь, куратор Джозеф улетел на своей виверне, а Зигфрид, не теряя времени, попросил выделить ему помещение для практики. Изначально трое братьев предлагали возвести для него отдельный дом, учитывая, что они были магами земли, для них это видимо было не очень сложно. Но Зигфрид отказался, сказав:

— Мне подойдет любой из этих трех, — указал он, на покосившиеся халупы.

Братьям от этого было только лучше, меньше работы, а потому, отдав самый хороший из трех домов, они оставили парня одного.

Развернув свиток, Зигфрид приступил к изучению второго акта «Песни Жизни». Суть его заключалась в том, чтобы полностью очистив нити души начать вить из них единую сущность, некое подобие ствола дерева, где нити будут исполнять роль волокон.

Второй акт можно было условно разделить на целых десять частей, он явно был на совершенно другом уровне, чем первый, но и сам Зигфрид был уже далеко не тем, что раньше, его мастерство плетения было невероятным.

Помимо самого как такового второго акта «Песни Жизни» свиток переданный юноши содержал и целый ряд дополнительных уточнений, философских размышлений и теоретических предположений.

Так например мастер Го посвятил целую главу своей рукописи, для объяснений тайного смысла постигнутых им актов «Песни Жизни».

Первый акт по его мнению был создан для того, чтобы очистить и излечить человеческое естество. Он давал дар здоровья.

Второй акт предназначался для сплочения излеченных, но разделенных между собой лоскутов души в единую конструкцию, ствол. Его дарованием была невероятная стойкость, человек, освоивший данный этап, не болел и был устойчив к ядам.

Третий акт оживлял сплетенную структуру, заставляя ее функционировать и расти. Это можно было сравнить с тем, как ствол древа обретал бы новые корни и ветви. Тот, кто освоил данную часть техники, обретал способность к невероятной регенерации внутренней силы и излечению физического тела.

Четвертый акт мастер Го описал одним словом: уход. Суть данной часть «Песни Жизни» заключалась в постоянном поддержании определенного умонастроения, одного и того же ритма сознания. Данные условия были нужны для взращивания древа души и перехода его к так называемому цветению. Завершение сего акта многократно увеличивало резерв внутренней энергии человека, делая его невероятно могущественным.

Пятый акт был непосредственным цветением души, согласно Го во время данного этапа развития, практик будет испытывать переполняющую его изнутри радость, несравнимую ни с чем другим. Этот акт «Песни Жизни» дверь к открытию великих сиддх. Вот только откроются ли они или какие именно сверхспособности появятся у конкретного индивида, было доподлинно неизвестно.

Шестой акт был последним описанным в свитке и, судя по всему, именно на нем сейчас был сам мастер Го. Данный этап он назвал созреванием плода жизни и, по его мнению, данный акт был второй возможностью для приобретения сиддх, либо же увеличения их числа, если на предыдущем этапе сверхспособности уже были получены.

Читая свиток, Зигфрид как никогда был мотивирован к плетению, он готов был либо достичь успеха, либо умереть, третьего ему было не нужно. Жить в страхе под чьей-то пятой, будь то родители или общество, терпя слабость и глотая жгучую ненависть к угнетателям, для него это было уже невыносимо. Единственной дорогой к избавлению от этого он считал обретение личной силы, силы, что позволит ему жить свободно. И ради такой цели Зигфрид готов был рискнуть жизнью столько раз, сколько потребуется.

Началась затяжная, непрекращающаяся, изнуряющая тренировка, зачастую без остановки на отдых и пищу. Плетение «Песни Жизни» было особенным плетением среди всех прочих техник, оно способствовало восстановлению организма и его подпитки изнутри наружу, от тонкого к грубому, поэтому сон, еда и даже вода были нужны по минимуму, а иногда и не нужны вовсе.

Дни пролетали словно минуты, недели в глубокой медитации превращались в часы, а месяца казались днями. Чтобы не сойти с ума от такой практики и окончательно не потеряться во времени и реальности, Зигфрид начал разбавлять свои тренировки плетения «Песни Жизни» практикой барьеров и световой магии, и в них он был столь же упорен и добивался даже больших успехов, чем в сложнейшей техники «жизни». Он воистину был гением плетения, человеком, постигавшим саму суть данного деяния, а упорная практика «Песни Жизни» лишь стимулировала его таланты.

В то же время пока юный вундеркинд с головой уходил в саморазвитие, Облачная империя трещала по швам. После смерти императорской семьи неликвидными стали множество важнейших клятв и обязательств, меж Великих домов ярко проявились давно тлеющие противоречия, а жадность, гордыня и эгоизм ослепили множество великих умов.

Сотни конфликтов от мало до велика вспыхивали по всей территории необъятной страны. Северные владыки грозили отделением, юг склонялся к союзу с Солнечной империей, а запад и восток готовились к гражданской войне между собой. В таких условиях могущественная секта «Восход» не могла сидеть сложа руки и естественно подгадывая момент увеличивала свое влияние и активы всеми возможными способами. Время деньги, а время перемен это большие, нет, огромные деньги.

Исходя из вышеописанного, было не удивительно, что спустя пару месяцев после начала обучения Зигфрида, про него частично забыли. Кураторы редко навещали одаренного гения хоть и помнили о нем где-то на задворках своего ума, но сейчас были сотни более важных дел, да и мальчик от них уже никуда не денется, а вот упустить сиюминутную выгоду в постоянно меняющемся политико-экономическом климате, было вполне возможно.

Шло время, грянул и прошел 1614 год, за ним минул и 1615, наступила весна 1616, приближалось шестнадцатилетие Зигфрида.

— Давно не виделись мистер Зигфрид, — знакомый голос пробудил Зигфрида от глубокой концентрации, и тот, открыв глаза, увидел Джозефа.

— Вас не было всего один год, что есть год для настоящих мастеров, это лишь мгновение, — поднявшись с пола из сиддхасаны, произнес Зигфрид, дружелюбно улыбнувшись.

— Любого другого юного практика, сказавшего мне такое, я бы наверное укорил в излишнем самомнении и гордыни, но… — мужчина внимательно посмотрел на юношу, ростом под сто восемьдесят сантиметров и телом настоящего атлета, — твоя практика так продвинулась, что изменилось даже физическая оболочка, это впечатляет. К тому же я больше не могу чувствовать тебя насквозь, твоя душа, словно спрятана в тумане. На каком ты уровне?

— Не знаю, да мне и неинтересно, я двигаюсь так быстро, как только могу, поэтому нет смысла в цифрах, они лишь могут потешить гордость, но результаты не улучшат.

— Вот как, — приподнял бровь Джозеф, — ясно, тогда что о твоих достижениях говорит мастер Го?

— Ничего, я лишь беру у него новые свитки, да и то, в последний раз примерно год назад мастер Го просто отдал мне их все разом. С тех пор мы с ним не виделись.

— Даже так, хорошо…

«Этот старик в край обнаглел, он палец о палец не ударяет ради общества, нужно об этом доложить».

— Тогда могу я узнать, каких результатов вы достигли в технике «Песни Жизни»?

На секунду Зигфрид задумался и, постучав пальцем правой руки по виску, сказал:

— Я довольно хорошо освоил три этапа.

«Три этапа?»

— То есть вы постигли три акта «Песни Жизни»?

— Можно и так сказать, — невзначай уклонился от прямого ответа юноша.