Синтез (СИ) - Ярне Борис - Страница 2

Сейчас ему снилось, как он заходит в подъезд своего дома и начинает подниматься по лестнице. Проходя мимо окна, он случайно бросил взгляд на небо. И моментально замер, вросши в кафель пола. Всё небо было усеяно грозовыми тучами, растущими и темнеющими прямо на глазах. Он продолжал подниматься всё выше, и когда дошёл до последнего этажа, его взору представилась такая битва стихий, сравниться с которой не может ничто, передаваемое обычным языком. Почерневшее небо было усеяно спицами молний, тучи носились с неимоверной скоростью и разбивались друг о друга. По небу, как ни в чём не бывало, летали самолёты, корабли, поезда, воздушные шары и даже космические спутники. Возможно, там можно было разглядеть ещё что-то, но всё его внимание было уже приковано к тому, что происходило ниже. На расстоянии квартала от дома раскинулось бушующее море… Зрелище завораживало грандиозностью и ужасом. Неимоверных размеров волны, как и тучи, боролись друг с другом и разбивались в бешеном напоре стихии, пена носилась над водой, подобно снежной буре.

Так продолжалось какое-то время. Вдруг всё затихло и окуталось тьмой. Максим развернулся и в мерцающем свете увидел перед собой длинный коридор. Из конца коридора к нему направлялись люди в длинных чёрных плащах, лица их были скрыты под капюшонами. Не доходя до него нескольких метров, они остановились. Он ощутил на себе чьи-то пристальные взгляды. Это были они?

— Кроме меня, вас всё равно никто не увидит. Так к чему этот маскарад?

И тут Максим ощутил жгучий страх.

Максим резко открыл глаза, нащупал выключатель, зажёг свет и сел на кровати. Перед глазами разлетались зелёные круги, комната ходила ходуном. Ему показалось, что сейчас он потеряет равновесие и рухнет на пол. Он зажмурился и опустил голову на колени. В голове кто-то шипел: «Страх. Это страх. Ты боишься себя. Но ты не можешь понять, почему, и из-за этого…» Он провёл рукой по лбу. Пот, он был покрыт потом. «Из-за этого что? Что из-за этого?» Стало холодно — лёгкий ветерок заглянул в комнату через открытую дверь балкона. Комнату перестало мотать, круги растворились. Максим встал, накинул халат. Очень хотелось пить — в горле пересохло, как после перепоя. Где-то должен быть стакан с водой. Ага, вот, на столе. Он протянул руку, взял…. Что-то не так. Стакан прыгал в руке, расплёскивая воду. Стараясь не обращать на это внимания, он жадно, большими глотками влил в себя жидкость. Отдышавшись, присел за стол. Его трясло, как в лихорадке. «Чёрт возьми, что со мной?» Окинув взглядом стол, заваленный книгами, журналами, тетрадями, он машинально взял карандаш и стал что-то бессмысленно рисовать на листке бумаги. Но ничего не вышло, карандаш выскочил из дрожащей руки. Он поднял голову. Со стены, с плаката, на него смотрел Джим Моррисон.

— Что, Макс, не можешь заснуть? — спросил Джим.

— Да я не знаю…, как будто дёрнул кто-то, — ответил Максим.

— Кошмар приснился? — Моррисон сошёл с плаката и закурил.

— Да я и не разобрал толком, ерунда какая-то. — Максим достал сигарету и вышел на балкон. — Что за тишина?

— Мёртвая, — дополнил Моррисон.

— Что?

— Мёртвая.

«Мёртвая, мёртвая, мёртвая», — шёпотом повторило эхо.

Они стояли на балконе. Максим попытался что-либо разглядеть в темноте, но тщетно. Словно чёрная стена выросла прямо перед ним и под ним.

— Почему я ничего не вижу?

— Темно, — спокойно заметил Джим.

— Но не может быть, чтобы я вообще ничего не видел, ни одного огня, ни тени. И почему так тихо?

— Ночь, друг мой.

— Звёзд не видно… Такое впечатление, что вокруг ничего нет.

— Возможно, так оно и есть…

Максим, удивившись, посмотрел на Моррисона.

— Утро наступит.

— А если не наступит? Или наступит, но ничего не изменится? Если ничего нет, то и меняться нечему.

— Мрачное предположение.

— Почему? Просто предположение. Разве принято считать, что, то, что есть, то и хорошо? Сила закономерности и привычки к этой закономерности. Всё равно, у каждого своя ночь, и утро у каждого свое. Как жизнь!

— Но, если ничего нет, то ничего не имеет значения.

— И это тоже каждый сам для себя решает, есть что-то или нет. Как ты мог заметить, для большинства, ни то, ни другое, действительно, не имеет значения. Даже осознание факта своего существования не дает им повода задуматься. Почему?

— И как же я оказался нигде?

— Возможно, ты сам к этому шёл.

— Я шёл? Сам? Зачем?

— Возможно, «ничто» и «нигде», не самое удачное определение этого состояния. Во всяком случае, это… пустота. Тьма. Тишина. Когда-то это происходит. Это, вероятно, разлом. Конец чего-то, чего не дано понять. А, возможно, чтобы выйти куда-то, нужно пройти через это «нигде» и соприкоснуться с этим «ничто».

Пару минут они стояли, молча глядя в ночь. Моррисон продолжил:

— Тишина, темнота, пустота. И ты здесь один. Возможно, это призрак свободы…

— Это… смерть.

— Смерть? Может быть. Смерть, это только начало.

— Кажется, я это от тебя уже слышал. — Максим докурил и затушил окурок.

— Ты думаешь, что слышишь именно то, что тебе кажется. Ты хочешь воспринимать мои слова именно так, как тебе понятнее и ближе твоему собственному мышлению. Манипуляция сознанием — излюбленное развлечение людей, и я не исключение. Просто, со мной более комфортно. Вероятно, так и должно быть. Ну, да ладно. — Джим втянул в себя сигаретный дым, стряхнул пепел и бросил окурок.

Максим взглядом проводил уголёк, который тут же бесследно растворился в темноте. Некоторое время он смотрел в чёрную бездну, после чего промолвил:

— Я раньше ужасно боялся двух вещей: темноты и оставаться одному дома. Лет до восьми. Потом, наоборот, мне это нравилось. Сейчас, кажется, всё возвращается.

Моррисон вопросительно посмотрел на Максима.

— Нет, одиночество меня не пугает. А темнота… Как-то странно последнее время на меня действует… ночью. С недавнего времени, у меня появился страх перед смертью, смертью, именно во сне.

— Ты же знаешь, я умер так. Когда я умер, мне было столько же лет, сколько тебе сейчас.

— Рад такому признанию.

Джим грустно улыбнулся:

— Вряд ли, умирая во сне, можно прочувствовать смерть.

— Не знаю. Но, во всяком случае, засыпая, думать о том, что не проснёшься, или проснёшься где-то в другом месте, заставляет задуматься о вещах, лишённых практического смысла.

— А какую смерть предпочёл бы ты?

— Не знаю. Не свою… Героическую, возможно, — в бою!.. Ну, или там, в автокатастрофе, на эшафоте… Романтично. «Какая красивая смерть», — сказал Наполеон, увидев лежащего со знаменем Болконского. Но, если честно, самая большая мечта, если это можно назвать мечтой, с детства — погибнуть на дуэли…

— Достойная затея. — Моррисон посмотрел наверх, туда, где должно было быть небо. — И долго ещё нам пребывать в ожидании солнца?

— Пожалуй, я ещё посплю.

— Не боишься?

— До солнца! Если оно взойдёт…

Максим погасил свет, лёг и закрыл глаза. Словно откуда-то издалека звучала песня:

Waiting for the sun,

Waiting for the sun…

Максим улыбнулся.

Waiting, waiting, waiting, waiting,

Waiting for you to come along

Waiting for you to hear my song

Waiting for you to come along

Waiting for you to tell me what went wrong.

This is the strangest life I've ever known.

Yeah!

Watch out!

Ему было двадцать семь, а он все ещё мечтал погибнуть на дуэли, и уже боялся умереть во сне…

Замок стоял на самом берегу океана. Возвышаясь над обрывом, он словно вырастал из скал, висевших над водой. Бескрайний океан с одной стороны и бескрайняя степь, с другой. Замок, как граница между двумя мирами. Никто никогда не видел его, и никто никогда его не увидит. Его ни для кого нет, потому как, никого и ничего нет, только степь и океан. И всё же он стоит. Стоит. Зачем он здесь, для кого, что скрывается за его мрачными стенами?