Император и Сталин (СИ) - Васильев Сергей Викторович - Страница 45

— Давай-давай! — торопил филёр извозчика, чувствуя азарт погони. Очередной поворот закончился быстрее, чем возница успел поправить вожжи, лошадь, увидев впереди обрыв, испугалась, отпрянула в сторону и, поставив коляску на два колеса, почти сразу уткнулась мордой в стоящий экипаж сыскарей с неподвижно и безучастно сидящим на облучке Прохором.

Оглянувшись вокруг и не увидев никаких признаков хоть какой-то жизни, филёр пожал плечами и бросился к напарнику, ругая себя за неосторожность, из-за которой он, наверняка, раскрыл себя и его.

— Прохор, эй! Куда седока подевал? — тронул он коллегу за рукав, после чего тот начал неловко заваливаться прямо на руки товарища, пальцы которого, подхватившие падающую голову, мгновенно сделались влажными и липкими.

Евстратий Медников и Аркадий Кошко разбудили Ширинкина, когда уже светало. Привыкший по роду службы к неурочным подъёмам, генерал по лицам сыщика и «отца филёров» понял, что произошло нечто неординарное.

— Раненый агент в больнице без сознания, состояние тяжёлое, характер ранения похож на ранение мичмана Головина, — торопливо докладывал Аркадий Францевич, размещаясь рядом с генералом в коляске, — его напарник быстро сообразил, отправив извозчика с раненым и запиской в город. А вот дальше началось самое интересное. Оставшись один, филёр обследовал дорогу на полверсты до и после злосчастного поворота и не нашёл никаких видимых причин, заставивших пассажира именно в этом месте напасть на агента. Агент, вынужденный прекратить осмотр ввиду изрядных сумерек, уже собрался возвращаться в город, как услышал шум ещё одного экипажа. Спрятавшись за придорожные камни, филёр наблюдал подъехавшего на двуколке морского офицера, который остановился на том же месте, аккуратно и детально обследовал оставленную бричку и затем исчез в придорожных зарослях вереска, как под землю провалился…

— Дайте я угадаю, — нетерпеливо перебил сыщика Ширинкин, — этот морской офицер был в форме мичмана?

— Так точно, Ваше высокопревосходительство! Судя по описаниям — это и есть наш первый раненый — мичман Головин, который сейчас должен лежать в больнице…

— Вы проверили?

— Так точно — отсутствует!

— Продолжайте.

— После того, как на место прибыла ещё одна группа, было проведено повторное тщательное исследование местности и найдена потайная тропинка, скрытая придорожными зарослями, ведущая к старой рыбацкой хибаре, прилепившейся прямо к скале в двадцати аршинах от моря. Там они и находятся в настоящее время.

— Кто находится?

— Мичман Головин и господин Витте… У дороги выставлен двойной пост. Кроме тропинки, другой дороги из дома не обнаружено.

Ширинкин уставился на Кошко, потом на Медникова глазами человека, собственноручно лицезреющего загробный мир.

— Когда всё случилось? Когда выставлен пост?

— Между шестью и восемью вечера…

— Так вот, дражайшие… Сергей Юльевич в яхт-клубе с шести и до трёх пополуночи изволили штосс подрезать, чему я, ваш покорный слуга, свидетель…

Теперь уже в каменные изваяния превратились сыщики…

— А кого же тогда стерегут ваши люди? — обращаясь к Медникову, задумчиво произнес Кошко.

— Очевидно, того, кто уже один раз устроил маскарад на яхте, — усмехнулся Ширинкин. Впрочем, скоро сами всё узнаем… Хибару обследовали?

— Как можно? Даже близко не подходили! Там же министр…Ну то есть агенты думали, что министр… Взяли под контроль тропинку от дороги к домику. Она одна туда только и ведёт. Другой нет. Не свернешь, не обойдешь. С одной стороны скала, с другой — обрыв. Хибарка в тупике. Так что наш пост у дороги, как пробка в бутылке — перекрыл выход намертво — мышь не проскочит!

— Ну-ну, посмотрим на вашу пробку…

— Аркадий Францевич! А ведь это привет лично Вам! — с издевательской улыбкой прокомментировал начальник дворцовой полиции найденные в хибаре накладные усы и парик, точь в точь повторяющие усы и прическу сыщика. Рядом с ними на давно неиспользуемых по назначению деревянных полатях, аккуратно сложенные, покоились генеральская шинель Ширинкина и мичманский морской мундир. Из-за неплотно сбитых досок слышался тихий, но выразительный мат Евстратия Медникова.

Лучший филёр империи стоял у второго выхода из хибары, полностью скрытого со стороны тропинки, а у ног его начиналась крутая, вырубленная в скале лестница, упирающаяся в волны Чёрного моря.

Декабрь 1900. Париж. Латинский квартал.

Она сегодня опять шла домой пешком, несмотря на протесты мужа, настоятельно требующего пользоваться конкой или извозчиком. Милый Пьер, также пылко влюблённый, как и в первые годы знакомства. Он готов был снять с себя последнюю рубашку, чтобы облегчить её долю. Сам работал за троих — и в их бедной, больше похожей на сарай, лаборатории на улице Ломон, и на кафедре в Сорбонне, которую он получил по протекции Анри Пуанкаре.

Денег всё равно катастрофически не хватало. Ни на подрастающую дочь, ни на нормальный быт (*). Но самое главное — их не хватало на исследования радиоактивных элементов. Супруги Кюри считали это делом всей своей жизни и отдавались ему упоённо и без остатка.

Из-за постоянной нужды Мари начала преподавать физику в Севрской высшей женской школе. Экономила на всём и, в первую очередь, на своём здоровье. Семь километров туда, семь километров обратно… От недоедания и недосыпания постоянно кружилась голова. Сегодня что-то стало совсем худо…

Молодая женщина присела на парковую скамейку и тяжело опустила голову на руки. Господи! Дай силы дойти! Осталось-то всего триста шагов, не более…

— Мадам Кюри-Склодовска? Вам плохо? Требуется помощь? — раздался над ухом бодрый, слегка вальяжный голос.

Мари с трудом разлепила кажущиеся свинцовыми веки и с удивлением уставилась на франтовато одетого кавалера, сквозь цивильный костюм которого явно проступали военные эполеты и аксельбанты.

«Какого чёрта?!» — хотела уже произнести она, будучи не расположена к уличным знакомствам. Но молодой человек упредил её, подняв руки, и умоляюще сложив их перед собой.

— Прошу прощения, мадам, мы не представлены. Граф Шереметев, к вашим услугам. Флигель-адъютант Его Императорского Величества. Нахожусь здесь по высочайшему повелению и уполномочен Вам вручить личное послание Его Величества, а также оказать всемерную помощь, если таковая понадобится… Я не думал знакомиться на улице, направлялся к Вам домой и совершенно случайно увидел Вас в сквере…

В этот день Мари Кюри явилась в свою семью позже обычного. Точнее, явилась не она, а внушительная гора самых различных коробок и упаковок из магазинов с Елисейских полей, а также записка мужу с просьбой срочно приехать в ресторан «La Tour d'Argent».

— Пьер! Дорогой! — Мари буквально прыгнула на шею супруга, как только он поднялся на второй этаж, с которого открывался дивный вид на собор Нотр-Дам, — познакомься, вот это — посланник русского императора, а вот это, — Мари сунула в руки мужа пухлый конверт, — приглашение организовать в России и возглавить Радиевый институт под его личным патронажем и с начальным бюджетом… ты только посчитай, сколько там нулей!.. (**)

-------

(*) Только после присуждения в 1903 году Нобелевской премии, супруги Кюри смогли позволить себе такую роскошь — купить ванну и оснастить свою лабораторию необходимым научным оборудованием.

(**) Радиевый институт в реальной истории образован в январе 1922 года по инициативе и под руководством академика В. И. Вернадского при активном содействии его соратников и помощников В. Г. Хлопина, А. Е. Ферсмана и И. Я. Башилова путём объединения трёх организаций, занимающихся изучением с разных сторон явления радиоактивности:

радиевое отделение Государственного рентгенологического и радиологического института; радиевая лаборатория Академии наук, в которую была преобразована Комиссия по организации и эксплуатации пробного Радиевого завода; радиохимическая лаборатория при Геологическом и Минералогическом музее РАН.