Охотники за камнями (СИ) - "Кристалл Дар" - Страница 28

— Нет необходимости.

— Простила? — спрашивает недоверчиво.

Хмыкаю. И смотрю на него спокойно:

— Несколько лет назад я наняла детектива, чтобы узнать про них. Мои родители все так же живут на ранчо, братья сбежали от бедности и затерялись на севере Америки, тетка в доме престарелых, я дядя… сдох, перепив однажды некачественного джина.

Мы молчим. А потом Холл задает… неправильный вопрос:

— Почему ты не говорила про это? Тогда?

— Считаешь я должна вываливать всю эту грязь на каждого своего знакомого? — я морщусь.

— Я для тебя был просто знакомый?

— А кто ты был, Холл? И кто ты для меня сейчас?

Может показаться, что я спрашиваю об этом почти равнодушно. Но нет. На самом деле я напряжена до самого нутра, желая услышать… Да черт его знает, что. Может, что он ошибся. Тогда. Или что он ценит мое доверие. И сам доверяет теперь не меньше. И что он хочет быть кем-то большим, чем просто знакомый и… партнер.

И что моя правда его не напугала.

Но он лишь смотрит тяжелым взглядом, открывает рот… и закрывает его, так и не решившись ни на какие объяснения. В глазах — непроглядная темнота.

А я лишь киваю. Потому что он в своем праве отказаться от чего бы то ни было… даже от того, что я так и не смогла предложить.

Мы больше не ложимся.

Собираем вещи, завтракаем и выписываемся из гостиницы.

Прошлое Аманды оказывается для меня непреодолимым препятствием.

Не в том смысле, что мне вдруг становится противно, или для меня имеет хоть какое-то значение тот факт, что она родилась не в богатом доме. Нет, её доверие и то, что с ней произошло заставляют меня полностью пересмотреть свое отношение. К ней, прежде всего.

Я никогда не планировал… быть с кем-то. Жить. По-серьезному. Как жили мои родители, например. И рыжую я хотел пока лишь как идеальную любовницу… которая работает в другом городе.

Примерно как мы и начинали.

Но в тот момент, когда она, выпутавшись из меня и встав у окна, рассказывала о себе и том нелегком пути, который ей пришлось пройти, понимаю, что так нельзя. Аманда Хендерсон заслуживает большего. Всех сокровищ мира… и мужчину, что будет рядом с ней. Постоянно. И уверенно.

А вот уверенности в том, что я смогу стать таким мужчиной, у меня нет.

Я трусливо молчу. И даже оправдываю себя в тот момент, что не слишком-то она и настойчиво спрашивает. Хотя в глубине души понимаю — рыжая и не будет настойчивой или навязчивой.

Она протягивает мне ладонь, но при этом не выглядит просителем — это лишь спокойный вопрос. И когда он остается без ответа, её рука снова ложится на иллюзорную портупею.

Она всегда была такой… человеком, который маленькой ладошкой мог остановить несущегося буйвола и этой же ладошкой вычерпать до дна копи Соломона.

А я… а я оказался не готов к тому, чтобы взять её за руку.

Сомнения терзают меня весь путь до Гуарульюс (аэропорт вблизи бразильского города Сан-Паулу, международный хаб Южной Америки, прим. автора).

Сомнения и слишком яркие для меня одного чувства, которые распирают изнутри.

Я в восторге от того, что вижу ее рядом, я постоянно хочу рыжую, хотя она как-то легко и не обидно теперь избегает даже моих прикосновений, не то что совместных ночей. Аманда продолжает смеяться над моими шутками, мы продолжаем разговаривать обо всем на свете и обсуждать путешествия, не растеряв желания узнать друг друга ближе и остаться друзьями. А я уже начинаю задумываться, не показалось ли мне все это?

Может и не было никакого… вопроса?

Может мне вообще привиделось волшебство, что возникло между нами?

Ближайший рейс оказывается в Сан-Диего (город на юге США, один из десяти самых крупных городов Америки, прим. автора) и нас это полностью устраивает. Я знаю там одного опытного огранщика, которому я без сомнений смогу доверить наше сокровище.

Таможенные формальности и оформление документов занимают не так уж много времени — у нас достаточно связей и наработок среди местных, а также денег, чтобы оплатить «пошлины».

И вот мы уже в мастерской. Оба уверенные в свои предпочтениях — и ювелир подтверждает нашу идею.

«Изумрудная» огранка с минимальным использованием прозрачного масла. Классика в квадратном исполнении. Именно так наш самоцвет проявит себя лучше всего — в камне будут созданы параллельные ребра, которые придают изумруду определенные оптические свойства. При этом сам кристалл приобретет четкую форму с округленными краями граней, в которой отлично передасться вся полнота игры света*

У нас теперь достаточно времени, чтобы отдохнуть… вместе, пока огранщик работает. Но Аманда, сославшись на дела, которые она запустила в свое отсутствие, запирается в номере со своим смартфоном.

Что ж, мне тоже пора выяснить, в каком состоянии мой собственный бизнес… и как повлияло на него бегство Митча…

— Он невероятен.

Спустя два дня мы снова в мастерской и рыжая почти не дышит, любуясь и вправду… совершенным камнем, который мы получили.

А я не дышу, глядя на нее.

Она невероятна… В своем восторге, любви к собственному делу, в идеальном образе, к которому она вернулась сразу по возвращении в цивилизацию.

Драгоценность для избранных.

Сглатываю ставшую вдруг вязкой слюну и говорю чуть хрипло.

— Закажу нам билеты до Нью-Йорка.

Поворачивается и улыбается только уголками губ.

— Нет необходимости — я лечу сегодня в Чикаго.

— Но как же… — хмурюсь, — Заказчик в Нью-Йорке, я полагал, мы отправимся к нему вместе…

— Нет необходимости, — повторяет мягко, — Это твой город, и ты заработаешь много больше очков самостоятельно.

— Я не собираюсь скрывать твое участие.

— Для меня это не имеет никакого значения, — пожимает плечами, — Уверена, ты назначишь лучшую стоимость.

— И не боишься, что я скрою, за сколько продал камень? — моя внезапная внутренняя паника, что она сейчас исчезнет, превращается в издевку. Аманда же смотрит чуть ли не ласково, как на расшалившегося малыша и качает головой.

— Уверена, ты так не сделаешь, Холл.

В аэропорт мы едем на разных машинах.

И летим в разные города… жить своей жизнью.

— Пятьдесят на пятьдесят? Ты правда на это согласилась? — Джемма сидит на столе — что я терпеть не могу — и покачивает болтающейся классической лодочкой.

— И кому, по-твоему, должен был быть отдан больший доход? — спрашиваю спокойно.

— Это была твоя идея! Если бы не ты, то он никогда бы даже не посмотрел в ту сторону! И не принес на блюдечке этот изумруд заказчику!

— Если бы не Холл, я бы вообще не вернулась — сдохла в джунглях и сама покрылась изумрудной травой…

Помощница продолжает бурчать, хоть и понимает, насколько я права.

Все справедливо. И доход, и его распределение, и мое чуть треснувшее сердце.

Я продолжаю говорить примирительно — мне, почему-то, хочется до нее окончательно донести мысль, что мы с Холлом больше не враги.

— Мы получили триста пятьдесят тысяч. Даже за минусом наших расходов — это двести тысяч чистыми. Ты сможешь купить еще миллион пар туфель, чтобы разбрасывать их по всему офису, — намекаю я на чуть не слетевшую пару. — К тому же до меня дошли слухи, что Холл рассказывает всем, кто готов его слушать, что «стерва Хендерсон» гениальна в своих находках. И знаешь, что это значит?

— Что? — бурчит.

— Мне уже поступило несколько заказов на эксклюзив.

Джемма закатывает глаза:

— Только не это! Я боюсь предположить, что будет следующим. Заснеженные горы? Мариинская впадина? Подкоп под Великую Китайскую стену?

Мы смеемся.

А потом она неожиданно выдает:

— Ты изменилась.

— Прости? — смотрю на нее с недоумением.

— Стала другой, — кивает моя подруга. — Не знаю, что произошло, но у меня ощущение… что ты теперь сияешь еще ярче. Дышишь… глубже. Черт, я не сильна в эпитетах, в конце концов, я не лесбиянка, чтобы описать тебе во всей красе, — отшучивается она под конец, смущаясь.