Наваждение, или Мой чужой мужчина (СИ) - Черно Адалин - Страница 8

— Прости за… это, — она кивает на бутылку с алкоголем и отводит взгляд.

— Есть что покрепче? — спрашиваю, потому что пить мартини уж точно не буду, а выпить нужно, и в первую очередь ей. Я хочу, чтобы она выговорилась. Высказала все, что ее терзает, поплакала, устроила истерику и перестала вести себя так робко и неуверенно.

— Виски. Там на полке, — она кивает на шкаф, откуда я извлекаю стакан и бутылку алкоголя.

Открываю ее и наливаю в бокал, поднимаю стакан и легонько касаюсь фужера с мартини.

— За Новый год, — говорю я и отпиваю из стакана.

Женя мнется, но все же подносит бокал ко рту и отпивает. Мы не говорим. Молча едим, кстати, довольно вкусные блюда. Салаты, бутерброды, закуски. Мне кажется, что все это заказано из ресторана, но я уверен, что Женя готовила сама. Почему-то мое воображение говорит, что такие женщины отлично готовят сами, особенно, если хотят удивить мужчин. А она хотела. Очень хотела. Явно не меня, но так уж получилось, что я тот, кто может это оценить, а ее муж…

— Ждала гостей на Новый год? — спрашиваю, чтобы разрядить обстановку и отвлечь ее от грустных мыслей.

— Подругу с парнем. Она несколько раз пыталась нас познакомить, но все никак не получалось. И в этот раз не вышло. Он куда-то уехал.

— А подруга почему не приехала к тебе? — осторожничаю, чтобы не сказать ничего лишнего.

— В новогоднюю ночь я хотела побыть одна, а после она улетела на отдых.

— С парнем?

— Угу, — кивает она. — Будет через неделю где-то.

Между нами снова повисает неловкая пауза, которую я не знаю чем нарушать. Помнил бы все, наверняка, нашел чем завлечь женщину, но сейчас… я молчу и пью виски. Знаю, что наверняка нельзя, но когда рядом такая женщина, как она, удержаться практически невозможно, да и не дело это пить ей одной без компании.

— Это так… необычно, — говорит Женя. — Я знаю только твое имя, но совершенно не боюсь тебя, не думаю, что ты опасен. Я странная, да?

Я улыбаюсь.

— Ты не странная, — уверенно заявляю. — Я ведь тоже тебя не знаю. И испытываю смешанные чувства, — признаюсь.

— Какие? — Женя смелеет и уверенно спрашивает.

— Ты нравишься мне, — признаюсь, хотя и не уверен, что это ей нужно.

— Почему ты меня не поцеловал? — набирается смелости и выдает на одном дыхании, а я впервые думаю о том, что вот такой — раскрепощенной и открытой, она нравится мне гораздо больше, чем зажатой, скрытной и шугающейся малейшего моего движения женщиной.

Женя

“— Тебе нельзя пить, Жень, — говорит Дима, улыбаясь.

— Почему?

— У тебя развязывается язык. И ты хочешь трахаться, — не подбирая выражений, отвечает он. — Даже не представляю, что было бы, пей ты в компании, где нет меня.

— Дим, зачем ты так?

— Как? — удивляется он. — Вы бабы все такие. Алкоголь, компания, мужчины, и вот вы уже готовы раздвинуть ноги.”

Наверное, он говорил правду. Иначе как объяснить то, что мне нравится присутствие Вадима. Нравится, как он говорит: немного медленно, но уверенно и так, будто разбирается в теме наверняка. А еще я замечаю, как во время разговора на его щеках появляются ямочки. Они едва заметны, но они добавляют ему привлекательности и делают его лицо открытым и добрым.

Он располагает к себе настолько, что я забываю о том, что мы чужие друг другу. Что между нами финансовая пропасть, а Вадим из мира, где законом правят деньги. Что на такого, как он, работают такие, как я. Я благополучно не думаю об этом, просто наслаждаясь его компанией, разговаривая и позволяя себе то, что еще несколько дней назад никогда в жизни бы не сделала и не сказала.

— Ты очень интересная, Женя, — улыбается Вадим. — Открытая, добрая и искренняя.

Я не смущаюсь, потому что алкоголь действует на меня как-то странно. Я становлюсь смелее и мне совершенно не хочется опускать взгляд и тушеваться, как это обычно происходит, стоит незнакомому мужчине сделать мне комплимент. Я то ли изменилась за сутки, то ли просто перепила, потому что мне хочется разговаривать, общаться, и я совершенно не хочу смотреть на Вадима, как на незнакомца, которого я боюсь.

Пока я думаю, что сказать, мужчина обхватывает рукой стакан и подносит его ко рту. Делает медленный глоток, наслаждаясь напитком, и неотрывно смотрит на меня, после чего едва слышно произносит:

— И мне сносит от тебя крышу.

Воздух вокруг нас электризуется, и я буквально чувствую, как тело покрывается мурашками. Я не сразу нахожусь с ответом, потому что взгляд пары карих глаз прожигает меня насквозь. Он смотрит уверенно и дерзко, словно точно знает, что именно этим заявлением выбьет меня из колеи.

Мы знакомы всего несколько дней, я знаю только его имя и то, что он безумно привлекателен и наверняка в обычной жизни знает, как себя вести с девушками. Знает, как сводить их с ума взглядом, словами, ласками.

Да что там!

Он и сейчас это прекрасно знает. И вот на фоне всего этого я теряюсь. Знаю, что должна встать и уйти, или попросить его помолчать, потому что такие слова не стоит говорить замужней женщине, пусть она и стоит одной ногой в разводе. Но вместо всего этого я просто молчу. Смотрю на него, не в силах отвести взгляд, а в голове роится множество слов и возможных вариантов ответа. От “боже, Вадим” до “прекрати это немедленно”.

— Что, прости?

Я даю ему возможность забрать свои слова обратно. Сказать что-то другое и сделать вид, что ничего такого не было. Но он упорно игнорирует мой выпад и повторяет, на этот раз увереннее:

— Говорю, что у меня сносит от тебя крышу, Женя.

— Тогда почему?

Если он не отступает, то и я не буду. Мне интересно, почему он проигнорировал меня, почему не поцеловал, когда я его об этом попросила. Знаю, что никогда не решусь на такое второй раз. Никогда не скажу “Поцелуй меня, Вадим” еще раз. Не скажу не потому что меня отвергли, а потому что не уверена, что мне хватит смелости произнести это повторно. И потому что боль, нанесенная изменой Димы все еще сильна и не дает мне покоя. Это удивительно сложно: понимать, что у тебя больше нет семьи, нет человека, которому можно довериться, с которым можно поговорить.

— Потому что это неправильно, Женя, — глухо говорит он и отпивает из стакана еще. — Неправильно просто делать то, чего хочется. Ты можешь принимать решения и отвечать за них, а я скован тем, что ничего не помню. И дело не в том, что мы разные, что после того, как ко мне вернется память, я вдруг перестану к тебе что-либо испытывать, просто я не хочу быть Димой, — на одном дыхании говорит он. — Не хочу предавать девушку, невесту или жену, если она у меня есть.

Он заканчивает объяснение и непрерывно смотрит на меня. Я киваю и улыбаюсь, а еще тянусь за бокалом и отпиваю шампанского, чтобы хоть как-то убрать возникшую неловкость.

Я думала о том, что хочу этого поцелуя. Взвесила все за и против своего внутреннего я, вспомнила о Диме, который с таким пылом целовал ту женщину с работы. Я подумала обо всем, кроме него. То, что у Вадима может кто-то быть я даже не предположила. И сейчас чувствую себя виноватой. Я знаю, что он поступает правильно, что это именно то, что должно произойти в нашем случае: празднование, разговор и отсутствие чего-либо большего. Так у него будет возможность остаться честным перед той, которая, я уверена, ждет его дома.

После откровений разговор как-то не клеится. Вадим спрашивает о работе, а я вскользь упоминаю, что мне послезавтра уже выходить. Мы сидим совсем недолго и, когда понимаем, что разговоры исчерпали себя, я начинаю убирать со стола. Закидываю еду в холодильник, расставляю бутылки с алкоголем на полке и складываю грязную посуду в раковину.

Решаю принять душ и отправляюсь в ванную. Стаскиваю с себя одежду, завожу руки за спину, пытаясь дотянуться до лямок лифчика, когда слышу скрип двери. Быстро разворачиваюсь и все, что успеваю, прежде чем удариться о раковину бедром, увидеть лицо удивленного Вадима.