Безупречная репутация. Том 1 - Маринина Александра Борисовна - Страница 13

– Тогда пойдемте куда-нибудь помолчим, – предложила Настя.

От шума и многолюдья ей быстро становилось неуютно, и она обрадовалась, что встретила в этой толпе родственную душу. Они вдвоем устроились в каком-то полутемном закутке, где одиноко скучал блок из четырех посадочных мест, обитых красным потертым плюшем, вынесенный когда-то в незапамятные времена из актового зала. Сидели и молчали, и молчание это не было ни напряженным, ни тяжелым. Иногда перебрасывались короткими фразами, и этого Насте хватило, чтобы сформулировать две главные особенности своей новой знакомой. Первая состояла в лаконичности и высокой информационной насыщенности сказанного. Минимум слов, экономная речь. Вторая же заключалась в чрезвычайно малом количестве вопросов, которые задавала Зоя. И дело было вовсе не в том, что она ничего не хотела знать или ей все было неинтересно. Настя заметила, что запрос на информацию выражается у Зои не вопросительными предложениями, а повествовательными.

Вот и сейчас, едва войдя в офис, она не спросила: «Где мой стол и мой компьютер?», а сказала: «Буду признательна, если мне покажут…» Такая манера у многих, да что там у многих – почти у всех, вызывала недоумение и даже отторжение. Но Зою Печерникову это, по-видимому, волновало меньше всего на свете. За восемь новогодних корпоративов суммарное время общения Насти Каменской и Зои достигло едва ли восьми часов, из которых семь занимало совместное легкое молчание, однако за оставшийся час обмена репликами Настя узнала о сотруднице института достаточно, чтобы проникнуться к ней симпатией и уважением.

Она не стала ждать, пока коллеги-сыщики переварят фразу-вопрос.

– Пойдемте, я покажу вам рабочее место, потом провожу к Владиславу Николаевичу, он ждет.

На третьем или четвертом, сейчас уже не упомнить точно, корпоративе Настя и Зоя предприняли попытку перейти на «ты», но через пару минут обе признались, что им некомфортно. Панибратство и фамильярность ощущались ими как нарушение личных границ.

Через несколько минут, оставив Зою в кабинете Стасова, Настя уселась в комнате отдыха с чашкой кофе в компании притихших и все еще слегка обалдевших сотрудников.

– Интересно, она замужем? – шепотом спросил толстячок Геннадий, бросив опасливый взгляд в сторону кабинета шефа.

– А ты спроси, – хмыкнул Василий, не понижая голоса, – если не боишься получить волшебный пендель ногой длиной в километр. Полетишь, как трехочковый.

– Тише ты! – шикнул на него Гена. – Слышно же всё.

Насте показалось, что в голосе Василия звучит слишком много злости. Как-то не сообразно ситуации. Он не женщина, которая могла бы увидеть в красавице Зое соперницу, и не программист, недовольный приходом нового айтишника. Или дело вообще не в этом? Он с самого момента прихода какой-то не такой. Обычно уверенный в себе и слегка надменный, сегодня молодой сотрудник выглядел прибитым и несколько растерянным, даже, пожалуй, расстроенным. «Наверное, личные неприятности», – решила Настя. Все-таки жаль, что Сеня, тот коллега, на место которого взяли Василия, решил уйти. Конечно, у него, как и у любого человека, были свои особенности, например, привычка «тырить плюшки со стола», незаметно умыкая то, что можно рассматривать как улику или объект, представляющий интерес. И Стасов, и Настя многократно проводили с Сеней воспитательные беседы, он кивал, соглашался, что так делать не надо, и все равно делал, проявляя невероятную аккуратность и изворотливость. Но работал он действительно хорошо, и было досадно потерять такого толкового парня. На вопрос Геннадия о матримониальном статусе нового программиста Сеня наверняка ответил бы весело и остроумно, а не так злобно и почти по-хамски, как это сделал Василий.

Мужа у Зои нет, об этом Настя знала и от самой Зои, и по рассказам Чистякова. Когда-то был, очень давно и совсем недолго, настолько недолго, что времени, проведенного в браке, не хватило даже на весь срок беременности, и своего единственного сына молоденькая Зоя Печерникова рожала, уже будучи разведенной. Сын пошел по стопам матери, женился очень рано, влюбился в женщину на десяток лет старше и буквально пару месяцев назад стал счастливым отцом. Перед Зоей остро встал вопрос о смене работы: ежедневные поездки из Москвы в Жуковский, где располагается институт, и обратно занимают слишком много времени, которое теперь стало на вес золота, ведь с маленькой внучкой так много забот и хлопот, нужно помогать.

На самом деле Настя знала о Зое немало. Знала, например, что девочку в трехлетнем возрасте отвели в секцию гимнастики, где малышка выказала большие способности, но уже к семи годам стало понятно, что из-за слишком высокого роста ничего в этом виде спорта не получится. Заниматься гимнастикой Зое нравилось, и любовь к физическим нагрузкам она сохранила на всю жизнь. Родители Зои хотели, чтобы помимо школы у дочери были еще какие-то занятия, и девочка оказалась в музыкальной школе, в классе скрипки. В скрипку Зоя влюбилась мгновенно, занималась с наслаждением, часами, но, как порой, к сожалению, случается, инструмент взаимностью не ответил. Зоя мечтала стать концертирующей скрипачкой, а педагог по специальности после пяти лет обучения вынужден был сказать родителям:

– Пусть закончит музыкальную школу, вреда от этого не будет, но не настраивайте ее на продолжение карьеры, не ведите разговоров о музыкальном училище или консерватории. Она не поступит. Любовь к музыке у девочки огромная, всепоглощающая, но исполнительского дара нет совсем. Она себя не слышит и не умеет в звуках выразить то, что чувствует. Лучше ориентируйте ее на другую профессию.

А Зоя все росла, вытягивалась вверх, давно обогнав самых высоких мальчиков-одноклассников. Ее приглашали в секцию баскетбола, но после нескольких занятий стало очевидным, что придется выбирать: или скрипка, или спорт, в котором есть риск травмировать руку. Любовь к музыке победила. Когда Зоя стала взрослой, поняла, что победила в тот момент не столько музыка, сколько возможность в одиночестве заниматься тем, что нравится. Баскетбол ей тоже нравился, но ведь там команда, коллектив, люди, и с ними нужно общаться, разговаривать, выстраивать и поддерживать отношения… В тринадцать лет девочка этого, конечно, на уровне сознания понимать еще не могла, но почувствовала абсолютно точно.

Наступил пубертатный период. Зоя выросла еще заметнее, а одноклассники стали злее и агрессивнее. Каких только обидных прозвищ не пришлось ей услышать в свой адрес! Зоя стеснялась своего роста, обижалась на весь мир, страдала. Уверенной и спокойной она чувствовала себя только на ежедневных долгих пробежках или дома со скрипкой в руках.

– Если бы она не бросила баскетбол, никто бы в классе и слова ей не сказал. Спортсменов всегда уважают, – говорил отец маме. – Еще не поздно. Нужно уговорить ее вернуться в спорт, физическая форма у ребенка превосходная, ее с руками оторвут в любой спортшколе. Ну что скрипка? Ни уму ни сердцу.

– Как раз именно что и уму, и сердцу, – возражала мама. – Вспомни, что говорила учительница в музыкалке: игра на скрипке – это многозадачность, работают все участки мозга. Пусть ребенок развивается. Неужели ты до сих пор не понял, что наша дочь – не командный игрок? Она – девочка замкнутая, обращенная внутрь себя, прирожденная одиночка, человек, который может жить только по своим правилам.

Родители не ссорились и уж тем более не скандалили, они были умными интеллигентными людьми, мирными и спокойными, и если о чем-то спорили, то всегда негромко и чрезвычайно уважительно друг к другу. Им очень хотелось, чтобы их девочка выросла здоровой и счастливой, и коль уж природа сыграла с ней злую шутку, наградив высоченным ростом и не дав ни капли спортивного честолюбия, то свой родительский долг мама и папа видели в том, чтобы обратить эту шутку во благо дочери, а если не выйдет – хотя бы не дать искалечить психику и всю жизнь Зои.

В старших классах Зоя Печерникова придумала жизнь своей мечты: она станет кассиром в кино, театре, на вокзале или в любом другом месте, где обмен денег на товар осуществляется через окошко. Поставит стульчик с подпиленными ножками, сядет пониже, все будут видеть только голову, находящуюся на нормальной высоте, и ни у кого не появится повода обсуждать ее рост. Работу постарается найти как можно ближе к дому, чтобы поменьше времени проводить на улице, на глазах у прохожих. Отсидит в своей будочке смену, вернется домой и возьмет в руки скрипку. Что еще нужно для счастья? Зарплаты вполне хватит на непритязательную жизнь, а радости и восторги Зоя будет получать от музыки. Шел девяносто второй год, и о том, сколько будут платить кассирам и сколько в самом недалеком будущем будет стоить самое скромное существование, девочка, ничего не знающая об экономике страны, пока не догадывалась.