Единственная для невольника (СИ) - Новикова Татьяна О. - Страница 33

Дело в том, что в жилищах полно магических справочников. Всем понятно, что желторотый боевик способен забыть даже собственное имя, поэтому книг с напоминаниями хватает. Никто не ждет от нас идеальной памяти.

Только вот мы не в жилище. Здесь нужно думать самостоятельно.

— Что будем делать? — спросил Север.

— Для начала не помешало бы пополнить запасы питьевой воды, — решила я. — Давайте найдем реку. Это гораздо проще. Я помню поисковую руну.

Хоть что-то помню, бес бы меня побрал!

Мы шли по берегу реки вторые сутки, то взбираясь на холмы, то уходя в низины, заросшие травами. Припасы провизии неумолимо иссякали, но я нашла несколько разновидностей съедобных грибов, а потому скончаться от голода в ближайшее время нам не грозило.

Я ловила на себе долгие взгляды Стьена и еле держалась, только бы не подойти к нему, прижаться всем телом и просто молчать, слушая биение сердца. Только это могло угомонить нарастающую панику.

Но нельзя. Недопустимо. Нечестно по отношению к Северу, который с каждым часом мрачнел всё сильнее.

Кажется, не так он представлял себя в роли хранителя. Мечтал о сражениях, а был вынужден плестись по оврагам с мечом, который оттягивал плечи.

Север винил Стьена в том, что инициация пошла не по правилам. Вслух тому ничего не предъявлял (я запретила), но смотрел очень уж недобро и периодически делал вид, что третьего спутника не существует.

Их молчаливая вражда выводила из себя. Я понимала: когда-то рванет. И опасалась, что случится это в самый неподходящий момент.

Все-таки два упрямых хранителя вместо одного — то ещё наказание.

— Всё в порядке? — строго спросила я вечером третьего дня, когда мы ненадолго остались с Севером одни; Стьен пошел к реке, чтобы набрать в котелок воды.

— Да… нет… Госпожа, мы же выберемся отсюда? Выполним своё призвание или вечно будем скитаться в Свободных землях?

Голос понурый, и тон лишен привычной самоуверенности.

— Обязательно выберемся, — слукавила я, хотя сама больше всего боялась скончаться от болезни или лап дикого зверя, так и не дойдя до жилища. — Не сомневайся. Всё получится.

Я отточенным за эти дни жестом отправила поисковый импульс и начала перебирать запасы. Хорошо, что есть магия, и множество вещей помещаются в небольшой сумке.

— Это всё из-за Ветра, — напомнил Север, который так и не узнал истинного имени соперника. — Если бы он не полез в круг, мы бы с вами не оказались здесь.

— Думаю, мы не пережили бы инициацию, если бы он вовремя не вмешался. Ты погибал, энергия пожирала меня. Ветер помог нам.

— Я бы спас вас, госпожа!

С таким жаром. Сам верит в свои слова, ни капельки в них не сомневается. Но я-то помню, как Север согнулся под мощью энергетического выплеска, как скулил от боли и катался по земле.

— Расскажи о себе, — внезапно попросила я, только бы перевести тему. — Мы никогда особо не общались, разве что на тренировках.

— А что рассказать? — Север просиял, но тотчас сник. — Про детство или юность? Да не было ничего особенного. Меня обучали сражаться, и я хорош в этом деле. Неспроста за меня просили столь высокую плату. Я считался одним из самых элитных боевых рабов.

Он искренне гордился тем, что имел цену. Даже плечи расправил, вспоминая о том, как стоял возле прилавка под взглядами покупателей.

Это ужасно… когда у человека нет иного повода для гордости, кроме собственной цены. Рабство корежит людей, лишает их целостности. Превращает в товар. В прямом смысле этого слова.

— Ты кого-нибудь любил или дружил с кем-то? Может быть, мечтаешь к кому-то вернуться?

— Не, — ответил честно. — Какой смысл от любви и привязанности? Это делает человека слабым, мешает сосредоточиться. Каждый должен быть сам за себя. Не подумайте, госпожа, вы дороги мне. Дороже всех прочих!

А вот это прозвучало льстиво и не очень-то искренне. Впрочем, я понимала, что в рабов с малых лет вбивают собачью верность хозяевам, которая не имеет ничего общего с настоящей преданностью.

— Спасибо. И ещё. Прекрати называть меня госпожой. Отныне мы равны. Ты мой хранитель, а я никогда не видела, чтобы настоящие боевики обращались с хранителями как с рабами.

— Х-хорошо. — Кажется, моё предложение его смутило, а не обрадовало. — Неужели вы не накажете Ветра за самоуправство?

Ох, опять он за старое! Что же ему так не терпится обмакнуть соперника в грязь лицом?!

— Ты сам знаешь, я не сторонник наказаний.

— Скажите, между вами что-то есть, да?.. — Север подался вперед, и в глазах его мелькнул интерес. — Близость какая-то?.. Он называет вас по имени.

— Ты тоже волен так меня называть, — поспорила я, сохраняя каменное выражение лица.

— Он заслужил сотню плетей за то, что натворил. Он подставил вас, Алиса, — имя далось ему с трудом. — Из-за него вы попали в западню и рискуете своей жизнью!

— Если у тебя есть ко мне претензии, — донесся до нас холодный голос, — выскажи их в лицо, а не жалуйся хозяйке.

Север вскочил и, красный от негодования, надвинулся на Стьена.

Я молча наблюдала за тем, как расстояние между противниками сокращается, и воздух напитывается ненавистью. Оружие они бросили на траву — уже спасибо! — зато закатали рукава, готовясь к кровопролитию.

Устала, если честно, встревать между ними и решать конфликты уговорами. Мы равны? Что ж, тогда не буду приказывать. Пускай разбираются самостоятельно.

— Делайте что хотите, только не вздумайте убить друг друга, — попросила измученным тоном, и соперники как-то сразу угасли к расправе.

Помнили всё-таки, зачем здесь оказались. Впрочем, недобро рассматривать друг дружку они не перестали, как и тлеть изнутри от ярости.

Мы даже не успели разогреть воду, когда я заметила странное свечение в форме круга. Оно приближалось к нам, то увеличиваясь в размерах, то сужаясь до размера монеты.

Поисковый импульс пульсировал ярко-желтым цветом.

— Он что-то нашел! — ахнула я и побежала за клубком света, оставив мужчин собирать котелок и тушить костер.

Алиса иссякла. Точно потухшая свеча: чадила, но не дарила свет. Перестала быть собой. Ей пришлось стать сильной ради общего дела, и у неё это получилось.

Но какой ценой?

Да ещё ей досталось два хранителя, которые были готовы передраться в любую секунду.

Если честно, Стьену хотелось решить всё в бою. Он никогда не замечал за собой особой враждебности к кому-либо, кроме господ. Но Север с каждым днем всё больше раскисал и всё меньше подходил на роль полноценного хранителя.

Вечные уколы в сторону соперника, жалобы, недостойные воина — что это, если не проявление слабости?

Как напомнить, кем он является?

Только отрезвляющим ударом.

Но Алиса запретила им драться, и это было правильным решением. Не те условия, чтобы сцепляться точно дворовые псы. Как-нибудь потом, когда всё утихнет, они вспомнят о своей неприязни.

Для начала не помешало бы выжить.

За последние дни Алиса стала так далека от Стьена, как не была даже в первые дни после покупки. Сложно не отдалиться, если нужно ежеминутно изображать равнодушие.

Изображать ли?..

Может быть, она просто от него устала?

Червячок сомнения закрался, стоило закончиться испытаниям. Стьен выдержал. С трудом, но справился. Сам ругал себя за ту слабость, когда ноги подкосились, и Алиса смотрела на него с неописуемым страхом.

Он даже не помнил, как поднялся и продолжил сражаться.

Но не сдался. Ради неё. Ради того, чтобы у них было будущее.

И когда нарочито спокойная Алиса вошла в спальню и подсунула ему снадобье, дико пахнущее сонными травами, всё стало очевидно. Его усыпляли другие хозяева. Он помнил чувство обреченности, когда знаешь, что вскоре твоё сознание угаснет. Когда осознаешь, что вскоре тело перестанет принадлежать тебе, но не можешь ничего сделать.

Не нужно обладать особым чутьем, чтобы понимать простейшие вещи.