Любимая учительница (СИ) - Зайцева Мария - Страница 3

Потому что Юрка, к огромному горю его многочисленных родственников, был стопроцентным, абсолютно неизлечимым геем.

Он потому и возник в нашей группе на третьем курсе филологического среди учебного года, что неаккуратно развлекся в столице, попал под прицелы камер, и его папа-чиновник принял меры.

У него как раз были какие-то то ли выборы, то ли кадровые перемещения, и небольшой скандальчик с участием сына-гея пришелся вообще не в тему.

Юрку спешно отправили доучиваться к нам, в областной город-миллионник, по мнению самого Юрки, невозможную, жуткую провинцию, папа утрясал свои дела, родственники коллективно заламывали руки.

А я как-то легко, буквально с первого взгляда, подуржилась с веселым, активным, улыбчивым парнем, несмотря на то, что всегда была заучкой. Вот бывает же любовь с первого взгляда? Наверно. У меня с Юркой была дружба с первого взгляда.

Примерно через неделю он поведал мне о своей беде. Ну это так, сыграл на опережение, чтоб не рассчитывала ни на что. А я и не рассчитывала. Вообще, мне не до отношений было. Слишком тяжело давалась учеба. Да и две подработки, чтоб хоть как-то держаться на плаву и оплачивать бюджетный факультет, не способствовали активной личной жизни.

Юрка ввинтился в мою налаженную, жесткую жизнь светлым лучиком и добавил в нее красок.

Я, никогда ничего не получавшая за просто так, и ко всему относящаяся с предубеждением, почему-то поверила Юрке, настолько он легко и ненапряжно умел внести позитив в любую ситуацию.

Оказывается, у нас в городе, были гей-клубы, где очень даже весело и приятно проводить время! Я вот, всю жизнь проживя здесь, об этом не знала. А Юрка разведал сразу. И влился в ночную жизнь с легкостью. И меня затащил.

Правда, это не отменяло моей напряженной учебы и работы, но жить определенно стало веселее.

Примерно через полгода Юрка предложил мне выйти за него замуж. Я отказала. Как бы я ни относилась к нему, но служить прикрытием обмана не собиралась.

Юрка понял. И не настаивал. Но, хитрый гад, начал звонить родителям по видеосвязи, когда я была у него дома, включая меня в разговор и называя своей подругой. И здесь-то я ничего не могла возразить! И правда подруга же!

Я разбиралась с ним, скандалила, не разговаривала по неделям. Но Юрка умел влезть без мыла в зад. Во всех смыслах этого слова.

В итоге его родня считала меня без пяти минут его невестой, а у меня не было сил разубеждать. Слишком уж счастливыми они выглядели.

Я постоянно выговаривала Юрке, злилась, расстраивалась. Он жмурился, делал круглые котячьи глазки, разводил руками. И в итоге я смирилась.

В конце концов, я никому ничего не говорила, ничего не утверждала, ничего не обещала. Пусть Юрка сам разбирается со своей родней.

Стоило мне пустить ситуацию на самотек, как все начало налаживаться! В нашем университете освободилось место на кафедре, и мне предложили работу до конца учебы, я уверенно шла на красный диплом, зарплата неожиданно позволила отказаться от одной из подработок и оставить только фриланс. Появилось свободное время, которое с радостью занял Юрка. А мне неожиданно понравился тот нелепый статус, что он навязывал мне. Теперь я была не скучная заучка, а пристроенная интересная девушка, с перспективами. Странное ощущение иррациональной стабильности, защищенности. Но приятное.

Конечно, это все совершенно нечестно по отношению к его родным, и, особенно, к милейшей, интеллигентнейшей прабабушке, с которой я с удовольствием частенько общалась по скайпу, но мне удалось свалить все муки совести на Юркину шею. Его родственники, его ответственность. Грыз меня небольшой червячок, что этот котяра не просто так со мной дружит, продуманный гад, но все это терялось за удовольствием от нашего общения, его реально бескорыстной и душевной натурой. Да и мне немало бонусов от нашей дружбы перепало.

Да, меркантильная дрянь. Но с другой стороны, я с детдома привыкла цепляться за любую возможность. И быть благодарной. "Дают — бери, бьют — беги". Вот так вот.

Юрка так и не смог объяснить внятно, по какой причине физкультурники — это плохо, мялся, мычал, отводил взгляд. А мне, на нервах, было не до его бессловесной коммуникации. Тут бы в себя прийти и заикание не поймать на истерике.

В родном универе я, конечно, проводила пары, и у старшекурсников тоже, но там-то все родное, свое, и стены помогают. А тут…

Потом нас отвлекли коллеги, незаметно включившие в обсуждение каких-то нововведений ректора. Я, как новенькая и не присутствовавшая на первом педсовете, никакого мнения по этому поводу не имела, в отличие от Юрки, который жарко влился в беседу. Мне оставалось только показывать свою включенность, кивая в нужных местах и осуждающе поджимая губы, там, где это было уместно. За свою сошла, по крайней мере, на первый раз. Спасибо Юрке.

Аудитория, где были мои пары, находилась на том же этаже, поэтому от настойчивого Юркиного сопровождения я отказалась. Хватит, в конце концов, нельзя же все время за ним, как цыпленок за курицей, ходить.

Звонок прозвенел, я стояла возле аудитории, вслушиваясь в довольно сдержанный гул, и нервно сжимала в руках папку с лекциями. Надо заходить, надо решаться. Так, вдох-выдох. Успокоилась.

— Ты чего застряла? — тихий веселый голос за спиной заставил вздрогнуть и растерять с таким трудом найденное равновесие, — новенькая что ли? Боишься?

Я повернулась на собеседника. Парень, значительно выше меня ростом, что и неудивительно при моих ста шестидесяти. Крепкий, жилистый, симпатичный. С наглыми веселыми глазами. Он неторопливо рассматривал меня, останавливаясь на особо интересных для него лично местах, улыбался уверенно и широко.

Я, немного оторопев от наглости, даже не смогла сразу сообразить, что ответить, так и стояла с приоткрытым ртом, сжав до побелевших пальцев папку.

— Давай заходи, рядом со мною сядешь. Или на колени, если места не будет, — он подмигнул, прихватил меня за локоть и втянул в аудиторию.

Я не успела ничего ответить, только притормозила на пороге, выворачивая локоть из неожиданно цепких пальцев.

Парень, нисколько не смутившись, наклонился ко мне, шумно втянул воздух возле виска, выдохнул:

— Вкусная.

Я отшатнулась, почувствовав, как кожа покрывается мурашками от его теплого выдоха.

— Пошли, — кивнул он и пошел первым к своему месту между рядами, не сомневаясь, что я покорно буду следовать за ним.

По пути он бесконечно здоровался, смеялся, отшучивался. Вообще чувствовалось, что парень — явно душа компании, весельчак.

— Глеб, а где Давик? — спросила какая-то девушка.

— Завтра приедет, у родни задержался, так что жди, Катюш.

Я, неловко поправив прическу, прошла в месту на возвышении, повозилась с интерактивной доской.

Шум за спиной постепенно стихал.

Я, выдохнув и приведя нервы в относительный порядок, развернулась к аудитории, и, найдя взглядом одни единственные серые, немного расширившиеся в удивлении глаза, четко произнесла:

— Добрый день. Меня зовут Татьяна Викторовна. Я — ваш преподаватель.

И испытала чувство ни с чем не сравнимого морального удовлетворения, наблюдая за выражением лица нахала.

— Понимаешь, Танюш, — просвещал меня Юрка, энергично горяя вилкой по тарелке оливку, — физкультурники, они вообще народ особый…

Да уж, это я как раз поняла.

— И на последнем курсе особенно. — Юрка поймал оливку, прикусил, — у каждого практически есть уже не только разряд по тому или иному виду спорта, но и достижения. Их же не просто так сюда берут. Они с первого курса ездят на соревнования от университета, зарабатывают медали. Реклама… А на последнем курсе многие уже пристроены. Мало кто остается на тренерскую, сама понимаешь, деньги не те. А они уже попробовали денег. И призовых, и рекламных. А если уж спонсоров нашли… Ну, это звезды, те, кто потом на соревнования от страны будет ездить. А остальные… Девчонки, кто в художественной гимнастике или танцах, к этому времени уже завершают карьеру и устраиваются по специальности. Возможностей-то полно. Мальчишки в основном все при бизнесе. Либо в охране, либо в спорте. У них срок жизни спортивной подольше… Так что им диплом нужен исключительно для того, чтоб был. Это все понимают, и особо их не трогают. Ну не в головах у них сила, не в головах…