Любимая учительница (СИ) - Зайцева Мария - Страница 10

И, обходя меня кругом, поправляя крепдешиновое платье нежного бежево-персикового цвета, усыпанное мелким горохом, одобрительно покивала головой.

— Да… Когда-то я надевала его на прием в посольство Голландии… Ах, как за мной ухаживал один интересный голландец! Какой был мужчина, ммммм….

Я всматривалась в свое отражение, немного нервно оглаживая отложной воротничок и поправляя пояс на талии. Широкая, довольно длинная юбка до лодыжек расширялась солнцем, образуя мягкие складки, крепдешин придавал образу воздушность. И цвет подчеркивал темные волосы и тон кожи. Да, пожалуй, мне и в самом деле идет…

— Нравится? — немного ревниво спросила Маргарита Васильевна, а когда я нервно кивнула, облегченно выдохнула, — ну вот и замечательно! Дарю! И не возражай! Пусть платье хотя бы еще раз увидит свет. Оно этого достойно. И, к тому же, винтаж сейчас в моде, а уж большего винтажа и не найти, это моя мама носила, в сороковых.

Я еще раз оглядела себя, уже довольно и с улыбкой. Приятно все же, когда вот так вот радуют. Хоть и не заслуженно, конечно. Ведь прабабушка рассчитывает на появление праправнука…

Совесть, некстати заявившую о себе, удалось придавить выданными Маргаритой Васильевной винтажными же туфельками бежевого цвета, и окончательно задушить легкой бархатной накидкой, как раз для теплых осенних вечеров.

— Прическу сделай легкую, дорогая! — командовала Маргарита Васильевна, — пожалуй, небрежный пучок подойдет. У тебя очень красивые волосы, и челка тебе к лицу. Только сними, Бога ради, очки!

— Но я не взяла линзы с собой…

— Ничего, легкая близорукость расфокусирует взгляд и придает даме шарм беззащитности. Любой мужчина сразу захочет тебя взять под свое крыло и подарить безопасность…

— Но Юрик…

— Милая моя, — Маргарита Васильевна подошла ко мне, взяла за руку, усадила на кушетку прямо в этом шикарном платье, — я, конечно понимаю, что мой правнук очарователен, но, голубушка, он же стопроцентный, как это сейчас говорят… Гей?

Как я с этой кушетки не свалилась, не представляю. Наверно, мое лицо отразило всю гамму эмоций, потому что милая старушка, с удовольствием наблюдая за моим замешательством, добавила абсолютно спокойно:

— Юрочка — очень хитрый мальчик. Всегда таким был. Но это не значит, что ему удавались все его шалости. Я не знаю, что об этом думают его родители и на что рассчитывают, но меня ему обманывать никогда не удавалось. Поэтому, не волнуйся, моя хорошая. Я наблюдала за вами, и поняла, что ты — такая же честная и чистая душа, как и я. И дружишь с моим внуком не из-за корысти. Ты мне очень нравишься, девочка. И я желаю тебе счастья. И Юрочке, чем бы он там не занимался, тоже желаю счастья. И на этом мы закончили. Сергей Павлович сейчас приедет.

И ушла, шурша шелком светлого модного платья, оставив меня сидеть на кушетке, осмысливая произошедшее. И сгорая от стыда.

Сергей Павлович оказался отставным генералом, с идеально прямой спиной и острым не по возрасту взглядом. Он галантно проводил нас до машины, мерседеса последней модели, что было для военного пенсионера некоторым образом чересчур.

Но я, понятное дело, вопросов глупых не задавала. И так ясно, что непрост генерал. Главное, чтоб Маргарите Васильевне нравился, а все остальное — не мое дело. К тому же я все еще испытывала дикий стыд за наш с Юркой обман и мысленно была занята тем, что высказывала неверному оболтусу все, что я о нем думаю, попутно побивая его. Возможно, ногами.

Ехать было ровно две минуты, могли бы и пройтись, но в этих кругах просто так не ходят.

Дом, к которому мы подъехали, тоже домом не выглядел. Дворцом, скорее. Со всеми полагающимися дворцу атрибутами: фонтаном на входе и башенками на крыше. Я от волнения особенно ничего не запомнила, только и думала о том, как бы не облажаться. Нет, я, конечно, руками не ем, но и особых навыков общения в высшем обществе не имею. Наступлю кому-нибудь на ногу, или, там, скажу что-то не то…

Но, к счастью, все мои волнения были напрасными, потому что хозяева вообще не соотвествовали своему пафосному дворцу. Пожилая пара, они устраивали что-то вроде пикника на свежем воздухе, с шашлыком и развлечениями.

Гостей было немного, одеты все совершенно по-разному, как в рваные джинсы, так и в вечерние наряды. У меня отлегло, в конце концов, мое платье вполне могло сойти за летнее, а накидка не была откровенно вечерней, поэтому глупо я не смотрелась. И пошло тоже, как некоторые из гостей, девушки, нацепившие короткие платья и высоченные каблуки.

Маргарита Васильевна грациозно уселась в садовые качели рядом с хозяйкой дома, благодушно наблюдавшей, как гоняют мяч дети по оформленной дизайнером лужайке, периодически сминая богато украшенные клумбы. Никакого недовольства у нее это не вызывало, только улыбку.

Сергей Павлович ушел к мужчинам, стоявшим возле огромного барбекю и что-то громко обсуждавшим.

— А кто эта милая девочка? — спросила хозяйка дома, — на вас похожа. Внучка?

— Ах, если бы! Подруга моего внука, Юрочки. Он сам по делам уехал, негодник. Лапушка, — обратилась ко мне Маргарита Васильевна, — принеси мне водички, будь добра.

Я кивнула и направилась в дом, не углядев воду на столе возле барбекю.

Кухню нашла без труда, открыла холодильник, поискала бутылки. Услышала, как следом за мной кто-то зашел, и, не отрывая взгляд от полок, спросила:

— Не подскажете, где вода может стоять?

И тут над моей головой протянулась рука, доставая бутылку воды с верхней полки, куда я просто не заглянула.

Длинная такая мужская рука, очень большая, крепкая, вся заросшая черным волосом. Я обернулась, понимая, что вошедший стоит очень близко за моей спиной, и это неловко и дискомфортно, и застыла.

Передо мной, держа в одной руке бутылку, а другой опираясь на открытую дверцу холодильника, стоял мой студент, Давид Дзагоев. Близко стоял. И смотрел. Точно так же, как в аудитории на лекции. Прямо, темно и страшно. До мурашек страшно.

— Доб… рый день… — все же смогла выдавить я, хотя губы не особо поддавались.

— Здравствуйте, — своим низким густым голосом ответил он.

Я постояла, решая, продолжать ли разговор, выяснять ли, что он здесь делает, но потом подумала, что это явно не вежливо, да и глупо. Наверно, сын друзей хозяев дома, или племянник, или еще кто-то… Какая разница? Пусть бутылку отдаст, и я пойду.

Вот только он словно забыл о том, что я просила воду, так и стоял, буквально в нескольких сантиметрах от меня, не отводя пугающего взгляда.

Я аккуратно потянула бутылку из его рук, Давид перевел взгляд на мою ладонь, словно не понимая, что я делаю, а затем торопливо разжал пальцы.

— Спасибо большое! — выдохнула я и с облегчением выбежала прочь из кухни.

Спину жег пристальный черный взгляд.

Отдав воду, я уселась рядом с Маргаритой Васильевной на качели и попыталась отдышаться.

Ну ничего себе, совпадение! Такая Москва большая, столько богатых людей и дачных поселков! И как так получилось, что мы умудрились столкнуться?

Радовало в этой ситуации одно: Дзагоев — это не Шатров. Приставать не будет. А то, что смотрит, ну так и пусть. От меня не убудет.

— А кто этот очень большой мальчик? — долетел до меня вопрос Маргариты Васильевны, — вон там, у дверей дома, смотрит на нас?

— О, это Давочка, племянник моего Аслана. Очень хороший мальчик, чемпион. — похвасталась хозяйка дома. — Давид, иди к нам!

Ох, ё ты моё! Вот зачем звать его? Я откинулась на спинку сиденья, стараясь, чтоб лицо попало в тень. Может, обойдется?

Не обошлось.

Хозяйка, улыбаясь, познакомила нас с Давидом, а затем предложила:

— Может, ты покажешь Танечке сад? Знаете, — повернулась она к Маргарите Васильевне, нам сад делал специалист из Англии. Все уверяют, что аутентичный совершенно получился. Давид, своди Татьяну на экскурсию, чего ей с нами сидеть…

Я поняла, что отпираться сейчас и говорить, что очень мне даже интересно посидеть с ними на качелях, глупо, поэтому встала, опираясь на галантно предложенную Давидом руку.