Витязь (СИ) - "Amazerak" - Страница 20

— И это говорит человек, полжизни прослуживший в армии? — удивился я.

— Именно, — вздохнул пожилой дворянин. — Полжизни понадобилось, чтобы дойти до этой простой истины. Да и спросите, у кого хотите: многие подтвердят, что сия бойня, развязанная императорами — есть великая бессмыслица и ни к чему хорошему не приведёт.

— Да, действительно, многие недовольны, — согласился я.

— Очень многие! И тому есть причины. Война не нужна великим родам, они ничего от неё не получат, кроме гибели близких. Все это прекрасно понимают. Бояре — не дураки: видят, что игра не стоит свеч.

— Но разве в случае победы им ничего не достанется?

— Какой победы? Войска ни на шаг не могут продвинуться: ни те, ни эти. Не будет никакой победы. Обе стороны ждёт поражение. Но когда до императоров это дойдёт, будет уже слишком поздно. Киевские и Новгородские бояре, по кому война ударила больнее всего, уже в открытую заявляют, что не желают больше в этом участвовать. Они хотят отделиться. И это только начало. Пройдёт пара лет, и на карте появится множество новых границ.

— Полагаете, война продлится так долго?

— Именно. Военная машина разогналась, и остановится она лишь тогда, когда обе империи исчерпают свои ресурсы. Произойдёт это года через два активных боевых действий. А когда это случится, многие бояре поймут, что находиться в составе отощавшей империи, которая, не прекращая, сосёт из них соки, просто невыгодно. А ещё один повод для раскола — тянущаяся столетиями вражда между некоторыми боярами. Скоро у государя не останется никаких возможностей её сдерживать. Так что уже напрашивается вопрос, на чьей стороне лучше оказаться, когда начнётся хаос.

— И у вас уже есть ответ? На что вы рассчитываете?

— Я предполагаю следующее. Урал и приуралье — земли, богатые. Нефть, газ, уголь, руда — всё своё. Вот и думайте, Михаил, зачем уральским боярам воевать за Литву и Польшу, зачем тратить деньги на снаряжение армий и отправлять на убой своих родственников, когда можно спокойно заниматься торговлей и богатеть? Полагаю, пройдёт совсем немного времени, прежде чем они сообразят, что держаться за Владимирскую династию просто не имеет никакого смысла.

— И тогда страна развалится… — резюмировал я.

— Что поделать. Границы на карте — штука непостоянная. Сегодня её нарисовали тут, завтра — там. Обычное дело. Эка невидаль!

— И вы планируете примкнуть к уральским боярам? — догадался я.

— Этого я не говорил, — Иван Никаноровчи растянул рот в улыбке и покачал головой. — Кто знает, как всё обернётся? Рано пока нам рассуждать на такие темы. Так или иначе, война это не моё, а с соседями я намерен поддерживать хорошие отношения. А мы ведь с вами, считайте, соседи. Ну и в случае чего, мне есть, что предложить своим союзникам: мои угодья весьма обширны.

Слова дворянина Горбатова заставили меня иначе взглянуть на ситуацию в стране. Я мало вращался в боярских кругах, а потому лишь смутно догадывался о настроениях, царящих среди аристократии. Бояре готовятся к глобальному переделу, а мелкие помещики теперь вынуждены думать, на какую сторону встать, дабы не оказаться в проигрыше. Иван Никанорович не был исключением и, похоже, активно подмазывался к оханским боярам. Благодаря этому я и пользовался сейчас его гостеприимством.

А голова моя соображала всё тяжелее. Знобило, холодный пот выступал на лбу, и я регулярно доставал платок, чтобы вытереть его. Горячий чай немного улучшил самочувствие, но мне по-прежнему хотелось прилечь.

Иван Никанорович заметил моё состояние, и предложил ночлег и услуги лекаря. Врачевателя, к сожалению, в поместье не оказалось, но и обычный доктор был сейчас не лишним.

Закончив трапезу, я поблагодарил за гостеприимство и удалился в предоставленную мне комнату. Кое-как разделся, завалился в кровать и укрылся толстым одеялом.

Дальнейшее происходило, как во сне. Явился доктор, он осмотрел меня, напоил какими-то травами и ушёл. Потом я видел Катрин. Девушка, кажется, находилась при мне какое-то время, что-то делала, приносила чай и лекарства, ставила холодные компрессы на лоб. Больше я ничего не помнил.

Когда я очнулся, сквозь окно, занавешенное тюлем, струился серый холодный свет. На улице стояла пасмурная погода. В кресле рядом с кроватью сидела Катрин и читала книгу. На мене была чистая нижняя одежда: рубаха и кальсоны. Чувствовал я себя неплохо, температура спала, больше не знобило. Но ещё был насморк, и до сих пор побаливала голова.

Увидев, что я очнулся, Катрин улыбнулась и спросила, не нужно ли чего. Уж не знаю, какими она пользовалась чудодейственными средствами, но выглядела девушка значительно лучше, чем прежде: синяки почти рассосались, нос пришёл в норму, на губе осталась лишь небольшая ссадина.

— Сколько прошло времени? — спросил я, приподнявшись. — Ты тут давно сидишь?

— Два дня, — ответила Катрин. — Два дня ты находился в бреду. Я всё время была здесь, как ты и просил.

— Просил?

— Да, ты просил не уходить. Помнишь?

— Признаться, нет. Ничего не помню. Вообще. Два дня? Ужас какой. Я же дома должен быть. Меня, наверное, потеряли, — я откинул одеяло, сел.

Ощущал слабость. Но не то болезненное состояние, с которым я боролся всю дорогу, а здоровую слабость очень голодного человека.

— Быка бы сейчас съел, — признался я.

— Я скажу, чтобы тебя накормили, — Катрин отложила книгу и ушла.

Отобедал я вместе с Иваном Никаноровичем. Он справился о моём самочувствии и предложил своего водителя, чтобы тот отвёз меня в Оханск. Я с радостью согласился. Раз предлагают — зачем отказываться?

Напоследок дворянин заговорил о Катрин. Её на этот раз за столом не было.

— Слушайте, Михаил, вы не думали, что делать со своей дружинницей? Если учесть, сколько она всего натворил, ОИС от неё просто так не отвяжется.

— Я хотел отвезти её Ижевск и сделать новые документы, — сказал я. — Ей надо залечь на дно.

— В Сибири легче затеряться. Но сейчас у меня к вам иное предложение. Можете оставить Катрин тут, в поместье на некоторое время. Здесь её разыскивать никто не станет, а мне в эти непростые времена не помешает хорошая охрана.

— Уж не подумываете ли вы и её себе в жёны забрать? — пошутил я.

Иван Никанорович рассмеялся:

— Стар я стал, со своими бы справиться. Да не переживайте, мои помыслы чисты. Наслышан я о ней, что очень уж хорошо стреляет. А мало ли что может свалиться на мою седую голову в такие-то неспокойные времена? Жалование буду платить, какое скажете. А когда она вам понадобится вновь, заберёте.

Я почесал затылок: а ведь действительно, предложение интересное. И у Катрин найдётся подходящее занятие, и у меня не будет болеть голова о том, куда её девать. Пожилой дворянин выглядел человеком надёжным: меня он не сдал, пока я валялся в беспамятстве, так зачем ему сдавать Катрин?

— Но её не только полиция разыскивает, — предупредил я. — Катрин утверждает, что сбежала от своего рода, нарушив клятву. Теперь Птахины желают вернуть её, чтобы устроить суд.

— Любопытная история. И почему же ей взбрело такое в голову?

Я рассказал об идее, владевшей умом дружинницы, из-за которой она преступила клятву.

— И вы действительно собираетесь основать новый род? — удивился Иван Никанорович.

— Ещё не решил, да это сейчас и не важно. Просто есть опасение, что Катрин всё выдумала, а на самом деле, подослана шпионить за мной. Я лишь предупреждаю насчёт возможных последствий.

— Я видел, как она о вас заботилась, — сказал пожилой дворянин, — не знаю, подослал ли кто её, но девушка очень искренне вам служит, как будто вы для неё — самый близкий человек на этом свете. Я не заметил в ней лукавства. А уж его я повидал немало на своём веку. Впрочем, спасибо, что предупредили: попробую узнать точно, имел ли место в Нижнем Новгороде подобный инцидент.

Перед отъездом я встретился с Катрин, спросил, как она смотрит на то, чтобы остаться на какое-то время в поместье, поработать в охране. Девушка согласилась.