Поллианна вырастает (Юность Поллианны) (Другой перевод) - Портер Элинор - Страница 28

• Предыдущая
• 28/55
• Следующая

Но тут мистер Пендлетон так расхохотался, что Поллианна после минутной борьбы с собой не выдержала и засмеялась вместе с ним.

— Ну, во всяком случае, я этого не понимаю, — повторила она, отдышавшись.

— Да, дорогая, боюсь, ты этого не понимаешь, — согласился мужчина; взгляд его вдруг стал очень серьезным и ласковым. — Да и никто из нас, по правде говоря, тоже… Но расскажи мне, — добавил он, помолчав, — кто этот Джейми, о котором ты твердишь, с тех пор как приехала.

И Поллианна рассказала.

Заговорив о Джейми, Поллианна перестала казаться озабоченной и недоумевающей. Она любила рассказывать о Джейми. Здесь все было ей понятно. Здесь не приходилось иметь дела с длинными, пугающе трудными словами. Кроме того, разве не будет особенно интересно мистеру Пендлетону то, что миссис Кэрью взяла к себе в дом мальчика? Ведь кто лучше, чем он, может понять необходимость «присутствия ребенка»?

Впрочем, о Джейми Поллианна рассказывала всем и каждому. Она предполагала, что всем это будет так же интересно, как ей самой. В большинстве случаев она не была разочарована проявленным любопытством, но однажды столкнулась с неприятной неожиданностью, которую преподнес ей Джимми Пендлетон.

— Слушай-ка, — с раздражением сказал он ей как-то раз, — что там в Бостоне не было больше никого, кроме этого вечного Джейми?

— Джимми Бин! Что ты хочешь этим сказать?! — воскликнула Поллианна. Мальчик чуть вскинул голову.

— Я не Джимми Бин. Я Джимми Пендлетон. И я хочу сказать, что, если тебя послушать, так получается, будто там в Бостоне не было никого, кроме этого чокнутого мальчишки, который зовет птиц и белок леди Ланселот и порет всякую чушь.

— Джимми Б… Пендлетон! — Поллианна задохнулась от негодования, а затем с живостью продолжила: — Джейми не чокнутый! Он очень хороший мальчик. И столько всего знает — и книг, и рассказов! Он даже сам может придумывать всякие истории! А кроме того, вовсе не леди Ланселот, а сэр Ланселот. И если бы ты знал хоть половину того, что знает Джейми, то не делал бы таких ошибок! — заключила она со сверкающими глазами. Джимми отчаянно покраснел; вид у него стал совсем несчастный. Но хотя ревность, это «чудище с зелеными глазами», все сильнее сжимала его сердце, он по-прежнему старался не сдавать позиций.

— Ну, все равно, — презрительным тоном заметил он, — имя у него дурацкое. Джейми! Пф! Звучит совсем по-девчоночьи! И не я один так думаю. Я знаю еще кое-кого, кто тоже так говорил.

— Кто это был?

Ответа не последовало.

— Кто это был? — повторила Поллианна более властно и настойчиво.

— Отец, — ответил он угрюмо.

— Твой… отец? — в изумлении переспросила Поллианна. — Да откуда он мог знать Джейми?

— Он и не знал. Он говорил не про него. Он говорил про меня. — Мальчик по-прежнему говорил угрюмо, не глядя на Поллианну. Но была в его голосе необычная мягкость, которая была заметна всегда, когда бы он ни упоминал о своем отце.

— Про тебя ?

— Да. Это было как раз перед его смертью. Мы почти неделю прожили у одного фермера. Отец помогал на сенокосе… ну, и я тоже, немного. Жена фермера была очень добра ко мне и очень скоро стала называть меня «Джейми»… Не знаю почему, но стала. И однажды отец это услышал. Он здорово рассердился… так рассердился, что я навсегда запомнил его слова. Он сказал тогда, что Джейми — имя не для мальчика и что его сына так никогда называть не будут. Он сказал, что это девчоночье имя и он его терпеть не может. Я никогда не видел его таким сердитым, как в тот вечер. Он даже не захотел остаться и закончить работу, и мы в тот же вечер опять двинулись в путь. Мне было немного жаль уходить — она мне понравилась… то есть жена фермера, я хочу сказать. Она было очень добра ко мне.

Поллианна кивнула с сочувствием и интересом. Джимми редко говорил о своем таинственном прошлом — о том времени, когда она его еще не знала.

— А что случилось потом? — спросила она, совсем забыв о первоначальном предмете спора — имени «Джейми», которое было названо «девчоночьим». Мальчик вздохнул:

— Ну, мы просто шли и шли дальше, пока не нашли другое место. Там-то отец и… умер. И тогда они отправили меня в приют.

— А ты убежал, и я нашла тебя в тот день возле дома миссис Сноу, — мягко продолжила Поллианна. — И с тех пор я тебя знаю.

— Да… и с тех пор ты меня знаешь, — повторил Джимми, но совсем другим голосом; он вдруг вернулся к настоящему и вспомнил свою обиду. — Но я не Джейми , — заключил он, презрительно выделив последнее слово, а затем с высокомерным видом отвернулся и ушел, оставив в одиночестве огорченную и смущенную Поллианну.

— Ну что ж, я могу радоваться тому, что он не всегда ведет себя так, — вздохнула она, провожая печальным взглядом крепкую мальчишечью фигурку с неприятной заносчивостью в движениях.

Поллианна пробыла дома около недели, когда миссис Чилтон получила письмо от Деллы Уэтерби.

"Как я хотела бы дать вам представление о том, что сделала для моей сестры ваша маленькая племянница, — писала мисс Уэтерби, — но боюсь, это невозможно. Чтобы понять это, вы должны были бы знать, какой она была прежде. Конечно, вы видели ее, и, возможно, от вашего внимания не ускользнули безмолвие и мрак, в которые она погрузила себя на многие годы. Но вы и представить не могли горечь, жившую в ее сердце, отсутствие всякой цели и интереса в ее жизни, упорное стремление быть вечно в трауре.

Потом приехала Поллианна. Вероятно, я не говорила вам об этом, но моя сестра пожалела о своем обещании взять к себе девочку почти в ту же минуту, как дала его, и поставила жесткое условие, что как только Поллианна попытается читать ей проповеди, она отправит девочку обратно ко мне. Но проповедей Поллианна не читала… по крайней мере, так говорит моя сестра, а уж ей ли не знать. Проповедей не было, и однако… Лишь позвольте мне рассказать вам, что увидела я, когда приехала вчера навестить ее. Ничто другое, вероятно, не сможет дать вам лучшего представления о том, что совершила ваша удивительная маленькая Поллианна. Прежде всего, еще только приближаясь к дому, я увидела, что почти все шторы подняты; раньше они всегда были опущены до самого подоконника. Едва ступив в холл, я услышала музыку — «Парсифаль»[15]. Дверь в гостиную была открыта, в воздухе носился запах роз.

— Миссис Кэрью и мастер Джейми в музыкальной комнате, — сказала горничная.

Там я и нашла их — мою сестру и мальчика, которого она взяла в свой дом. Они слушали одно из этих новых устройств, которые могут воспроизводить записи опер в исполнении всей труппы вместе с оркестром.

Мальчик сидел в кресле на колесах. Он был бледен, но явно блаженно счастлив. Моя сестра выглядела на десять лет моложе. На ее обычно бледных щеках играл легкий румянец, глаза сияли.

Немного позднее, после того как я несколько минут поговорила с мальчиком, мы с сестрой поднялись наверх, в ее комнаты, и там она рассказала мне о… Джейми. Нет, не о прежнем Джейми и не так, как прежде — со слезами на глазах и безнадежными вздохами, а о новом Джейми, и здесь не было ни вздохов, ни слез; вместо них были живой интерес и восхищение.

— Делла, он просто чудо, — начала она. — Все, что есть лучшего в музыке, живописи, литературе, находит у него совершенно удивительный отклик, только, конечно, он нуждается в развитии и образовании. Вот это я и намерена ему обеспечить. Учитель приходит завтра… Конечно, его язык порой ужасен; но в то же время он прочел так много хороших книг, что его словарный запас поразителен. А слышала бы ты, какие истории он может сочинять и тут же выпаливать единым духом! В общем образовании у него, разумеется, много пробелов, но он горит желанием учиться, так что все очень скоро удастся исправить. Он любит музыку, и я дам ему ту подготовку, какую он хочет. У меня уже есть коллекция тщательно отобранных пластинок. Видела бы ты его лицо, когда он впервые слушал музыку Святого Грааля! Он знает буквально все о короле Артуре и рыцарях «Круглого стола» и говорит о рыцарях, лордах и дамах, как ты и я о членах нашей семьи… только иногда я не знаю, то ли его сэр Ланселот — это рыцарь древних времен, то ли белка в городском парке. И еще, Делла, знаешь, я думаю, можно добиться, чтобы он опять стал ходить. Во всяком случае, я собираюсь показать его доктору Эймсу и… И она все говорила и говорила, а я сидела, изумленная, онемевшая, но — ах! — до чего счастливая! Я рассказываю все это вам, дорогая миссис Чилтон, чтобы вы могли понять, как она увлечена, как горячо желает видеть развитие способностей этого мальчика и как, хочет она того или нет, все это меняет ее отношение к жизни. Она не может делать то, что делает для Джейми, не делая в то же время того же самого и для себя. Никогда больше, я уверена, не будет она той угрюмой, унылой женщиной, какой была прежде. И все это благодаря Поллианне.

• Предыдущая
• 28/55
• Следующая