Требуются родители. История попаданки (СИ) - Михаль Татьяна - Страница 12

Кстати, белое здание внутри и снаружи резко контрастировало с людьми, которые были одеты во всё чёрное.

Странно всё это.

И вот, я лежу на мягкой кушетке, которая приняла форму моего тела и молодой мужчина мучает меня вопросами о моей памяти, почему я помню только своё имя и больше ничего, и одновременно берёт мою кровь на анализ.

Когда это уже кончится? И что будет дальше? Я узнаю, кто я? А как же тот малыш?

Он так горько плакал… Но когда я взяла его на руки, он улыбался мне и было ощущение, что все его печали ушли…

— Мисс Аврора, мне срочно нужно доложить о ваших данных начальству…

Молодой учёный был чем-то взбудоражен и взволнован.

— Льюис, присмотри за ней!

— Аврора, ни о чём не беспокойтесь…

— Хорошо, — сказала я недоумённо уже закрытой двери. Льюис поиграл бровями и вернулся к своей работе.

— Мистер Фэйт, мы проверили девушку несколько раз по всем базам крови, даже по старой версии прошлись. На неё нет ничего! Абсолютно никаких данных! — всплеснул руками молодой мужчина.

— Ну а родные? — хмуро поинтересовался глава службы поиска и на его лице застыло фирменное проникновенно-сочувственное выражение, то самое, что помогло ему остаться на посту службы на второй срок.

Молодой учёный развёл руками.

— И родственников тоже. Вообще ничего. Её будто не существует!

Абрам Фэйт покачал головой и побарабанил пальцами по белому лакированному столу.

— Такого быть не может. Все люди поставлены на учёт. Все. И я не поверю, что даже дальнего родственника у девушки нет. Откуда-то же она взялась. Не упала ведь с неба. Значит, программа дала сбой. Проверьте ещё раз.

— Но это так, мистер Фэйт. И программа не дала сбой. Мы её обновили. Но ничего не изменилось. Но и это ещё не всё. Мы проверили её организм и сделали обширный анализ крови…

Учёный замолчал, подыскивая слова, чтобы сообщить главе службы не очень хорошую новость.

— Ну?

— У девушки транспозиция внутренних органов и… у неё двойная нить ДНК, — выпалил мужчина.

— Можешь сказать доступным языком? — начал злиться Абрам.

— Простите… У девушки все внутренние органы расположены зеркально. То есть, сердце слева, печень справа и так далее. Она отличается от нас. Множественная патология нетипична нам. И ещё ДНК. Двойная спираль была у людей миллионы лет назад. Мы постепенно мутировали и наш организм стал крепче, возможности шире… Наша тройная спираль очень схожа с её ДНК. Девушка слабее нас. Если она попадёт допустим в аварию и у неё оторвёт руку или ногу, организм не сможет воспроизвести утерянную конечность. Даже в элементарном — потеряй она зуб, новый не вырастет!

— Я не понимаю. Как такое возможно? Откуда она взялась? — удивился Абрам и вздохнул. — И надо было этому случится именно тогда, когда мне до заслуженного отдыха осталось три года…

— Я сам в полном недоумении.

— Она опасна? Её нужно изолировать?

— Нет, нет… В её организме отсутствуют вирусы, она ничем не больна. Единственное, это её лёгкие. Такое ощущение, что она провела всю свою жизнь в яме, наполненной ядовитыми газами. Как она осталась до сих пор жива, неизвестно.

Абрам задумчиво почесал подбородок.

— Предлагаю показать её всем нашим специалистам, подлечите её по максимуму. Никому не докладывайте о том, что сейчас рассказали мне. Никто не должен знать, вам понятно?

— Да, мистер Фэйт. Мне всё ясно.

— После полного обследования, соберём совет и решим, что делать дальше с девушкой. Надеюсь, к тому времени, к ней вернётся память…

Меня поселили в такую же белую безликую комнату, как и всё здание.

— Я преступница? — задала вопрос тем, кто вёл меня так, словно я самое опасное существо на всём белом свете.

— Нет, вы не преступница. Мы вас поместим в этой палате. Только на время обследования, — сухо ответил мне пожилой мужчина в чёрной форме.

Его ответ меня не обрадовал.

— Как надолго? — спросила я с надеждой, что это займёт несколько часов…

— Пока не могу сказать…

Не знаю, сколько нахожусь в этой белой тюрьме. А как ещё можно назвать это помещение, как не тюрьма.

Дни слились для меня в однообразный калейдоскоп. Утром у меня берут кровь, дают сбалансированный безвкусный завтрак, потом ко мне приходит мозгоправ и рассуждает на темы бытия… Я ему не отвечаю. Я погружаюсь в себя, в свои воспоминания.

Никому не расскажу о том, что я знаю.

Я всё вспомнила. Память вернулась. Чёртов хранитель отправил меня в другой мир к моему сыну! Но он бросил меня в этот мир словно слепого щенка в океан!

Как мне выбраться отсюда? Как сбежать, что сказать, чтобы меня отпустили? Их база крови не находит меня. Но они не знают, что я совершенно с другого мира.

Я исследовала каждый миллиметр этой проклятой комнаты. Но ни одного стыка между стенами и полом я не нашла, ни одного шва. Всё было единым.

Даже не было окна, чтобы увидеть небо…

Но я не собиралась сдаваться и подыхать здесь! Где-то совсем недалеко меня ждёт мой ребёнок! Мой маленький ангелочек!

Вспомнила его отца…

Этот кретин ни черта не знает, как обращаться с младенцами! Хоть бы он не навредил моему крохе…

Моё сердце тянется к моему малышу и это рождает невыносимую Боль…

Это состояние, ощущение, которое присутствует, живёт в моём сознании с самого момента возвращения памяти. Боль то усиливается, то слегка утихает.

Эта боль живёт во мне, пронзая сердце, щемит душу и накрывает меня с головой волной, а иногда — заглатывает целиком в те моменты, когда меня настигает невыносимое отчаяние. И тогда мне становится очень страшно… А что, если меня отсюда никогда не выпустят? Знать, что твой ребёнок рядом, и не иметь возможности видеть его, трогать, целовать, обнимать и прижимать крохотное тельце к своей груди — это невозможное состояние иногда рождает во мне ярость и отчаяние. Но я не кричу. Я сжимаю зубы в тиски и тихо плачу. В такие минуты я вспоминаю свою маму и молю Всевышнего.

Моя память вернулась в тот самый момент, когда я проходила очередное сканирование и вопреки сказанному учёным, чтобы я не открывала глаза — я их открыла. Неоновый свет фиолетовой вспышкой ослепил меня, но я продолжала смотреть…

И память обрушилась на меня так, словно тонны воды обрушили плотину. Я потеряла сознание и когда меня привели в чувство, я испугалась, но не призналась. Я боюсь даже представить, что со мной они сделают, если я расскажу правду.

Для всех, я потеряла память и пусть так и останется. Аврора Безымянная. Так меня называют сотрудники службы поиска между собой. Мне всё равно. Пусть меня зовут как хотят.

И теперь я живу в этой стерильной белоснежной тюрьме, чувствуя невыносимую душевную боль, что живёт в моей душе и её невозможно усмирить уколом или сканером. Она всегда со мной. И она будет жить во мне, пока я снова не возьму на руки своего сыночка.

Но я не прогоняю свою боль. Пусть живёт. Именно моя душевная боль не даёт сойти мне с ума. Она заставляет меня верить и надеяться, что очень скоро, я снова увижу своего сына.

Я вспоминаю его глазки и улыбку. Он такой у меня красивый. И его лицо… Он родился в этом мире таким же, каким и был. Он мой мальчик, он моя кровиночка и я обязательно с ним встречусь. Я верю в это.

Потерпи ещё чуть-чуть моё солнышко… Скоро я вернусь к тебе. Не знаю, как, но вернусь, обещаю.

Глава 9

Человек он умный, но чтоб умно поступать — одного ума мало.

Фёдор Достоевский

— Мистер Фэйт, готовы результаты обследования Авроры.

Перед главой службы поиска подчинённый положил подробный отчёт обследования девушки, у которой обнаружилось столько непонятных и необъяснимых патологий, не свойственных нынешнему поколению человечества, что все сотрудники, знающие эту информацию, только диву давались.

Абрам пролистнул несколько страниц отчёта, особо в него не вчитываясь. Он итак уже знал о девушке всё, что собрали на неё учёные.