Скрытое Пространство Темного Лордона (СИ) - Скай Рин - Страница 2

Дурацкое прозвище, вырвавшееся из его уст еще сильнее ранило меня. Ну да, на то, как рвет другого человека, смотреть то еще удовольствие, ну зачем же так грубо? Что я сделала всем им? И Максу в частности?

Тем временем, мне немного полегчало, присев прямо на землю, тяжело дышала и бездумно глядела на серое, хмурое небо. Заметно похолодало, и я поежилась в тонкой курточке, больше носившей декоративное предназначение, нежели чем согревающее.

— Сейчас немного посижу, отдышусь и пойду в автобус, — тихо проговорила я в воздух, наблюдая, как этот самый воздух паром клубится у моих губ — прям как осенью или зимой…

Вот тебе и лето «не за горами»… однако, как резко похолодало. Я взглянула на дорогу и обомлела еще больше: автобус исчез! Но это было еще полбеды, вместе с автобусом исчезла и дорога. Вместо нее, между гор вилась пыльная, поросшая бурьяном и заваленная камнями узкая тропка.

— Что за чертовщина? — выругалась я и испугалась одновременно.

Обернулась по сторонам: вокруг ни души, лишь тишина, нарушаемая колыхающимися от ветра ветками кустов и деревьев, да плеск волн реки, огибавшей неприступные горы.

Зашуршала галька, и, обернувшись, я увидела вышедшего на дорогу Макса, с кислым, точно съел килограмм лимонов, лицом.

— Они что, прикалываются? — не глядя на меня, пробормотал себе под нос Платов.

Как я обрадовалась появлению одноклассника! Вдвоем потеряться было не так страшно, как одной. Тем более, с Максом! Но серые, как туман по утрам на реке, его глаза равнодушно скользнули по мне, и умопомрачительный брюнет хмуро прошествовал мимо, бодро шагая по заросшей не заасфальтированной дороге.

— Да уж, — сникла я, — лучше б потерялась одна, не было бы так обидно, ведь он откровенно проигнорировал меня…

Вздохнув, я встала и медленно побрела в ту сторону, где уже вдалеке маячила фигура «классного» мачо. Голова кружилась от голода. Папа готовил мне такие вкусные завтраки: свежевыжатые соки, каши, украшенные шоколадной крошкой и ягодами, горячие бутерброды на бородинском хлебе, всевозможные молочные смузи и запеканки… Где же он сейчас? Мысли о нем окончательно добили меня и я заплакала.

Почему все так? Куда он исчез? Ведь кроме него у меня никого не было, ни мамы, она, вроде умерла при родах, ни бабушек… была только тетка. Двоюродная. Она и оформила опекунство после его исчезновения — ведь у меня был реальный шанс провести месяцы до совершеннолетия в интернате. Только этого не хватало.

Папа любил меня, хорошо воспитывал. Много работал, но всегда находил время и в зоопарк сводить, и в цирк. Рассказывал фантастические истории о наших горах. У меня было стойкое ощущение, что он сам их и выдумывает, но все равно слушать было очень интересно. Зарабатывал он хорошо, и я ни в чем не нуждалась. Особо мы не шиковали, но телефон последней модели, ноутбук, приличная одежда и обувь у меня были.

Когда однажды вечером папа не вернулся, я чуть с ума не сошла. Тут же позвонила тетке. Мы написали заявление в полицию, но воз и ныне там… Ни тела, ни личных вещей, ничего. Он до сих пор числится в пропавших без вести. Через пару дней после его исчезновения я обнаружила крупную сумму денег в тумбочке около кровати. Находка навела меня на мысль, что исчез он не просто так, а предварительно позаботившись о моем безбедном существовании во время учебы в университете… Деньги были весьма кстати, так как тетка свела наше общение к единственному звонку в неделю, посчитав меня достаточно взрослой для самостоятельной жизни. Впрочем, я таковой и была. Отсутствие мамы научило меня многим хитростям. Но готовить мне всегда было лень…

Спортивная фигура Макса совсем скрылась из виду. Я сгорбилась в густом холодном тумане, который скользкой змеей, окутывал мой силуэт, заползал под курточку и под тонкие летние джинсы. Устав, присела на камень, сжалась в комок и, уткнувшись головой в колени, попыталась согреться этим немудреным способом.

— Чего расселась? — раздался недовольный голос над моей головой. — Я тебя на своих плечах тащить должен?

Я испуганно подняла глаза и увидела кислое лицо Макса и, нависшее надо мной, точно серой глыбой, его тело. Обрадовавшись возвращению парня, я попыталась приподняться, но тут же, покачнувшись от слабости, упала бы назад, если б его руки вовремя не поймали меня.

— Масленка, ты чего? — проговорил он, удерживая мою талию. — Ну, ты и комар в обмороке! — под его ладонями явно выпирали острые кости слегка обтянутые тканью джинсовки.

— Сам ты масленка! — буркнула я, вырываясь из его рук, — Меня Оливией зовут, и хватит лапать меня уже!

Я вывернулась кое-как и, пошатываясь, пошла прочь. Макс изумился подобной реакции, ну, по его мнению, какая-то там Масленка должна была тут же растаять от прикосновений, точно мороженое в июньский зной, и поплыть к его ногам. Но, скинув с себя оцепенение, он все же догнал меня и остановил, развернув к себе.

— Лив, стой!

Подивившись тому, что прекрасный мачо, оказывается, знает вариант моего сокращенного имени, я обернулась и взглянула на него с интересом. Макс сосредоточено порылся в кармане модной ветровки и вытащил батончик «Сникерса».

— Вот, перекуси, давно ела в последний раз?

— Вчера. В школе, — пробормотала я, чувствуя громкий голодный бунт желудка.

Быстро надорвала хрусткую обертку и жадно впилась зубами в ореховую карамель. Под его надменным насмешливым взглядом я быстро дожевала батончик, и, смяв упаковку, засунула ее в карман куртки — не загрязнять же окружающую среду.

— Спасибо, — прошептала с благодарностью, вздрогнув от пронизывающего ветра.

Подышала паром на ледяные ладони, дивясь насколько еще похолодало вокруг.

— У тебя вот тут шоколад! — ухмыльнулся Макс и быстрым движением указательного пальца оттер его с уголка моих губ.

Меня точно дернуло электричеством — не думала, что это место может оказаться таким чувствительным.

— Мог бы и не касаться моего лица! — почему-то вспыхнула я.

Макс внимательно посмотрел на меня своими серыми с огромными зрачками глазами, и в них будто проснулся интерес. Долго этой пытки я не выдержала, и так была красная как заря в ветреное утро. А уши пылали, словно мороз основательно пощипал их за мочки.

Ветер усилился. Я, обхватив себя за плечи, медленно побрела вперед. Макс нагнал в два шага и, расстегнув ветровку, накинул мне ее на плечи.

— Сам замерзнешь! — возразила я, согреваясь в спасительном тепле куртки, а еще, погружаясь в умопомрачительный запах дорогого парфюма, которым пользовался Макс. Интересно, что это за марка? Все равно, они теперь станут моими любимыми.

— Ничего! — хмыкнул Платов, застегивая верхние пуговицы модного тонкого свитера. — Куда же все-таки делся автобус?

Мы шли некоторое время, пока туман не сгустился настолько, что ничего не было видать и на расстоянии вытянутой руки.

— Черт! Телефон в автобусе оставил! — хлопнул себя по карманам Макс. — А ты взяла свой?

Я достала аппарат и взглянула на экран.

— Вот это у тебя игрушечка! — восхитился Платов. — А сама скромность в классе, никогда не показываешь.

— Ну да, папа для меня не скупился … да и толку сейчас от этой игрушки? Все равно сети нет. Мы вне зоны.

В белом молоке, окружившем нас со всех сторон, послышался грозный рык и ни то волчий, ни то собачий лай. Мы остановились, прижавшись спинами друг к другу. Я ощущала, как громко колотится сердце Макса. Мне же самой это казалось всего лишь сном — диким кошмаром, от которого вот-вот проснешься и будешь лишь улыбаться от того, что попала в переплет с самым классным парнем во всей области. Но кошмар наяву лишь усиливался. Собачий лай приближался, рокотал со всех сторон. Макс инстинктивно прикрыл меня руками, пытаясь закрыть от опасности. Несмотря на весь ужас происходящего, я не могла не отметить, насколько по-рыцарски благородным оказался этот жест.

Внезапно из тумана вырвалась громадная собачья голова. Алые злые глаза сверкали холодной яростью. Из оскалившейся пасти капала тягучая слюна. Злобный рык вырывался из горла монстра. Со мной творилось что-то неладное. Вывернулась из рук Макса и протиснулась вперед него. Теперь мы с огромной собакой стояли голова к голове, лицом к морде. Мне не было страшно, совершенно. На безымянном пальце, где я носила папино тонкое неприметное серебряное кольцо с непонятной символикой, жгло кожу. Такая же первобытная ярость сжигала меня изнутри. Не спуская глаз с кровавых собачьих очей, медленно подняла руку с кольцом и, повертев его перед оскаленной мордой, произнесла глубоким, грудным, точно не своим голосом: