Раз, два, три (СИ) - "Deiko" - Страница 41

Сережа, замечая, что его рассматривают, ухмыляется:

— Честно говоря, я устал от длинных волос.

Олег удивленно присвистывает:

— Тебя же всю жизнь невозможно было заставить подстричься.

— А вот теперь захотелось разнообразия. Плюс ко всему, если я что-то поменяю во внешности, тем больше вероятность, что меня не узнают, когда мы вернемся в Питер, — говорит он, пока мечется между тостером, холодильником и раковиной, ставит чистые чашки на деревянный стол в центре. — И, кстати, ты сам виноват, что я добрался до кухни первый, поэтому вместо лазаньи у нас на завтрак будут тосты.

Олег хмыкает.

— Меня всегда поражало, что, прожив столько лет один, ты так и не научился готовить ничего сложнее кроме дошика и тостов.

— Вся вкусная еда ушла вместе с тобой в армию, — фыркает в ответ Сережа, доставая из шкафа тарелки. Быстро ополаскивает, протирает их бумажным полотенцем, ставит тарелки на стол, тут же выкидывая смятые салфетки в мусор. — После того, как ты все же свалил от меня, я был весь в учебе и мне было некогда. Потом я встречался с теми, кто умел готовить. А потом у меня появились деньги на доставку и рестораны, — пожимает он плечами, подходит к тостеру, доставая два поджаренных ломтика хлеба, и отправляя еще два готовиться. — Тебя никто не заставлял уходить.

— Не заставлял, но я не представлял, как можно было иначе. К третьему курсу я осознал, что поступил не туда, куда хотел, что хочу заниматься другим, а ты на какой-то момент так хорошо отыгрывал, что у тебя больше не едет крыша, что я подумал грешным делом, что тебя можно ненадолго оставить. Поналаживаю свою жизнь и вернусь. К тому же мы оба сошлись на том, что были на тот момент нездорово зависимы друг от друга.

— Не помню ни одного дня в своей жизни, когда крыша у меня не ехала, — хмыкает Сережа. По лицу Сережи видно, что он понимает, что сказал лишнего, поэтому он тут же закусывает губу и продолжает: — Впрочем, насчет созависимости ты прав. Я реально почувствовал себя после твоего ухода… самостоятельнее? Спокойнее? И тем не менее, я был рад, когда ты вернулся из армии на пятом курсе и первым делом приехал ко мне. Я по тебе скучал, — добавляет он, чтобы не завалиться в неловкость.

— Я тоже, — хрипловато отвечает Олег, кивая. Берет полотенце, проходясь по столу. — Кажется, мы с тобой потрахались уже пару минут спустя, как я к тебе пришел, прямо у двери.

— По-моему мы с тобой каждый раз начинаем трахаться после очередного возвращения, до того, как успеем поговорить, — смеется Сережа, поправляя выбившуюся из хвоста прядь. — Сейчас даже не верится, что тогда у меня случилось с тобой из-за этого паническая атака в общаге.

— С паническими атаками ты все же справился.

— С ними да, — Сережа закусывает губу. — Джем далеко?

— Какой именно? Твой любимый клубничный? — уточняет Олег, поняв намек, что надо бы сменить тему. Сережа кивает и Олег, порывшись на полке, достает нужную банку. — Что-нибудь еще?

— Арахисовую пасту. И бананы же еще остались? — Сережа берет чашки, подходит к кофемашине, наполняя обе кружки, а затем закидывает готовые тосты на тарелку и загружает в тостер новые, пока Олег достает все то, что попросили.

— Иногда мне кажется, что у тебя все еще слишком много вопросов. Да, мы сто раз обо всем говорили за полгода здесь и ты столько всего спрашивал, но иногда я думаю, что ты все равно не озвучил большую часть. Есть что-то, что ты хотел бы спросить?

Олег задумывается. Да, Сережа прав, даже после всех разговоров и встреч с Сережей, в голове еще миллион вопросов. Он понял, кто такой Чумной Доктор и откуда. Понял, что он раз и навсегда исчез как и панические атаки Сережи. Понял, что происходило до Венеции, во время и после. Понял, что Сереже намного лучше. И все же то, что творится в голове Сережи — знает только сам Разумовский.

— Может быть, — отвечает он, подумав.

— Так спрашивай, — Сережа закидывает последние тосты на тарелку, поворачивается. — У нас с тобой неплохо наладилось общение. Я рассказал тебе про Него все, что знаю, его больше нет и…

— Я вижу, что его нет, — Олег усаживается за стол, берет свою кружку с кофе, пододвигает вторую Сереже, ставит на середину тарелку с тостами и берет один, намазывая джемом. — Но…

— Ты все никак не можешь выучить как правильно, — перебивает Сережа, улыбаясь. — Одного джема мало. Сначала нужно арахисовую пасту, потом джем и сверху бананы.

— Слишком извращенно для меня, — мотает головой Олег, наблюдая, как Сережа собирает свой тост по озвученной инструкции. — Так вот, я вижу, что раздвоения личности больше нет. Панических атак нет. Галлюцинаций тоже. И все же я не вижу, чтобы ты был полностью ментально здоров.

Сережа пожимает плечами, ровными рядами выкладывая нарезанный банан на свой тост.

— Ты почти ничего не говорил о своей самой давней проблеме.

— Ну какая это проблема? Так, скорее неприятность.

— Не переводи все в шутку, как обычно.

— Я не перевожу, — отпивает кофе Сережа. — Я настолько привык к бесконечным повторам, прокручиваниям и мешанине в моей голове, что это слишком сливается с моей рутиной, что я уже не вижу это как что-то огромное и тяжелое. Хотя, если слушать со стороны, может так и покажется. Но все не так плохо, наверное, я еще никогда в жизни не был так близко к отметке «я в порядке».

— Я помню, что с тобой творилось в подростковом возрасте, тогда была жесть. Помню, как тебя срывало и клинило с каждой мелочи. Да взять хотя бы тот случай, когда ты случайно изрезал себе руки. Как ты постоянно что-то чистил или убирал. Как я обнимал тебя, когда ты рыдал после кабинета директора и сломанного крана…

— О, это было очень мило с твоей стороны, — перебивает его Сережа, отпивая кофе, надеясь сбить с мысли.

— Или как я вез тебя домой из больницы после того, как ты чуть не умер.

Сережа хмурится, чуть сильнее сжимая кружку.

— Ладно, признаю, тогда было тяжело. Может не будем перебирать все случаи подряд? Это в прошлом. Вытаскивать меня с того света больше надобности нет, я правда в порядке, — Сережа задумчиво делает еще глоток. — Вся эта тирада к тому, что ты до их сих пор переживаешь и сомневаешься?

Ладонь Олега касается пальцев, напряженно сжимающих кружку и Сережа явно расслабляется, видя, что его понимают и не отталкивают.

— Я просто хочу знать, что у тебя сейчас в голове. Насколько ты справился с ОКР. Например, твое генерализованное тревожное расстройство тоже не прошло.

— Да и хер с ГТР, все настолько улеглось, что я могу с этим спокойно жить, — отмахивается Сережа, понемногу приходя в себя. Берет тост, откусывая и довольно стонет, вновь стараясь переключить внимание. — Ужасно вкусно, много теряешь.

Олег на переключение темы не ведется, откусывает от своего тоста и продолжает:

— Я до сих пор замечаю слишком много деталей, — произносит он. Олег не планирует давить, если Сережа скажет ему сейчас пойти нахер, то он заткнется. Но пока что прямого посыла не следует, а Олегу хочется наконец-таки разобраться и поставить для себя точку в простом вопросе — как ты?

— О, я смотрю, у тебя уже глаз наметан. Наверное, так и бывает, когда полжизни прожил с ОКРщиком. И что же ты сейчас замечаешь?

— Я все еще вижу, как ты дергаешь кран. Я вижу, как ты продолжаешь считать или прикасаться к чему-то, поправлять определенное количество раз. Вижу, как тебя выносит иногда с грязи. Это уже не та откровенная жесть, что была пятнадцать лет назад. Это даже не так плохо по сравнению с тем, что я видел каждый раз, когда после универа навещал тебя в Питере в перерывах между миссиями. Сереж, — он медленно оглядывает Разумовского. — Что происходит с тобой сейчас?

— Ничего нового, — пожимает плечами Сережа. — В смысле, есть какие-то новые заебы, но принцип все тот же. Ты хочешь, чтобы я тебе кратко обрисовал картину на сегодняшний день? Тогда ты успокоишься и отстанешь от меня?

Олег кивает, отпивая.

— Хорошо, — тянет Сережа, задумчиво хмурится, выбирая с чего начать. — Я думаю, что ты итак видишь куда больше, чем назвал, просто уже свыкся и не замечаешь. Что мне добавить к твоему списку? Список, кстати, прилично сократился. Да, я все еще мою руки и отбегаю к раковине, когда я дотрагиваюсь до чего-то неприятного или когда я просто волнуюсь, и мне срочно нужно засунуть их под воду. Я все еще дергаю по несколько раз страницы в браузере, ворде и так далее, перематывая их туда-сюда. Я торможу, когда что-то печатаю, если мне приходит в голову «неправильная» мысль и делаю паузу, перепечатываю слово или подбираю синоним или переделываю предложение. Это так тупо на самом деле, я все это знаю. Я дохуя умный, но я застреваю в разных паттернах слишком часто. Видишь у нас заканчивается у входа на кухню ламинат и начинает сразу ковер в гостиной? — кивает Сережа в сторону входа. — Так вот, мне нужно перешагнуть на ковер, если я что-то обдумываю, пишу или говорю, иначе случится что-то плохое. Нет, тут нет логики и взаимосвязи, я знаю. Меня просто накрывает беспричинной тревогой и по голове кувалдой бьет мысль, что если я подумал, что должен завтра с тобой выбраться в магазин, то что-то пойдет не так. Надо перешагнуть порог и повторить уже там и тогда все будет нормально. Или если подумал о чем-то, стоя на кухне, а не в гостиной, то надо срочно произнести в голове «все хорошо». Или ты просто стоишь на кухне и тебя заклинивает «все плохо, все плохо, все плохо», раз, два, три и нужно встать за эту черту и тогда уже само в голову приходит со вздохом облегчения «все хорошо, выдыхай, теперь все в порядке».