Цветы для Риты (СИ) - Филатова Анна Юрьевна - Страница 1

Часто жизнь меняется стремительно и необратимо по чистой случайности. Например, Ярослав Быстрицкий познакомился с Ритой благодаря случайности или даже двум. По крайней мере, сам он некоторое время так думал. Первая случайность: дождь. Вторая случайность: голод. Просто дождь пошел в тот момент, когда он проходил мимо торгового центра «Магия». Если бы не дождь, он бы туда не свернул. Он вообще это место не очень любил. Но в этот раз постоял под узким козырьком, нависающим над входом, понял, что дождь зарядил всерьез, зашел-таки внутрь. Долго, небось, лить не будет, успокоится до небольшого дождичка, тогда можно и домой.

Зайдя внутрь, Ярослав задумался, как бы ему провести эти десять-пятнадцать (а то и двадцать) минут. В супермаркет — не нужно, да даже если бы и было нужно, не пошел бы: вечер, толпа, потом еще и тащиться домой с пакетом. Под дождичком. В магазины тоже, вроде бы, не нужно, разве что посмотреть, что там интересного в смартфонах, но обзоры он уже читал, да и вообще, его свой устраивает. В кино — неохота, ничего там сейчас интересного, да и не хотелось тратить столько времени… Он еще долго перебирал бы варианты, стоя у схемы торгового центра, но тут почувствовал запах еды и осознал, что голоден. А если бы не пропущенный за руганью с начальством обед (вторая случайность), он бы даже не обратил на него внимания и не зашел бы в пиццерию. А если бы он не зашел в пиццерию, он не встретился бы глазами с Ритой, и…

Ничего бы не было?

Неправильный ответ. На самом деле, все равно было бы, пусть даже позже и несколько иначе. Потому что случайности определяют в жизни далеко не все. Кое-какие события просто должны случиться. И они все равно случаются, как их ни избегай. Просто в тот момент Ярослав еще не знал, что пришел на ту самую развилку судьбы, которую вообще никак не мог обойти. Которая ему — как это говорится? — на роду написана, вот как. Он оставался в неведении еще почти неделю, а поверить в то, что потом узнал, не мог еще месяца три. Люди вообще с трудом верят в магию, даже когда по горло в ней увязли.

Внимательный читатель мог бы заметить, что случайностей на пути Ярослава было куда больше двух: он случайно не посмотрел прогноз погоды с утра, случайно не взял зонт, случайно выбрал именно пиццерию, а не грузинский ресторанчик, не кофейню и не ресторанный дворик с множеством ярких прилавков сетей быстрого питания.

А еще он случайно разминулся с коллегой по работе Ириной, которая хотела подвезти его до дома. Я хочу сказать: Ярослав очень старательно выстилал себе случайностями дорогу в это место. И тот факт, что он совершенно не понимал, что делает, не отменяет того, что он сделал это нарочно.

Итак, он зашел в пиццерию, которая называлась «Каприччо», с ходу, еще даже не усевшись, заказал капрезе, карпаччо, кальцоне и капучино, просто потому что они забавно звучали вместе, а в сумме с названием заведения выходило еще смешнее, нашел столик, повесил пальто, сел, повернулся, увидел Риту и пропал. Для Ярослава это было довольно необычно. Он считал себя не слишком влюбчивым, не эмоциональным человеком, он был слишком увлечен работой, чтобы увлекаться женщинами. Обычно это они им увлекались, и если женщина оказывалась достаточно милой, удобной и не скандальной, он им это позволял. Но почему-то любая женщина, с чьим присутствием в своей жизни он смирялся, довольно быстро переставала быть милой и удобной, начинала требовать, выяснять, объяснять и хотеть детей и замуж. На этом месте Ярослав обычно с ней расставался, чувствуя легкую печаль и серьезное недовольство собой, довольно скоро снова привыкал к одиночеству и жил себе спокойно до тех пор, пока какая-нибудь другая женщина не решала, что влюблена в него. И если она была достаточно мила, история заходила на новый круг.

Таких кругов у Ярослава случилось уже штук пять, каждый из них отъедал от полугода до двух лет его жизни и от килограмма до трех кило нервных клеток от него самого, и когда пару месяцев назад ему, опять свободному и печальному, снова недвусмысленно продемонстрировали заинтересованность, он старательно сделал вид, что ничего не понял. С него, пожалуй, хватит этого всего. В жизни много гораздо более осмысленных вещей, чем эта беготня по кругу, решил он тогда.

Так что посмотреть на девушку и сразу влюбиться — такого в его жизни не случалось не то чтобы никогда, но примерно с подросткового возраста, когда каждая вторая девушка казалась богиней просто потому что она девушка, живая и не страшная к тому же. Для взрослого Ярослава это было что-то из ряда вон выходящее.

Для Риты же это была рутина. С ней это случалось каждый день, порой не по одному разу. Она сразу увидела, что с ним происходит, мысленно отметила: «Мой клиент», — улыбнулась ему чуточку дружелюбнее, чем просто нейтрально, приняла заказ и ушла на кухню. Потом она подходила к нему еще четырежды: приносила заказ, уносила посуду, приносила чек и забирала деньги. Она собиралась подойти к нему еще и в пятый раз, отдать сдачу, но он пробурчал что-то вроде «сдачи не надо» и вышел почти сразу, как расплатился. Чаевые получились не просто щедрые, а очень щедрые, но для Риты и в этом не было ничего удивительного. Она просто отметила, что завтра он наверняка вернется. Обычно так и происходило. В этот раз тоже было так — и все же не совсем так, как Рита привыкла. Тогда пришел уже ее черед удивляться.

Ярослав ел себя поедом весь вечер. Что на него такое нашло, что за затмение? Вот какой, спрашивается, смысл заглядываться на официанток, при том, что этой — явно не восемнадцать, а все двадцать пять, а то и тридцать! Она, может, его ровесница, и при этом подает пиццу в торговом центре! Почему-то ни минуты не думал, что это может быть ее заведение. Никто никогда так не думал, пока ему прямо об этом не говорили, что, честно говоря, случалось редко. Кому надо — и так все знают, а посторонним людям — зачем рассказывать?

Ей тридцать (ладно, допустим, двадцать пять, выглядит она хорошо, но явно не вчера из школы выпустилась), а она официантка. Она ему, мягко говоря, не пара, смотреть на такую можно и очень даже приятно, в этом ничего плохого нет, но зачем при этом потеть, дрожать конечностями и волноваться? Ну, красивая. Ну и что? Он что, мало видел в жизни красивых женщин? Реалист внутри него уверял: видел и покруче, и не только в кино. Но какой-то очень тихий, но непреклонный голос — тоже из внутренних обитателей — возражал: красивых видел много, таких — до этого дня ни одной. Не в одной красоте дело. Правильные черты лица, светлые волосы, сияющие голубые глаза, эта ее улыбка, точеная фигурка на длинных ногах — это такое банальное описание, что и зацепиться не за что. Есть женщины, похожие внешне на эту. Просто по статистике не может их не быть. Есть (наверное) даже более красивые. Но в этой было что-то еще. Что-то такое, бьющее сразу наповал. Интересно, всех бьющее или только его?

Ярослава смущало это «что-то». Он привык, что «что-то, кроме красоты» в девушке — это ум, юмор, обаяние, характер. Но с официанткой он перемолвился от силы парой слов! Не заметил он в ней ни ума, ни обаяния, ни характера. Просто не мог заметить, некогда было. Но сколько он ни пытался отвлечься от мыслей о ней (абсолютно не нужных, сбивающих с толку и с рабочего настроя, который, между прочим, тем вечером был очень нужен), мысли делали круг и неизменно возвращались. Он их в дверь — они в окно.

От растерянности он даже позвонил своей последней бывшей, Галине, логически рассудив, что если он уже до такой степени (внезапно!) готов бросаться на первую же пару длинных и прямых ног, то может быть, он просто зря так самоуверенно решил, что обойдется без личной жизни. Галя иногда писала ему, чаще всего в пятницу вечером (Ярослав подозревал, что после вылазок в бар или каких-то иных празднований), обвиняла, обзывала скотиной, выкатывала счет за потраченные годы, в общем, всячески демонстрировала свое неравнодушие. И Ярослав подумал: надо, что ли, дать ей шанс. Даже если ничего с ней опять не получится, он хотя бы отвлечется, а может быть, и развлечется.