Тася (СИ) - Ольга "Реджина Фаланджи" - Страница 30

На улице сегодня стоял настоящий дубак, и я пожалела, что не надела штаны поверх капроновых колготок. Я завидовала Жене, которая была тепло одета, в отличии от меня.

Благо дом Одинцовых находился рядом, и мы с Женей по-быстрому добежали, прежде чем я себе что-либо отморозила.

— А вот и девочки! — дверь нам открыл мой отец, за которым юлил радостный Пашка.

— Зеня, Ася! — задорно выкрикивал он наши имена, которые, в силу своего возраста, не мог нормально проговаривать.

Женя подхватила брата на руки и понесла на кухню, где возилась со столом ее мама.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, доставая из пакета контейнеры с салатами. — С наступающим!

— Спасибо, Тасенька, — она изловчилась быстро обнять меня, на что я никак не успела отреагировать. — Вы вовремя, скоро будем за стол садиться. Женя, иди переоденься! И не таскай Павла, он тяжёлый!

Женя посадила брата на один из стульев и ушла из кухни, состроив матери физиономию, пока та не видела. Я вымыла руки и начала помогать Вере Ивановне с сервировкой.

И как назло папа куда-то запропастился. Мне было неловко находится с ней наедине, не считая Павлуши, конечно. Но она, казалось, этого не замечала и продолжала суетиться около стола.

— Спасибо за салаты, ты мне очень помогла, — она мягко улыбнулась мне, словно боялась сказать мне что-то лишнее. Видимо, папа все же ей сказал, что я не горела желанием отмечать вместе Новый год.

— Мне не тяжело, я люблю готовить, — ответила я приветливо, ощущая укол совести. Возможно, мне и в самом деле стоит быть помягче с ней.

— Это хорошо. Жене этому бы не помешало научиться у тебя.

— Я не думаю, что из этого что-то выйдет, — усмехнулась я, вспоминая, как она чуть не отрезала себе палец, пока нарезала картошку. Пришлось отобрать у неё нож, пока праздник не начался в травмпункте.

— Даже и не знаю, как она будет жить отдельно в следующем году. Я имею в виду поступление и учебу, — пояснила она, увидев мой удивленный взгляд.

— Да, Женя говорила, что хочет поступить на журфак, — вспомнила я.

— Она вернётся в родной город, у неё там даже квартира своя будет. Мы ее сдавали на протяжении пяти лет, и предупредили жильцов, что им придётся подыскать новое жильё к лету.

— Это здорово, — я чувствовала себя, как на минном поле, почему-то боясь сказать что-то не так, словно это разрушит наше хрупкое перемирие.

— Боюсь, что она сляжет в больницу с отравлением в первую же неделю.

— Обо мне говорите? — на кухню зашла Женя в красивом розовом платье, и я тут же стала вспоминать, когда я видела ее последний раз хотя бы в юбке.

— Я бы очень хотела, чтобы вы, девочки, поехали учиться вместе и жили в одной квартире, — выдала Вера Ивановна, на что мы с Женей переглянулись. Мы даже никогда не обсуждали такую перспективу, и видимо, нам будет о чем поговорить. — Так я, хотя бы, буду уверена, что ты, Женя, не умрешь с голоду. И не отравишься.

— И пальцы не отрежешь, — добавила я, на что её мама одобрительно кивнула.

— Спелись, блин, — буркнула Женя себе под нос и нахмурилась. Но ситуацию разрядил отец, который, как оказалось, ходил в магазин за шампанским.

Закончив с сервировкой, мы сели за стол. На часах уже почти десять вечера, и мое сердце сжалось, когда мои мысли снова вернулись к Андрею.

Мы с ним договорились, что я просижу здесь до половины первого, а потом попрошусь домой, под предлогом того, что хочется спать. Я очень надеялась, что с этим не возникнет проблем.

К одиннадцати часам родители повели спать Павлушу, который вдоволь наигрался подаренными игрушками, и теперь сидел клевал носом за столом, прижимаясь к отцовской руке.

А Женя решила повторить уже ранее проделанный трюк.

— Опять? — протянула я, наблюдая за тем, как Женя наливает в бокалы шампанское. — Твоя маман…

— Моя маман сейчас ничего не заподозрит. Смотри! — она подняла бутылку, в которой ещё осталось чуть меньше половины шампанского. — Не ссы, Таська, прорвёмся! Кстати, как тебе идея на счёт учебы? Я как-то и не думала об этом раньше, но ведь и в самом деле можно жить вместе. Даже если мы будем учиться в разных университетах.

— Я… можно, — я неопределенно пожала плечами, думая совершенно о другом.

Почему-то раньше не приходила эта мысль в мою голову, но… я ведь и правда уеду учиться, а Андрей…

Он живет здесь, работает. Насколько я помню, ему по договору нужно проработать ещё один учебный год. Год, который я буду жить в другом городе.

Черт.

Родители вернулись за стол, и вновь пошёл непринужденный разговор, в котором я не участвовала, согнувшись под тяжестью своих мыслей.

Я считала минуты, чтобы уйти домой. Хотелось сейчас же обсудить это все с Андреем, но время, как назло, тянулось очень медленно.

И вот, наконец, полночь. Президент толкает речь, которая из года в год не меняется, пробили куранты двенадцать раз. Мы загадали желание и выпили шампанское. Что загадала я? Это очевидно!

Я безумно хотела быть с Андреем, поэтому не поскупилась потратить единственное желание на то, чтобы быть вместе с ним. Пройти все трудности, но устоять. Глупо полагаться на какое-то желание, но я так искренне этого хотела, что готова была поверить во все что угодно.

Через двадцать минут, как я и планировала, я начала собираться домой, демонстративно зевая.

— Может здесь останешься? — в сотый раз предложил отец, наблюдая за тем, как я одеваюсь.

— Поспишь со мной, — поддержала Женя, жалобно поглядывая на меня. Я понимала, что ей сейчас будет скучно, но, к ее сожалению, ничего не могла изменить.

— Нет, я домой, — отрезала я, пресекая любые попытки уговорить меня остаться.

— Я к тебе завтра днём приду, — шепнула Женя, обнимая меня на прощание. — Постарайся, чтобы к трём твой гость уже ушёл.

Я замерла, наблюдая за тем, с каким азартом блеснули ее глаза. Черт, она знает.

Конечно, она знает! Эта девушка чует подвох за километр. Видимо, я где-то была не осторожна.

Я сглотнула ком в горле и кивнула, пытаясь придать лицу более непринужденный вид. Наверняка я была красная, как рак, ведь мои щёки нещадно горели.

Я ещё раз попрощалась с «семейством» и пошла в сторону дома, нервно прикуривая по пути сигарету.

Андрей пришёл ровно через пять минут после меня, когда я колдовала со столом на кухне. Трепетно зажигала свечи, перекладывала салат в пиалу. Есть совершенно не хотелось, но того требовал мнимый этикет.

— Доброй ночи, прекрасная дама, — он оставил долгий поцелуй на моих губах. — Ваше шампанское.

— Вы так любезны, — улыбнулась я, и пошла на кухню, чтобы поставить бутылку на стол.

Андрей присоединился ко мне, сзади обнимая за талию холодными руками, от чего по телу пошла россыпь мурашек. Медленно поцеловал в висок, прижимая ещё ближе к себе.

— Я скучал, — он нежно провёл кончиком носа по моей щеке и я не выдержала — повернулась к нему лицом, тут же почувствовав на себе его горячие губы.

— Я тоже, — жадно хватая воздух, в промежутках между поцелуями. — Очень.

Я потянула его за собой в спальню, наплевав на нетронутый праздничный стол. Потом.

Он понял мой намёк, одним взглядом спрашивая разрешение, чтобы продолжить.

Тишина возбуждала. Его тело, его тепло, его родной аромат… Ноги ослабли, когда любимые губы потянулись к моим губам. Я пригладила плечи Андрея, медленно заскользила пальцами по спине, исследуя изгибы и впитывая напряжение. Предвкушая близость, позволила воображению завладеть сознанием и прошептала:

— Я хочу тебя, — боясь потерять каждый звук.

— Скажи это… снова, — он жаждал прочувствовать признание еще раз. До дрожи.

— Хочу тебя, — губы в каком-то миллиметре друг от друга.

— Тася, — так же просто и естественно, как дышать. Было достаточно и имени, чтобы понять: обратного хода нет. Ничего больше нет. Кроме нас.

Когда губы, наконец, встретились, бег сердца стал таким же торопливым, гулким, осязаемым, как и само желание. Оно опутало своей сетью, будто невидимой паутиной, вынуждая страдать вдали. Я прижималась к нему и целовала с требовательной тоской, забыв о сомнениях. Потому что его губы вытеснили почти все мысли, оставив одну: