Проклятие некроманта (СИ) - "Алаис" - Страница 40

Сам же Нэс-Ашшад снова спешил - паривший перед ним Повелитель умирал. Лич чувствовал это всей своей сущностью, все сильнее испытывая неприятное ощущение - нечто среднее между слабостью и голодом, столь чуждыми для посмертия, сколь свойственные живым - по мере того, как иссякала поступавшая из Источника энергия. О том, что будет, если он не успеет провести ритуал, Нэс-Ашшад пока предпочитал пока не думать вообще. Он обязан успеть.

***

Приближение умертвий Шеадда почувствовала издалека. Раздраженно зашипев - связываться с аватарами смерти не хотелось совершенно - вампирша обратилась в туман и ускользнула за приоткрытую створку окна. Эрьет-тасс, похоже, даже не понял, куда она делась. Но стоило отдать ему должное - боевой некромант оказался возмутительно живучим и упорно отказывался умирать, несмотря открытый перелом ключицы и многочисленные рваные раны на спине, груди и животе. Только до его горла Шеадде добраться так и не удалось.

Растворившись в тумане за окном, вампирша наблюдала за тем, как в комнату степенно влетели трое умертвий. Она видела, как Вьеррн, пошатываясь, доковылял до отброшенных ею коротких кос, взял одну и направился к Ирилатассару, не прекращавшему истерически смеяться. Коснувшись разума своего Повелителя, в верности которому присягнула не один десяток лет назад, Шеадда ужаснулась от осознания окутавшей его разум тьмы. Но не той, что давала защиту и была для нее домом, а другой - поглощающей личность, чувства и мысли. Что-то подобное она видела в разуме Реомара незадолго до его гибели.

Защищенное ментальными щитами сознание Ирилатассара всегда было загадкой для вампирши. Даже в момент наибольшей уязвимости, делясь с ней своей кровью, он оставался наглухо закрыт. Теперь же его разум - живой, гибкий и изворотливый, как всегда казалось Шеадде - напоминал выжженную пустыню под черным беззвездным небом. Бесконечное, обволакивающее, удушающее и беспросветное забвение. За шаг до триумфа ее Повелитель сошел с ума.

Но и это ощущение вскоре пропало - голова Ирилатассара покатилась по полу, отсеченная ударом косы.

Вампирша невольно удивилась - как Вьеррну удалось сохранить достаточно сил для удара в таком, хоть и выносливом, но все равно слабом, уязвимом, живом человеческом теле. Впрочем, раны и кровотечение сделали свое дело: неловко оперевшись о кресло, боевой некромант рухнул на пол и замер, оставив руку на сидении и опустив на сгиб локтя голову лицом вниз, будто бы решив немного отдохнуть. Больше он не шевелился, и трое умертвий почетным караулом неподвижно застыли вокруг него.

Поняв, что здесь ей больше делать нечего, Шеадда улетела прочь. Нужно было дождаться, пока тело Ирилатассара останется без присмотра. Не сумев защитить своего Повелителя, она хотя бы воздаст ему последние почести.

***

Как старейшая среди кширр-тассов, Алиссэтэад-Шаал всегда держала при себе Сосуд Душ. Только, несмотря на внешнее ехидство и показную готовность использовать зловещий артефакт при любом удобном случае во благо Шалластхадара, каждый такой ритуал пробуждал в глубине ее души странное, подзабытое, чуждое чувство горечи. Раз за разом копаясь в своей памяти, женщина-лич приходила к выводу, что примерно так живые ощущают печаль. Или скорбь.

Слабость, накатившая на нее еще на крыше башни, была слишком хорошо знакома. В последние годы жизни Шаддаэра Алиссэтэад-Шаал испытывала ее почти постоянно. Все личи ощущали ее в той или иной степени - тем сильнее, чем старше и могущественнее был некромант. А по старшинству Лисс была второй после Нэс-Ашшада. И ни до, ни после смерти Шадаэра она так и не задавала ему вопросов относительно того, какие неудобства испытывал почтенный лич все это время. Как и не спросила ничего тогда, когда Нэс-Ашшад ментально приказал ей направляться в комнату Повелителя как можно быстрее и не забыть взять с собой Сосуд Душ. Потому что и сама поняла - случилась беда.

Влетев в покои Суртаза, она увидела обезглавленное тело Ирилатассара, за ним - умертвий, а следом - почувствовала, насколько отчаянно, из последних сил Вьеррн цепляется за свою жизнь. Лисс ощутила, как волна горечи снова омыла ее душу, оставив после себя непривычный жар, отозвавшийся фантомной болью в отсутствующей плоти скелетированных кончиков пальцев.

Она помнила Вьеррна совсем мальчишкой. Юрким, пронырливым мальцом, пойманным на границе Шалластхадара Реомаром и оставленным в живых по требованию Шаддаэра. А теперь нет ни двенадцатого Повелителя, ни вампира, да и самого некроманта скоро не станет. Столько смертей из-за амбиций одного талантливого, целеустремленного, но до безобразия взбалмошного и самоуверенного юнца.

Недрогнувшей рукой Алиссэтэад-Шаал достала из складок мантии прозрачный шар размером с небольшое яблоко. Мертвые не знают страха, не чувствуют боли и не помнят печали. Не в ее силах было исцелить боевого некроманта - пожалуй, сейчас этого не смогли бы сделать даже самые искусные эльфийские друиды или маги-целители. Но молодой Повелитель все еще нуждался в его душе.

- С-спи, эрьет-тас-с, ты с-сделал вс-се, что мог... - прошелестела женщина-лич, осторожно, почти нежно прикасаясь костяными пальцами к плечу Вьеррна. Сосуд Душ в ее руке замерцал мертвенно-зеленым светом, с каждой секундой разгораясь все ярче и ярче.

***

Вопреки ожиданиям, Нэс-Ашшад донес Суртаза до комнаты с черепами без каких-либо происшествий, хоть тревожное ощущение чужого присутствия и сопровождало его на протяжении всего пути. Но определить, где находился невидимый наблюдатель, почтенный лич не смог. Впрочем, он не слишком сосредотачивался на этом - главной его заботой было аккуратное левитирование тела Повелителя и совмещение этого с максимально допустимой для безопасного передвижения скоростью. Нэс-Ашшад даже потратил несколько драгоценных секунд на размышления относительно портала. Но от этой затеи пришлось отказаться по той простой причине, что Суртаз мог не пережить мгновенного перемещения - живые вообще не слишком хорошо переносили путешествия через его порталы, что уж говорить о почти мертвом Повелителе.

У дверей в комнату Источника давящее ощущение чужого присутствия пропало. Была ли тому виной мощная аура магического места или же неизвестный наблюдатель отвлекся на что-то другое - лич не знал. Легко толкнув одну из створок, Нэс-Ашшад с величайшей осторожностью направил в дверной проем обмякшее тело Суртаза, а затем вплыл следом в обволакивающую непроницаемую темноту.

Отсутствие света не являлось помехой для лича. Он аккуратно опустил Повелителя на пол в центре помещения рядом с пустующим постаментом для последнего черепа, а сам вернулся к столику у двери. Комната с черепами традиционно использовалась для проведения ритуала обретения посмертия, поэтому все необходимое для него было аккуратно уложено на привычных местах - четки с плоскими, похожими на монеты штас-дэаховыми бусинами, небольшая чаша из красного камня и украшенный рунической резьбой костяной кинжал с длинным лезвием. Ритуальные символы домов Мереодеш, Арьяшанн и Шалластхадар.

Намотав четки на кисть левой руки и закрепив на поясе кинжал, Нэс-Ашшад осторожно взял чашу и направился к телу Повелителя. Секунду поколебавшись, лич опустился на пол и распорол одежду на правом боку Суртаза, чтобы получить доступ к ране и набрать немного крови для ритуала. Но, к вящему неудовольствию Нэс-Ашшада, края уже успели сомкнуться, а повторное раскрытие раны могло привести к нежелательным последствиям.

- Прос-стите Повелитель, это для ваш-шего же блага, - прошипел лич, быстрым уколом костяного кинжала надрезая запястье некроманта и свесил руку Суртаза с постамента, подставив под нее каменную чашу. Суртаз тихо застонал, но не пошевелился и не открыл глаз.

Кровь текла неохотно, куда медленнее, чем должна бы, но ее и не требовалось слишком много. Нэс-Ашшад проводил ритуал далеко не впервые и точно знал, сколько ее расходуется для начертания двух рунических символов - на лбу кандидата и на его груди. Пока кровь медленно капала в чашу, лич парой точных движений разрезал одежду Суртаза от ворота до пояса, обнажая мертвенно бледную, отливающую синевой кожу. Отложив кинжал, Нэс-Ашшад убрал руку Повелителя с чаши и смочил костяные пальцы свежей кровью.