Механический Зверь. Часть 4. Мастер тысячи форм (СИ) - Розин Юрий - Страница 24

.

В особняке семьи Нувари шел пир. Задача, поставленная Пунбелом перед Рваным была не слишком сложной, так что в обмен на ее исполнение денег тот не попросил, только устроить для себя и своих парней достойную гулянку. Пунбел без вопросов согласился, ужин на три десятка человек (вся шайка Рваного, естественно, для захвата кареты Эмрата была не нужна) было устроить легко, к тому же он сам принимал в этом участие, так что денег было даже не жалко.

И сейчас гулянка как раз достигла своего пика. Вино и более крепкая ржаная настойка лились рекой, на вертеле, установленном прямо внутри гигантского камина, вращался уже третий за сегодня поросенок, слышались выводимые нестройными голосами песни, иногда сразу несколько с разных концов зала, а большинство служанок уже тем или иным образом лишились большей части одежды, с едва сдерживаемыми слезами на улыбающихся лицах продолжая разливать алкоголь и разносить угощения. Пунбел, несмотря на то, что позиционировал себя как представителя аристократии, по характеру был куда ближе к Рваному и его братии, так что не только не препятствовал такому непотребству, но поддерживал его в даже активно участвовал.

Хотя сегодня, по крайней мере в первой половине пира, единственной девушкой, к которой он прикасался, была новоиспеченная «невеста». Потом, правда, ему надоело, но примерить на себя роль «жениха» нашлось достаточно желающих. Сейчас же Эмина лежала в углу, забытая всеми, в том состоянии, когда человек не до конца осознает, реальность вокруг него или кошмарный сон. Вот только если гулянка и правда уже вряд ли стала бы развязнее и грязнее во всех смыслах этого слова, то истинный кошмар этого вечера был еще впереди.

Широкое витражное окно, единственное достаточно старинное и дороге, чтобы у Пунбела не хватило смелости разбить его в очередном приступе гнева, лопнуло с оглушительным звоном, обрушив на толпу пирующих дождь мельчайших осколков. Те, кому стекло попало в глаза, нос, рот или на иные чувствительные участки тела, завопили от боли, но их страдания только начинались.

Секунду спустя, выгибая стальную основу витража внутрь помещения словно гигантский цветок, прямо на стоящий посреди зала стол рухнул белоснежный лев. Огромный, длиной метров в пять монстр взревев так, что сметенные на пол тарелки и приборы начали, дребезжа, подпрыгивать на месте, а под потолком ходуном заходила хрустальная люстра.

И вот тогда особняк семьи Нувари погрузился в настоящий кошмар.

Чудище не брали ни клинки, ни магия, мечи и заклинания отскакивали от его шкуры, словно она была заговоренной. Безумцы и смельчаки, что попытались атаковать глаза или пасть твари, закончили свою жизнь в этой же пасти, перекушенные напополам. Сбежать тоже было невозможно, двери отказывались отпираться, стекла в тех окнах, где они еще были, вдруг стали прочнее стали, а там где стекол не было появились непреодолимые магические барьеры.

Белоснежный в первые секунды мех льва в считанные секунды стал алым, а пышная грива поникла от тяжести впитанной волосами крови. И ему было мало просто убить, монстр не успокаивался, пока не превращал очередную свою жертву в полностью неопознаваемый комок плоти, в котором не то что конкретную личность, просто человеческое существо угадать было сложно. Он действовал с методичностью адской машины, не убивая, а уничтожая каждого из банды Рваного, не важно, пытался ли этот человек драться, бежать или спрятаться.

Невредимые слуги, сбившиеся в кучку у дальней стены и наблюдавшие за этим торжеством безумия и крови, каждую секунду ожидающие, что следующим монстр примется за одного из них, до крови прикусывали языки, лишь бы проснуться от этого кошмара. Вот только никто из них не спал.

Последними тварь прикончила самого Рваного и хозяина вечера — Пунбела Нувари, разорвав их на столько кусочков, что собирать пришлось бы не один час. И только потом наступила тишина. Не было слышно ни криков умирающих, ни бульканья вытекающей из ран крови, ни хруста ломаемых костей, ни влажного чавкающего звука наступающих в кровь, кишки, вино и салаты львиных лап.

— ПРОЧЬ! — Оглушительный голос прокатился под сводом зала, но находящиеся кто в обмороке, кто просто в ступоре от происходящего слуги явно не поняли, что обращаются к ним. — УБИРАЙТЕСЬ! — Теперь слова прозвучали прямо в ушах у дюжины мужчин и женщин и они, безуспешно стараясь не наступать на раскиданные повсюду человеческие части, бросились в открывшиеся двери.

Спустя минуту после того как последняя служанка, прикрывая зачем-то голову руками, выбежала из особняка, в дверном проеме показалась парящая в десятке сантиметров от земли мужская фигура. Эмрат Солти, все это время находившийся снаружи, связанный по рукам и ногам магией и способный только слышать человеческие вопли, раздающиеся из особняка, оказавшись внутри и собственными глазами увидевший итог произошедшей тут кровавой бойни, выпучил глаза и Лазу пришлось снять телекинетические оковы, чтобы мужчина не захлебнулся собственной рвотой.

— О…отец!? — Дрожащий от ужаса и истощения голос Эмины разорвал тишину зала словно взрыв бомбы.

Лаз услышал в нем и боль, и радость, и надежду, но он ожидал совсем иного. Девушка не могла не понять из разговоров, что отец ее продал и после променял на собственную безопасность, вот только ни обиды, ни гнева, ни разочарования в ее словах не было. И все то, что он сам хотел сказать, все те слова, которыми он собирался ее утешить, испарились из разума, словно дым. Он думал стать ее ангелом возмездия, карой, обрушившейся на тех, кто сотворил с ней весь этот кошмар. И Эмрат должен был стать в этом списке последним по счету и первым по тяжести совершенного преступления. Но одно-единственное слово разбило эту картину вдребезги, как он сам четверть часа назад разбил магией витраж. Он просто не знал, что говорить. И потому сделал единственное, что мог.

Звериное тело, скопированное с того самого льва, что чуть не убил Эмину в их первую встречу, покрылось сплошным чернильно-черным с красными проблесками туманом и начало уменьшаться в размерах. Специально медленно, чтобы девушка успела это заметить и понять, откуда посреди помещения появился еще один человек и куда делся лев.

Кровь, покрывшая трансформацию, при уменьшении по большей части просто стекла на пол, остаток же он счистил при помощи магии, пока его тело скрывал туман, так что перед глазами Эмины он появился ровно таким, каким она его знала. Вот только в ее глазах не было ни единой крупицы тех эмоций, что Лаз видел во время их встреч. Теперь там остался лишь страх. Страх перед тем, что он сделал, страх перед тем, в какого монстра он обращался, страх перед тем, каким монстром он был.

Так и не произнеся ни слова, Лаз прошел мимо замершего на четвереньках Эмрата, боязливо съежившегося, несмотря на то, что молодой человек на него даже не взглянул и вышел на улицу, в ночь.

— Тот, кого ты называешь Богом, на самом деле вовсе не бог. По крайней мере не такой, в каких верят, к примеру, на южных островах. Его зовут Монархом и для этого мира он что-то вроде наблюдателя. Хотя, как я теперь понимаю, куда правильнее будет не «наблюдатель», а «надзиратель». У него нет большой реальной власти, ну, по крайней мере я никогда не видел никакого ее проявления типа молний или карающего перста с небес, но он может влиять на людей. Это никогда не происходит сразу и резко, но на моих глазах постепенно, за несколько лет, максимум месяцев, люди менялись. Опять же, не слишком сильно, но достаточно, чтобы это невозможно было списать на естественные причины.

Монарху служит множество людей. Какого-то конкретного названия не существует, можешь называть это как угодно: культом, сектой, религией, не важно. Я, после того, как мной попользовались и выкинули, как дешевую шлюху, не хочу больше иметь с ними ничего общего. Однако их и правда много, во всех странах, во всех слоях населения и всех уровнях власти. Не уверен, поклоняется ли Монарху кто-то из правителей, но это не исключено.