Без воздуха - Загорцев Андрей Владимирович - Страница 17

Да, так оно и было. Матрос Зеленов бултыхнулся за борт по заданию командира, решившего проверить нашу боевую слаженность. Через пару недель Зеленый сам признался в этом.

Вторая стрельба с борта шлюпки прошла без происшествий, хотя результаты ее были абсолютно не впечатляющими.

В часть мы возвращались уже без хождения по азимутам, просто бегом.

После обслуживания вооружения и обеда Федосов привел группу в летний класс для подведения итогов и следующего занятия. Мы ожидали разноса, но все обошлось.

Капитан-лейтенант сказал, что дал нам практику в стрельбе с воды и с борта плавсредства, а потом всех нас огорошил:

— Если разведчики при высадке начали стрельбу, то они превращаются в героическую морскую пехоту и гибнут, не выполнив своей основной задачи.

Как ни крути, а наш каплей прав. Ничего тут не поделаешь. Тем более что высадка с борта десантного судна в основном будет проходить ночью, когда что-нибудь рассмотреть на берегу практически невозможно. Если начнется бой, то высадка группы полностью провалится. На шум выстрелов немедленно прибудут дополнительные силы противника, и все. «Прощайте, скалистые горы».

Если уж все-таки придется применять оружие, так лучше бесшумные образцы. Такие стволы у нас в группе есть, как и ночные прицелы, но вот практики такой стрельбы с воды еще ни у кого из нас не было.

Командир сказал, что сейчас он как раз разрабатывает план стрельб с воды ночью с применением всех этих штуковин. Мол, такие занятия у американцев проводятся постоянно.

Как раз в этот момент в беседку заглянул главный «комсомолец» части, он же штатный замполит нашей первой роты, и попросил разрешения у нашего командира провести беседу с личным составом. Поповских скривился, дал ему пятнадцать минут и ушел в расположение, забрав с собой старшину второй статьи Федосова.

«Комсомолец» в звании старшего лейтенанта начал читать нам какие-то выдержки из речей генерального секретаря, раздал несколько газет. Про наших космонавтов ничего не было, про Вьетнам тоже. Скукота.

Вскоре старшему лейтенанту надоело с нами возиться. Он собрал газеты и заговорщицким шепотом сообщил нам, что по территории части гуляют слухи о том, что в каком-то подразделении происходит подпольный просмотр кинофильмов. Если кто-то что знает — пусть сообщит ему.

Надо же! Я активный комсомолец, но что-то совсем не хочу докладывать. Я бы с большим удовольствием сходил на фильм «Гений дзюдо», про который мне говорил старший мичман из столярной мастерской. Может, стоит рассказать ему? Хотя он, скорее всего, и так знает, что им интересуются офицеры-политработники. Странно, что его особисты еще не зацепили. Плохо будет, если подпольный кинотеатр закроется.

Но где же достать пару рублей на субботний киносеанс?

Вечером Федос рассказал мне, что командир поставил ему задачу принять у Маркова все имущество группы и баталерку. Мичман уже был в курсе и сложившимися обстоятельствами ничуть не печалился. По штату он оставался в составе группы, фактически же переходил в распоряжение заместителя командира части по тылу. Неплохо, однако, для столь молодого мичмана.

Теперь старшина второй статьи Федосов исполнял обязанности заместителя командира группы, заведовал всеми хозяйственными вопросами. Ответственность для первогодка не маленькая. Буду надеяться, что Александр Палыч Федосов теперь не зазнается.

После ужина, в личное время, мы с Федосом считали форменки, робы, бескозырки и прочие элементы снаряжения.

— Гляди! — пропыхтел Федос. — Это книга учета движения материального имущества в группе. Но каплей сказал, что надо сверяться с ротной. А еще тщательно проверить форму двадцать шесть. Ты не в курсе, что это такое?

— Наверное, какая-нибудь форма для выполнения особых задач. Сколько комплектов должно быть? Давай на верхних полках посмотрим.

— Каплей велел проверить форму двадцать шесть, а сколько их, не сказал. Я так подозреваю, должно быть на всю группу. Пойдем к Михелю, ротному баталеру. Он наверняка знает, что это такое.

Этот вальяжный матрос, готовившийся к демобилизации, постоянно торчал в ротной баталерке. Старшина роты, старший мичман Аничков, выдрессировал его до такой степени, что мог не обращать никакого внимания на свое хозяйство. Матрос Михель Михаил Михайлович знал, как проводить сверки в тыловых службах, какие ящики должны быть в ротной учебно-материальной базе, как списывать боеприпасы и другое имущество. Замена белья, получение формы на складах, выдача в группы — все это лежало на его плечах.

Михель в синих нарукавниках, тельняшке и шортах от тропической формы сидел за столом под светом лампы. Он, как Гай Юлий Цезарь, делал одновременно несколько дел: обрабатывал наждачной шкуркой деревянный макет автомата, пил чай из стеклянного стакана в металлическом подстаканнике, беседовал со старшим матросом, тем самым баталером, недавно озадачившим нас изготовлением ящика для макета местности.

— Разрешите на борт, товарищи матросы? — вежливо проговорил Федос.

После кивка матроса Михеля мы тут же отрапортовали:

— На рулях не стоим, артельщиками не работаем!

Для чего мы так говорим, никто толком пояснить не мог. В тех случаях, когда молодой матрос приходил к старшему для решения каких-то проблем, у нас почему-то было принято выдавать именно эти слова. В других ротах и подразделениях такого не было, только в первой роте. Откуда сия присказка взялась, никто не помнил, но традиция есть традиция.

— Михал Михалыч, мы к вам прибыли за консультацией, — начал Саня.

— Я думал вы за должность прибыли проставляться, — заявил Михель. — Это же надо, служите без году неделя, а уже в группной баталерке рундука подсидели.

— Проставимся обязательно, мне посылка скоро придет, — пообещал Федосов. — Мы хотели спросить, как из себя выглядит двадцать шестая форма. Все полки перерыли, а ее не видели. Думаем, может, наш мичманец домой унес?

— Ох, караси, ну и глупые же вы. Пойдемте в вашу баталерку. Я вам все по отсекам разложу.

Михель зашел в нашу баталерку, обозрел все полки и отсеки, вынул из-под мышки толстенную книгу, взятую с собой, и с хозяйским видом уселся за стол.

— Сперва рассказываю, — провозгласил он. — Матрос, чаю!

— Михал Михалыч, у нас нет ни чаю, ни кипятильника. Марков все забрал. — Я печально развел руками.

— Глухо как за переборкой. Ладно, сейчас слушайте, а завтра после отбоя вы меня чаем угощаете!

Матрос сказал, что все имущество, которое числится на роте, заносится в ту книгу, которую он принес с собой. Федосов теперь должен будет раз в две недели приходить со своей и сверяться с ней. Все выдаваемое имущество надо также фиксировать и брать роспись с каждого матроса. Кроме добра, находящегося в баталерке, заместитель командира группы отвечает за шконки, баночки, столы, тумбочки, находящиеся в кубрике.

Надо составить акт, мол, карась второй статьи Федосов принял ровно столько-то, и с него взятки гладки! Обязательно в трех экземплярах. Один будет в роте, второй — в группе, а третий пусть Федосов спрячет и сохранит до передачи баталерки кому-нибудь или до самой демобилизации.

У нас даже головы закружились. Федосов, высунув язык, делал пометки у себя в блокноте.

— Михалыч! — занудил он. — Скажи, пожалуйста, а форма двадцать шесть — какая она?

Матрос покачал головой, как бы сетуя на нашу глупость, подозвал нас к себе, развернул книгу, принесенную с собой.

— Смотрите, тут в углу что написано мелким шрифтом?

— Форма номер двадцать шесть! — хором прочитали мы.

Вот так! Оказывается в Военно-морском флоте СССР даже книги имеют свою форму.

Под руководством старослужащего мы составили три экземпляра акта, который должны были подписать Федосов, Марков, Поповских, командир роты капитан третьего ранга Леонова и ротный старшина Аничков. Михель поставил свою закорючку в нашей книге, напомнил, что завтра он у нас пьет чай вместе с баталером, и был таков.