Воды каменной пещеры (СИ) - Беляцкая Инна Викторовна - Страница 52

А Хлоя, все также напевая, достала ручку и бумагу и принялась рисовать. Надир приблизился, заглядывая через плечо. Уверенные четкие линии, узнаваемые лица, верно подмеченные позы. Фрэнк, очень много рисунков Фрэнка. Надир улыбнулся, некоторые эскизы раскрывали напарника с неожиданной стороны. Хлоя рисовала, критически оглядывала свое творение и аккуратно складывала в стоящую на столе миску.

Рисунки поразили Надира. Таррианское чувство красоты, которое не вытравишь, в отличие от воспитания. Роберт не рисовал. Мог, при желании, сделать простой набросок, это у него неплохо получалось, но вот так — никогда. У Хлои был талант замечать вещи, характерные детали и воспроизводить их с удивительной легкостью мастера.

А вот и Надир, такой, каким увидела его Хлоя в момент встречи, и бой с неизвестным. Надир усмехнулся, а она, оказывается, подглядывала. Незнакомец получился реальным. Надир с удивлением отметил специфическую позу нападавшего, и как тот держал нож в левой руке, немного повернув под углом. Странно, что Надир этого не помнил. Хлоя задумчиво повертела рисунок, вздохнула, бросила в миску и подожгла, пристально наблюдая, как чернеет, обугливается бумага.

36. Хлоя. (Маллия).

Утро. Небо синее, чистое и только кое-где по краям клочья светло-серых туч. Луна все еще видна — полная крупная. Птицы стайками вьются в прозрачном небе. А в долине, почти по самой земле стелется туман. Так необычно. Четко видны невысокие старинные домики, ярко освещенные ласковыми лучами утреннего солнца и полоска деревьев, а поле словно вытерто, исчезло, вместо него белый густой кисель…

Она стоит на утесе, почти у самого края. Ей не разрешают подходить так близко. Но интересно же. Внизу плещется море, бирюзовое, а если чуть-чуть податься вперед, то виден нижний причал — для водных лодок. Здесь наверху есть еще один, для тех, что передвигаются по воздуху.

Обрыв покрыт зеленым ковром. Трава, яркая и сочная от обилия выпадающих осадков. И белое здание маяка — ее дом. А чуть дальше по склону коричневато-бурые низкорослые кустарники. Пока еще бурые, но если присмотреться на них уже появляются бутончики. Скоро они раскроются, расцветут, и склоны станут сиреневыми, лиловыми. Кажется, кустарники называются — эрика[2], красивое слово, звучит, будто женское имя. Хрупкая красота, ее легко разрушить, северная природа — суровая и переменчивая. А еще момент, который обязательно нужно запомнить.

На ней грубые высокие сапоги, в них ноги не промокают и удобно ходить по бездорожью, яркое цветастое платье, легкая курточка, защищающая от весеннего прохладного ветра.

Она остановилась у самого края и смотрит вниз. Собака, их старая верная псина, неслышно подошла и улеглась рядом. Собака здоровая, чуть ли не больше ее. Нет, это она маленькая. Хлоя заправила за ухо, непослушную светлую прядь. Ее позвали. Женский голос, немного хриплый, словно простуженный. Она повернулась и побежала к дому, не хватало, чтобы ее у обрыва застукали. Собака неспешно пошла следом…

Сидя на широкой деревянной лавке она рисовала. Цветные мелки раскиданы по всей поверхности и рисунки, много рисунков. Неумелые детские, но все понятно. Вот дом-маяк на утесе. Верхний причал. Прибывающие лодки. Сиреневые склоны. И бирюзовое море внизу и белый песок, а вдалеке — парус, одинокий, трепещущий на ветру…

Хлоя проснулась. Сон, такой яркий, красочный, цветной и совершенно реальный. Ей никогда раньше не снились цветные сны. Обычно сумбур, обрывки дневных событий или вообще ничего. И место это. Совершенно незнакомое. Она точно никогда там не была. Почему-то приснилось, что она — маленькая девочка, лет пяти, не больше. Сколько Хлоя себя помнила, самые ранние воспоминания — сиротский приют. А тут белая башня маяка, зеленый утес, море и лиловые цветы, детское платье, не серое, а яркое в мелкий цветочек, отсутствие платка на голове. И та женщина, которая ее позвала. Кто она? Хлоя не видела лица, только слышала голос, настойчиво и, в тоже время, ласково, зовущий домой. Вот только, то место никогда не было ее домом.

Хлоя подскочила на кровати. Захотелось срочно нарисовать увиденное. Хорошо сегодня на фабрику идти не нужно — праздники, целых три дня. Цветных мелков у нее нет, только простой графит, но и этого хватит. Тонкие линии, угадываемые контуры. Утес, круглая башня, свет, указывающий путь кораблям, девочка в коротком платье, поправляющая непослушные кудряшки, мужчина на холме, повернулся спиной. Он был там во сне, Хлоя помнила, но не знала лица, потому и нарисовала спиной, и собака, большая лохматая, с добрыми умными глазами, а еще женщина, стоящая на пороге дома. Хлоя нарисовала и ее, схематично, черты смазаны, но, вот кажется, еще немного и она вспомнит, добавит.

Хлоя закончила рисовать и задумалась. Она редко выезжала из города, лишь однажды с Фрэнком они тайно выбрались на побережье. В тот день море было серое и холодное, высокие волны, будто в ярости набрасывались на пустой каменистый берег. Голые скалы почти без растительности. Зелени практически нет. И везде так. В городе деревьев мало, а те, что есть, какие-то чахлые, заморенные, низкорослые. И Северный материк не такой, не существует там подобных пейзажей, Хлоя помнила еще из школьного учебника. Откуда она же извлекла подобную картинку? Не существовало здесь ничего похожего. А если не здесь?

Хлоя прищурилась, отогнав опасные мысли, убрала рисунок и взяла чистый лист. Ее спаситель, Надир, как назвал его Фрэнки. Странное имя, необычное, словно не имя, а понятие, означающее что-то еще. Какой же все-таки он другой, словно не здешний. А еще, Фрэнки Надира побаивается, ну Хлое так показалось. Фрэнк сердился, не подавал виду, что сердился, но она слишком хорошо его изучила, чтобы не понять. Надира назвал другом, однако просил не говорить никому ни о том, что случилось, ни о человеке, спасшем ее, и вообще постараться выкинуть произошедшее из головы, как страшный сон. В голосе Фрэнка сквозило беспокойство и непривычные нотки страха. Только вот как можно такое забыть?

Хлоя немного подумала и нарисовала Надира, сидящим в кресле, здесь у нее в квартире, улыбнувшись, потянулась за новым листом. И вот, готов еще один рисунок, тоже с Надиром, где, в качестве фона, она добавила увиденный во сне пейзаж. Ему шло. Надир не выглядел совсем уж чужеродным элементом. На рисунке он стоял рядом с причалом и улыбался. Почему-то подумалось, что Надир вполне мог прибыть туда на одной из лодок, тех, верхних, воздушных. Откуда она вообще взяла эти лодки? Фрэнки возил ее на флаере. Но флаер — не лодка, выглядит иначе, а лодки Хлоя видела только в рыбацком поселке, предназначены для моря и не летают. Проскочило воспоминание, что-то смутное, забытое и нежелательное, можно сказать, запретное. Нет, нельзя об этом думать, не положено. Они одни, безусловно, одни во вселенной, так правильно. Это раньше придумывали всякое про космос и путешествия, чтобы смущать народ, но совсем недавно открылась правда.

Хлоя внимательно посмотрела на рисунок, покачала головой, и отложила. Все равно что-то не то, картинка не складывается, должно быть по-другому, только она не знает как. Фрэнку бы показать, но он снова рассердится, что она рисует, или Надиру. Хлое показалось, что он бы понял и не ругал ее за рисунки, а возможно даже объяснил, что это за место. Только с Надиром она вряд ли встретится еще раз.

Хлоя вздохнула, снова взялась за карандаш и развернула чистый лист. Та сцена, когда ударили Надира, не давала ей покоя. Хлоя рисовала ее снова и снова, и каждый раз проступали новые детали, не замеченные ранее, только выдуманные или реальные, она не знала. А ведь темно там было, не могла она так четко все рассмотреть. Хлоя набросала фигуру Надира, и мужчину рядом с ним, задумалась, покусывая карандаш, и зачем-то дорисовала нападающему лицо Фрэнка. Нахмурилась, скомкала рисунок и начала заново, рука сама выводила линии, словно существовала отдельно от нееи не подчинялась ее воле. Теперь нападал Надир, а Фрэнк… Фрэнки, получив удар, оседал на землю. Хлоя вздрогнула, не понимая, почему нарисовала именно так, поспешно скомкала рисунок, чиркнула спичкой и подожгла. Огонь жадно накинулся на бумагу. Хлоя положила в миску и остальные картинки. Вот так, нечего заниматься всяким непотребством. Скоро полдня пройдет, а она еще ничего не сделала полезного. Хоть и выходной день сегодня, но кто сказал, что в праздники можно отдыхать?