Механический зверь. Маленький изобретатель (СИ) - Розин Юрий - Страница 9

— А ты мне нравишься, — горячее дыхание обожгло Семену ухо. Дернувшись словно ужаленный, он на одних рефлексах махнул себе за спину рукой. Однако кулак, вместо того чтобы встретить сопротивление, прошел через пустоту. Богиня стояла на том же месте, где и раньше.

— Почему? — сил, еще недавно бивших через край, хватило только на едва слышный шепот.

— Ты единственный, кто сохранил ясность рассудка. Это похвально. Что бы ты не думал, я не жестока, наоборот, предпочитаю разум мышцам.

Тонкий женский силуэт сейчас сидел в глубоком кресле с высокой спинкой. Семену такие всегда очень нравились, в детстве, он это отчетливо помнил, такое стояло в доме его деда. Красивое, чем-то похожее на раскрывшего пасть бегемота, уже тогда очень старое, но от того только более удобное. Не раз и не два отец находил его уснувшим в этом пережитке старинного максимализма. К сожалению, тот дом, а вместе с ним и кресло, исчезли в страшном пожаре.

И вот, сейчас, богиня заняла его любимое место. Было ли это простым совпадением или она как-то выудила эти воспоминания из его головы — он не знал и не хотел знать.

— Нет, — потребность ей возразить поднялась откуда-то из самых глубин его души. — Я потерялся в собственном бездействии. Это не то же самое. Я проиграл.

— Как ты смеешь ставить под сом… — Борисов, сейчас, словно верный дворецкий стоявший за плечом богини, попытался вставить свои пять копеек. Старик явно испытывал к этой женщине не столько страх и благоговение, сколько самую настоящую любовь.

— Хватит, — ее голос был, как и раньше, тверд и строг. — Я, кажется, сказала, что победителем становится тот, кто выживет. Так что это ты.

— Мне ничего от вас не нужно, — молодой человек даже сам поразился своей наглости.

— Почему же? Я могу подарить тебе богатство, славу, женщин, вечную жизнь! Все, о чем мечтают другие может стать твоим, — она не уговаривала, просто констатировала факты. Но именно поэтому его отказ был еще более грубым.

— Нет. Я не хочу заключать сделок ни с богом, ни с дьяволом. Можете превратить меня в подливку для спагетти, как этих бедолаг, но я пас.

— Да уж… — она чуть наклонилась вперед. — Из них всех ты точно лучший. Знай же, что и это испытание ты прошел. А теперь — до скорой встречи.

Это были последние слова, что Семен Лебедев услышал в этой жизни.

— Сообщение было доставлено?

— Ну… не совсем…

— Выражайся яснее, мы тут все в одной лодке, нет смысла юлить.

— Его душа охранялась, мы не смогли вмешаться напрямую.

— Все предусмотрели. Вот за… погоди. Почему тогда “не совсем”?

— Потому что кое-что передать все-таки получилось. Правда, из-за надзора темных, послание осталось неактивным и останется таковым до выполнения одного условия.

— Какого же?

— Вступления его души в контакт с Искрой нашей силы, это нужно для активации.

— А он находится в мире Монарха, где наша сила ограничена одной-единственной Искрой… великолепно. Контакт, как я понимаю, должен быть прямым, а не косвенным?

— К сожалению, да…

— Да уж. Положение, мягко говоря, не радужное. Нам снова придется надеяться лишь на нее.

— Кого?

— Старуху-судьбу, будь она не ладна…

Пробуждение было… никаким. Сплошная пустота, такая, какой атеисты описывают посмертие. Единственное отличие — полностью рабочее сознание, оказавшееся запертым в клетке без зрения, слуха, осязания… правда, вместе с чувствами пропало и ощущение времени, так что подобное существование не было для Семена тягостным. Он думал обо всем, что произошло, о богине, о старике Борисове, сейчас, вероятно, все еще лижущем этой женщине пятки, о бесславной смерти доброго доктора Вайдо, не перенесшего страх смерти, об остальных участниках экспедиции, чьи судьбы, вероятно, были ничуть не лучше…

Конечно, он думал и о себе. О том, был ли он сейчас мертв или жив, о том, как глупо повелся на большой гонорар, хотя глубоко внутри всегда подозревал, что дело нечисто, о том, что вообще привело его в столицу древнего государства и даже о той, что осталась там, на родине. Много мыслей, пожалуй, даже слишком много. Слишком много для одного сознания, витающего в бесконечном ничто.

Но нет в этом мире абсолютных вещей и даже вечность имеет привычку заканчиваться. Вначале пришло странное ощущение присутствия, неопределенного, эфемерного, едва различимого. Ничто исчезло, заменившись тьмой и тишиной, а значит, он сам стал чем-то реальным. Похоже, наградой богини все-таки была не смерть. Что же, он этого не просил, но и на том спасибо.

Вскоре простое ощущение начало расти, становясь словно бы шире. Неясные толчки, какие-то покалывания, шевеления где-то на краю восприятия. Затем кромешная тьма уступила место каким-то цветным пятнам, кругам на черном фоне, непонятным фигурам, слишком аморфным, чтобы можно было их разобрать. Однако сам этот процесс был настолько занимательным, что Семен даже не думал о времени, полностью погрузившись в происходящие с ним перемены. То и дело сознание проваливалось куда-то глубоко, лишая себя удовольствия наблюдения за всеми этими, почти магическими, трансформациями. Вместо этого он видел сны. Очень реальные, словно бы кинозаписи чьих-то воспоминаний. Иногда его собственных, иногда принадлежавших другим людям, иногда кому-то совсем непонятному.

А потом он понял все. Оно, понимание, пришло как-то само собой, резко и сразу. Ему часто снились последние минуты: паралич, богиня, схватка с Вайдо, бессмысленный спор с высшим существом. Чаще всего всплывала в сознании та беспомощность, которую ему довелось испытать. Этот раз не стал исключением. На него падал скальпель. Острая, даже на вид, блестящая хирургическая сталь, вопреки своему предназначению, готовая оборвать чужую жизнь. Обычно Семен не успевал защититься, металл вгрызался в шею и сон заканчивался. Но теперь что-то изменилось. Что именно, он понял лишь очнувшись и какое-то время пытаясь повторить то ощущение. Ощущение руки, его руки, выброшенной навстречу смертельному лезвию.

Получилось не сразу, не с первого и даже не с десятого раза. Но в конце концов он смог почувствовать ее. Собственную правую руку. А затем его разум снова окутал сон, на этот раз — без сновидений.

Он был ребенком. Вернее, плодом в женской утробе, медленно развивающимся в новый живой организм. Там, на Земле, Семен Лебедев не был полным профаном по части современной литературы и начинал читать пару книжек, в которых главной идеей было перерождение человека в другом теле и, зачастую, мире. Тогда ему не понравилось, слишком уж фантастически выглядела эта концепция, куда невероятнее, чем путешествия во времени или магия. Однако сейчас все было иначе.

Даром богини стало новое рождение. Вторая попытка, если так можно выразиться. Действительно невероятный приз, особенно с учетом того, что он его не заслужил.

Семен думал над одним вопросом. Согласился бы он принять этот подарок, если бы знал, в чем он заключается? Согласился бы обменять жизни трех невинных человек на одну, для себя?

Сотни раз он пытался бросить эти мысли, говоря себе, что уже ничего не исправить и не повернуть назад. Потому что понимал, что, когда ответ будет дан четко и однозначно, это навсегда изменит его, каким бы этот ответ ни был. Но звук втыкаемого в тело ножа и безумные глаза доктора Вайдо Янсонса не позволяли ему оставить это позади.

Он не был святым и, хотя бы самому себе, честно признавался, что соблазн новой жизни был для него огромен. Ту, старую жизнь, он испортил почти окончательно и шанс начать все заново казался настоящим благословением. Вот только достоин ли этого он, Семен Лебедев, тридцатилетний инженер из Москвы?

Сколько времени он провел в этом самокопании, никто не смог бы сказать. Но в результате ответ все-таки был найден. И ответом было слово: “Нет”. Дело было не в количестве жизней, лежащих на чашах весов. И даже не в том, была ли та, первая жизнь, хорошей или плохой. Он просто не имел права решать. Не имел полномочий распоряжаться чужими жизнями, ради себя или ради кого бы то ни было.