Город засыпает, просыпается полиция (СИ) - "Bot№4" - Страница 15

А случилось то, что он сам нарушил свои же правила. Пускай не так сильно, как нарушают остальные. Пускай его почти что вынудили это сделать, но… какие могут быть оправдания для себя? Оправдываться можно до бесконечности. А можно взять, признать свои ошибки и идти вперед. Вроде обычная фраза, но то, насколько воодушевленно говорила ее Кэтрин — именно это что-то пробудило в Кинате.

Лишь сейчас он понял, что настолько раньше отдавался работе, что рассматривал Кэтрин лишь как милую девушку, не более того. Ему казалось, что работа куда важнее личной жизни, но сейчас… сейчас он был в замешательстве. С ней было приятно. С ней было легко. Кэтрин мило улыбалась и искренне пыталась вытащить его из омута одиночества. Так что… почему бы и нет?

***

Это был четвертый вечер после самоотстранения Кината от дел. Сейчас он просто заказал пиццу. Дешевая и не особо полезная еда, но на этом настояла Кэтрин. Именно она сказала, что Кинат "просто не пробовал вкуса настоящей жизни". Может это было сказано серьезно, но пиццерия "Настоящая Жизнь" реально нашлась и как раз доставляла свою продукцию в это время. Впрочем, в чем-то девушка реально была права: Кинат не мог вспомнить, когда он последний раз ел то, что обычно едят рабочие. Все свое время он был либо в учебной академии, либо в участке закрытого типа, либо, еще до своего улучшения, в семье достаточно богатых родителей.

Внезапно, дверь открылась. Пусть супер в это время расслабленно болтал с девушкой, но за время поворота дверной ручки, он успел дернуться в сторону пистолета, так и не выпуская кусок пиццы из руки. Но тревога оказалась ложной: на пороге стоял Псих собственной персоной. Причем его лицо даже не выражало какой-то злости из-за прогулов.

— Так я и думал, — сказал он, уже спокойно закрывая дверь за собой, — Если молодой пацан проебывает работу пару дней подряд — в деле замешана пизда.

— Это довольно грубое оскорбление, — также спокойно Кинат уселся в кресле поудобней и продолжил, — Пришли меня уволить?

— Не угадал. У нас увольняются только на тот свет. Да и то, если Луна успеет — то и с того света вытащим и заставим доработать смену. Так, пришел узнать, с хера ли ты чудить начал.

— Извините, господин полицейский, — Кэтрин быстро встала, стряхнув с себя крошки, — Я, наверное, лишняя тут.

— Хм… "господин полицейский"… — слегка зло прищурил глаза Псих доставая пистолет, — А ну-ка стой.

— Вы знаете, что ваши действия незаконны? — со сталью в голосе сказал Кинат, глядя на панически замершую девушку, — Немедленно ост…

— Да завали ты хлебальник, — отмахнулся от него полицейский, — Так, а ты… где-то я тебя уже видел. А покажи-ка мне свои руки.

— В-вот, — слегка растерянно закатила рукава Кэтрин, — Что-то случилось?

— Ага. А теперь медленно повернись и скинь футболку.

— Псих, — уже почти прорычал Кинат, — не смей этого делать!

— Чего, долбоеб малолетний? Что я по твоему тут делаю? Я, блять, жопу твою спасаю, — внезапно снизошел до "объяснений" Псих, — А ты — делай что сказано или я это проделаю с твоим трупом.

Под медленное снятие футболки, было почти слышно, как скрипит зубами Кинат. Под футболкой у девушки обнаружился… лифчик. И что тут было "понимать", суперу было совершенно не ясно.

— Ну, как я и ожидалось, — хмыкнул Псих, не спуская пистолета с девушки, — Что скажешь в свое оправдание?

— Я… я… я больше так не буду, — едва не разревелась девушка, — Они меня заставили, у них в заложниках…

— Бла-бла-бла. Свои пиздатые истории можешь вот ему расказывать, — кивнул на Кината Псих.

— Да что тут вообще происходит?! — вспылил непонимающий парень.

— У нее татуха одного из кланов Подстилок. Давай, дорогая, повернись, — девушка повернулась и стал виден замысловатый знак под ее левой лопаткой, — Так что, считай, тебя вовремя спас. Было у нас уже пару инцидентов с ними. Молодым парням они знатно голову могут прополоскать. Оно-то и понятно, у вас кровь циркулирует не в ту голову, обычно, когда перед вами баба с юбкой выше колен. Тьфу, блять, никакого вкуса, готовы кидаться на ближайший милый хлебальник.

— Но… ведь… — не мог поверить в это Кинат.

— Что "ведь"? Развели тебя, как последнего лоха. Так что забудь все, что она тебе напиздела. Это еще повезло, что я рано обнаружил это. Дальше она бы начала тебе что-то втирать про то, что "поступай, как считаешь нужным". На тебя бы вышли правильные ребята и вы вместе начали бы творить хуету. Ну или какой там они тебе концепт уготовили.

— Я… можно мне уйти? — со слезами на глазах спросила девушка с поднятыми руками.

— Уйти? Хех, уйти тебе нельзя, — Псих картинно передернул затвор пистолета, — А вот съебаться на сверхзвуковой скорости — еще можно.

Не прошло и пары секунд, как звуки шагов Кэтрин, или как там ее на самом деле звали, уже доносились с лестницы между этажами. Кинат все еще пребывал в легком шоке от такого предательства. Довольно забавно: его не пугали смерти, даже самые жестокие из них. Он спокойно относился к заживо сваренным людям или тем, кто умер упав в чан с кислотой, и такие случаи были. Но такое вот предательство его полностью выбило из колеи. Это был слишком неожиданный удар. Если не Кэтрин, то кому вообще доверять. Неужели Психу? Этому совсем ненормальному и напрочь отмороженному человеку, что давно забил на все свои обязательства перед законом.

— Что, в первый раз кидают?

Псих в это время плюхнулся в кресло, где раньше сидела Кэтрин. Выбрав кусок пиццы, он ее принялся активно жевать. Пистолет при этом он все так же держал в руке.

— М-да, с ананасами, — прокомментировал он вкус, — Я-то думал, ты отбитый лишь на уровне психики.

— Но…

— Как? Зачем? Кто? — дал варианты вопроса собседник, — Забей хер. Просто тебя попытались использовать. Лажанули, не получилось. С кем не бывает. Так что забей и живи дальше. В первый раз такое — это, конечно, больно, я понимаю. Но еще раз не придешь на работу — я тебе прострелю колено. Разрывным. Ибо заебал уже. Я тут начальником полиции работаю, а не нянькой.

— Я… мне нужно время.

— Справедливо. Тогда завтра еще можешь хуи попинать. Мой тебе совет — пройдись по барам и борделям. Точно легче станет. А, кстати, — Псих достал из кармана бумажник и кинул на стол, — Там 5 кусков. Очень уж мы с Сильфом неплохо подняли бабла на ставках. И вот еще уже лично от меня.

Ловким щелчком пальца, Псих отправил какую-то странную монету прямо в руки парню. Она была золотой и имела странную гравировку в виде двух сражающихся драконов — белого и черного, что соответственно были выполнены из разных металлов. Красивая вещь, причем явно серийной штамповки. Но Кинат не знал ни одного сектора, где такие были в ходу, как валюта.

— Что это?

— Ооо, это… впрочем, так не интересно. Еще лопну от хвастовства. Пусть тебе лучше Сильф завтра расскажет. Точнее послезавтра, — доев кусок, Псих встал с кресла и пошел на выход, — Только не спускай все деньги в одном месте, мой тебе совет.

— Я не такой, как ты, — кинул ему в спину Кинат, — Мне это не нужно. Я завтра выйду на работу.

— Конечно, ты не такой. Среди нас двоих есть лишь один народный любимчик, который трахается с двумя самыми влиятельными бабами в секторе, — весело сказал Псих, выходя с комнаты, — И это не ты. Приятно оставаться, неудачник.

На следующее утро, Кинат пришел на работу. Он чувствовал, что в нем что-то… нет. нельзя сказать "сломалось". Это слово имеет исключительно негативный оттенок. Он точно изменился, но не мог пока точно сказать в чем.

А в участке будто бы и не заметили его ухода. Впрочем, пару встреченных орков одобрительно на него посмотрели. Немного напряг память, Кинату удалось вспомнить, что он видел их на той самой арене. Видимо, тут — как в диком мире из учебников истории: сила является мерилом авторитета.

На этот раз, он патрулировал с другим человеком. Абсолютно непримечательный парниша по имени Стинк. 27 лет, из местных. Его предплечья были забиты татуировками, из оружия он носил короткий автомат и револьвер. Стинк оказался весьма компанейским и рассказал свою историю. С самого детства, он рос среди преступного мира. Тут, конечно, не было совсем уж анархии, но детская смертность была куда выше нормы. Тем более, для сирот из приюта. Только вот Стинку повезло с генетикой — он оказался достаточно сильным, чтобы выжить и достаточно сообразительным, чтобы не продолжать выживать и начать жить.