Вельтаншаунг. Уровень второй (СИ) - Никора Андрей - Страница 2

Я на цыпочках прокрался к повороту коридора и выглянул.

Метрах в пяти от меня, у черных дверей стояли лицом друг к другу эсесовцы. Они были расслаблены, но автоматы болтались на груди.

Тот, который смотрел в мою сторону, сразу не понял, что я – вовсе не Ганс Христиан Андерсен. Это позволило мне выстрелить первым. В грудь фашисту.

Тот, что стоял ко мне спиной, открыл огонь с разворота.

– Тля!!! – кричал эсесовец, видимо, перепутав меня с мелкими паразитами. Но я-то ведь – крупный!

Я отскочил обратно за угол и выдохнул. Да, не ожидал я сразу на двоих напороться.

За спиной в дверь туалета забарабанили:

– Вы что там, ополоумели? Не вздохнуть с вами, не пердануть! Кончайте стрельбу!

Я хотел было прошить дверь очередью: вдруг эта «жертва экспериментов» сможет выбраться из заточения и нападет с ножом сзади? Но тут из-за угла высунулся охранник.

Хлоп! – одиночным выстрелом я снял любопытного немца.

Фашист ничего не успел понять. Как стоял у стенки, так по ней и сполз: тихо и печально.

– Якоб, не смешно уже! Ой-ей-ей! О-о-о!!! – и тираду закрытого в туалете заглушила канонада, только уже совсем не автоматная.

«Что ж, – подумал я, – повезло тебе сегодня, Ганс. Живи. Но не попадайся мне больше!»

И я добежал до входа, который только что охраняли.

Удар! – деревянная дверь оказалась на удивление тяжелой, даже пальцы отшиб. У меня возникло ощущение, что под облицовкой – сталь. Это очень походило на огромный замаскированный сейф. Возможно, этого требовал особый уровень секретности.

Кувырок, автоматная трель, я – снова на ногах. Но вокруг – никого. Лишь где-то за стеной капает вода из незакрытого крана.

О, нет!

Передо мной простирались два узких прохода в явные лабиринты: один – выложен красным кирпичом, другой – шлакоблочный, цементный бункер, выкрашенный в тревожный синий цвет.

На развилке коридоров, в небольшой нише, стоял стол со стулом. Выходит, впереди – двойной патруль, а здесь – сидел вахтер. Пропускной режим. Наверное, чтобы попасть в синий или красный коридор нужно иметь особый допуск. Появится чужак в тоннелях – непременно взревет сигнализация.

Не успел я осознать, что остался один в пустых лабиринтах, как за спиной насмешливо лязгнула входная дверь, противно клацая защелкнувшимся английским замком.

Пока Ганс, который не Андерсен, сочинял сказки, запертый мной в своем персональном кабинете, вахтер вышел отсюда, чтобы потрепаться. И, стало быть, все три ключа от двери – остались там, за стеной.

Что ж, этажом выше я уже сталкивался с обитателями цветных коридоров. Может быть, здесь содержат третьего брата-акробата? Эдакого неудержимого зверя, которого на войне одного можно выпускать вместо целой танковой бригады.

А если местного мутанта одеть в непробиваемую броню, научить стрелять, дать в руки гранатомет или просто пулемет да еще – подсунуть бесконечные патроны, вот тут, точно, всем мало не покажется.

Что я тут забыл? Нужно бежать отсюда! Вот только некуда: дверь-то уже закрыта.

Я подошел к столу.

Чем же занимаются немецкие охранники, сидя в подвале замка? Времени у них – вагон и маленькая тележка. Вот русские бы – пили. Поляки – разгадывали бы кроссворды. Итальянцы – рисовали бы чертиков, потому что их темперамент сверлил бы им шилом в интересном месте.

Враги же – читали. И, ладно бы, «Майн камф», мол, все здесь лояльны, чтут фюрера. Или их интересовали бы свежие журналы. Так ведь нет же!

В раскрытой книге готическими черными буквами было набрано: «…как серьезны мы после смерти; наши лица вытягиваются еще более, и, глядя на нас, даже черви, поедающие нас, впадают в меланхолию».

Мгновенно представился сдохший Гитлер и белый червяк, вылезающий у фюрера из-под челки. Трупоед кривился, плевался, давился и даже плакал, но продолжал жрать. Тьфу!

Ну, вот как с такими занудами воевать?

Я яростно захлопнул томик Генриха Гейне. Похоже, великая немецкая культура стала благодатной почвой для фашизма, который весь, на самом деле, является криком ужаса, длиною в жизнь.

Но только книга оказалась закрытой, в тот миг все пришло в движение. Раздался скрип механизмов, застучали проснувшиеся шестерни. Стена отодвинулась.

Нет! Только не это! Хватит с меня потайных проходов с притаившимися во мраке нацистами!

Несколько полновесных секунд тишины – ничто не шевельнулось за дверью. Уже хорошо. Я выдохнул.

Что ж, книгам нацисты отводили в своем мире главенствующее значение. Их, как живых еретиков, сжигали на кострах. Другие, значимые чернокнижные фолианты – заново обтягивали, но уже не свиной или телячьей кожей, а – человеческой. Это ведь ни для кого не секрет. Тайны и книги – связаны в сознании немцев в единый узел. Логично, что томиком Гейне закрыт был проход в новые лаборатории.

И вдруг, – как удар молнией, – здесь просто так ничего не происходит! Все имеет значение, просто я не всегда могу уловить ту нить ассоциаций, которая связывает мир замка воедино.

Гейне ненавидел католицизм, да и любую форму христианства. Он проповедовал свободу. Но в его изобличительных стихах было нечто фальшивое. Он преследовал свои цели. В отличие от Гете, Гейне не жил, а носил сотни масок. Но истинное его лицо – зависть. Он презирал Гофмана. Уж не потому ли, что узнал в его сказках себя и свое окружение?

Уж не Гейне ли фашисты избрали на роль черного солнца? Им же позарез нужны поэты, художники, историки, которые бы предвещали Младую Германию без Христа, без французов и евреев.

Я открыл книгу, торопливо перебрал страницы, нашел нужную. Проем закрылся.

Да, теперь все ясно. Тайники в этом замке находятся на самых видных местах, открываются произведениями искусства: то картиной, то томиком. И над всем этим пылает невидимое, но существующее черное солнце, тянущееся ко всему живому тонкими ломанными лапками.

Да, я понял смысл их разнообразных свастик.

Это – паук. Символ того, что готовят нам нацисты. Они плетут паутину лжи, в которую угодят, в итоге, все народы. Здесь и сейчас они готовятся к Третьей мировой войне. И символом их победы станет, если не тарантул, так хотя бы паучья сеть.

Арахниты – вот кто управляет сейчас фюрером. Гитлер говорит яростно, как укушенный, как бьющийся в предсмертной агонии. И то, что кажется немцам экзальтацией провидца, на самом деле – медленное умирание от яда…

Меня ждал очередной бросок в неведомое. Нужно перевести дух. Я сел в кресло, положил натруженные ноги на столешницу, прямо на том Гейне. Потом взял пачку сигарет, забытую немцами, чиркнул оставленной зажигалкой, затянулся. Хорошо!...

Выпуская кольца дыма, я несколько минут вообще ни о чем не думал. Как бы хотелось, чтобы эти краткие мгновения счастья длились вечно. Удастся ли мне, вообще, еще раз покурить в этой жизни?

Бычок обжег губы. Я торопливо погасил окурок в пепельнице.

Что ж: время не ждет. Нельзя долго испытывать судьбу. Двери создают, чтобы через них входить, а тайники – чтобы прятать от людей, а иногда и от самого себя, нечто страшное, но безумно притягательное. Нужно идти.

Сунув сигареты с зажигалкой в карман, я вскочил.

Давай, Гейне, открывай уже свои мрачные тайны о сумасшедших червях, впадающих в меланхолию!

Локация: тоннель зверя

Я сделал лишь пару шагов, как механизм за спиной пришел в движение. Не успел я оглянуться, как очутился в каменной ловушке. Дверь щелкнула и закрылась. В тот же миг вспыхнули лампы, хитроумно вмонтированные в потолок.

Но оказался я вовсе не комфортабельных коридорах с десятком чиновничьих дверей гестаповских кабинетов. Отнюдь.

Когда я смотрел сюда из комнаты вахтера, берегущего чудесный фолиант, этот тоннель мало чем отличался от других. Но это оказалось иллюзией, мороком. По ту сторону двери я отчетливо видел стены, отделанные под кедр, надраенные до блеска половицы, но стоило мне проникнуть внутрь, пелена спала с моих глаз.