Вельтаншаунг. Уровень второй (СИ) - Никора Андрей - Страница 15

Еще я неожиданно для себя подумал, что тайный нацистский культ справляли не в восточной башне, что было бы логично, а почему-то – в северной. Я абсолютно был в этом уверен, хотя и не знаю почему.

Я слышал, что у немцев были какие-то особенные отношения с холодом, но северная башня еще и больше других пугала ореолом тайны. Там словно клубилось темное, физически ощущаемое облако испарений. И еще ветер доносил оттуда странные запахи.

Наверное, выход из лабиринта именно там. Но попасть внутрь совсем не хотелось. Если в недрах северной башни и не поклонялись бородатой голове, рогатому пану, дьяволу, замороженному в девятом круге, то, наверняка, проводили бесчеловечные опыты над пленными. И охрана там должна быть усиленной.

Еще я заметил, что над восточным бастионом развивался трехцветный флаг. Это было неожиданно. По фильмам и игрушкам я знал, что фашистское знамя – красное с ядовито-черным пауком свастики в белом круге. Мне казалось, что нацисты не признавали другой символики.

Бойницы строения казались прищурившимися глазами, что пристально следили за мной. Даже арочные входные двери внутрь этой башни напоминали закрытый до времени рот.

Я не мог избавиться от ощущения, что на востоке вовсе не укрепление, а живой монстр, прикинувшийся частью замка. Чудовище словно устало, привалилось спиной к стене и уснуло.

Лишь юго-западная башня этого проклятого замка казалась самой безобидной. Я твердо решил сначала обследовать ее. Вдруг там найдется какая лазейка наружу!

Таращась по сторонам, крадучись по булыжной мостовой, я подошел к первому убитому мной в жизни человеку.

Это был парнишка лет шестнадцати. Наверное, только школу закончил, но не пошел в «фазанку», а отправился добровольцем в военкомат. Хотя, наверное, призывные пункты и училища в Германии по-другому назывались, но сути это не меняло.

Этот вихрастый парень старше меня года на четыре, и от этого стало совсем плохо. Я убил не закоренелого нациста, а школьника, которому дали в руки автомат и отправили патрулировать замок.

Они думали, что в сердце их Фатерланда никто на сторожей не нападет, но просчитались. Именно сюда и забросили Блецковича. Но он-то был настоящим солдатом. А я – лишь геймер!

Глаза погибшего остались открытыми. Они были холодными, как две ледышки, и в них отражалось небо. Мне казалось, что немец прикидывается мертвым, что стоит повернуться к нему спиной, как он вскочит и закричит: «Повелся!»

Я подкрался к убитому, схватил его автомат и попятился. Фашист, по-прежнему, оставался недвижим.

Я вытащил магазин из трофейного автомата, сунул боекомплект в рюкзак.

Фашист был определенно мертв. Сомнений в этом больше не было. Как только я понял это, в носу сразу же защипало, предательские слезы застили глаза. Я вел себя как девчонка, но ничего не мог с собой поделать. Хорошо, что друзья меня не видели.

Я до боли прикусил губу.

Нет, мне не жалко этого выродка. Он первый начал! Это он стрелял в меня, я лишь защищался! И, потом, он не кричал, как положено в игре: «Стой, кто идет?!»

Может быть, это и не игра, а иная реальность?

Мы, подростки XXI века, прямо сейчас сидим за компьютерами, а наши эмоции каким-то высокотехнологичным образом тырят прямо через интернет, чтобы потом нашими страхами, восторгами и ненавистью оживлять придуманные компьютерные миры игр!

Может быть, никакой реальной истории никогда и не существовало, и все, что нам рассказывали в школе – ложь, направленная на то, чтобы мы верили в недоказанное монголо-татарское иго. Или, что миром правит масонская элита США. Или, что люди чудесным образом народились от обезьян. Да мало ли в учебниках таких прописных истин, которые при научном анализе рассыпаются как песочные замки от дуновения ветра?

Возможно, мировых войн тоже, изначально, не было, да и возникли они именно путем переноса ворованных эмоций игроков на новейшие компьютерные программы. И это именно игры, задним числом, изменили и общее сознание, и даже саму реальность. В общем, настоящее восстание машин примерно таким и должно быть.

Терминаторы, шастающие по времени и убивающие ученых – это страшилка для детсадовцев. А вот изменение психики во время игры на сотовом телефоне – больше похоже на правду.

Наверное, я выдумал это прямо сейчас и для того, чтобы не сойти с ума. Ведь если я смог провалиться в матрицу, то, значит, и книжные, и игровые персонажи, время от времен, прорываются в реальность. Ведь я сотни раз слышал о том, что сначала писатели выдумывали нечто невероятное: подводную лодку, космическую ракету, а спустя полсотни лет их фантазии воплощались в жизнь.

Я вытер слезы.

Да ну и пофиг! Кто и что там ворует – не мое дело. Важно: остаться в живых и вернуться домой, остальное – от лукавого. Я же точно знаю, что меня сейчас дурят. Этот юнит никогда живым не был.

Наверное…

А, даже если меня втянуло не в игру, а перекинуло во времени назад, все эти фрицы – давно мертвы.

– Вер?!!! – окрик из-за спины вывел меня из прострации.

Я дернулся, обернулся и начал палить еще с разворота.

Немец был далеко, но он вскрикнул, взмахнул руками, шмякнулся лицом вниз.

Ладно, принимаю правила игры!

Я бегом отправился к погибшему, схватил его автомат, вынул рожок с патронами, заменил им свой, который, действительно, оказался пустым. Щелкнул затвором.

Живые тут или мертвые – не все ли равно? Я знаю, что они со мной сотворят, если поймают! Они вырвут ногти, сожгут волосы прямо на голове, начнут пластами срезать кожу со спины на ремни. Все это во время войны они делали с живыми! Они – звери в арийской личине, их нельзя жалеть. И нельзя им сочувствовать!

Я переступил через погибшего и взбежал на небольшую лестницу, ведущую к обычной деревянной двери юго-западной башни.

Я не стал открывать проход пинком, прекрасно понимая, что можно отбить себе пальцы ног. А, кроме того, лишний шум только привлечет внимание.

Затаив дыхание, я плавно толкнул дверь вперед и осторожно протиснулся в открывшийся проем.

Мне повезло.

Три немецких офицера склонились над столом, на котором была расстелена карта. Они о чем-то оживленно спорили.

Не знаю, что они там обсуждали, но если я попал в замок в 1943 году, то русских войск поблизости быть не могло.

Я не стал кричать: «Сдавайтесь!», а просто открыл огонь. Да, со спины. Да, по подлому. Но, блин, честно эту игру не пройти, а я не кошка, у которой девять жизней!

Один упал плашмя на карту. Другой – развернулся, но ничего не успел. Его пенсне сорвалось с носа и принялось жалостливо покачиваться на цепочке в районе груди. Немец уже был мертв, но почему-то не падал.

А вот третий – самый шустрый – нырнул под стол, из-под него – шмыгнул к стене, скрывшись в небольшой нише. Там его не достать. Да я его и не видел.

Фашистская пуля пронеслась возле моей шеи – не хватило пары сантиметров, чтобы разорвать горло. Я судорожно сглотнул и отпрыгнул обратно, к двери.

В тот же миг второй, мертвый, офицер, наконец-то, упал, завалившись на бок.

Воспользовавшись грохотом падения, живой немец метнулся из ниши, стреляя в меня на ходу из своего пистолетика. В отличие от остальных, он вырядился не в серый, а в черный мундир; и был похож на грача, бегущего по снежному полю.

С нациста слетела фуражка. Я вдруг подумал, что со мной это когда-то уже было. Хотя такогосо мной, точно, быть не могло.

Воспользовавшись моим замешательством, враг проскочил и скрылся за дверью, видимо, ведущей в соседнюю комнату. Громко и насмешливо клацнул английский замок. Как же так? Это не честно!

Я подбежал к этой новой двери и дернул ручку: так и есть – заперто. Почему компьютер подыгрывает сопернику?

В тот же миг входная дверь позади меня распахнулась, и в проеме показались две головы в касках. Солдаты спешили, не могли пройти одновременно, отчего показались двухголовым мутантом.

– Сдохните, твари!!! – закричал я, опуская палец на курок. Автоматная трель прошила торопыг.