Алмазы для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 67

– Абиг, мне странно слышать эти россказни от опытного офицера Бюро Безопасности.

– До той истории я тоже посмеивался над деревенскими страшилками. Но потом корпусной надзиратель воспользовался своим положением и употребил Унати по её женскому предназначению… А на другой день его обнаружили мёртвым в собственном доме. Шесть ножевых ранений, убийцу не нашли. Да и Унати после этого жила недолго. Кто-то сунул ей спицу между рёбер, когда она возвращалась в камеру с прогулки. Люди не любят, когда их могут убить словом…

Ахмед бин Касим догнал их, но поскольку разговор шел на языке фулари, поморщился и снова отстал: со стороны хозяина это было, по меньшей мере, невежливо. Но тот был очень увлечен беседой.

– Пора уже выруливать к морали твоей поучительной басни, друг мой, – поторопил рассказчика Афолаби. – К чему ты поведал мне этот колоритный триллер?

Какое-то время Бонгани молчал, потом произнес негромко:

– Мадам Бойер стала горуньей.

– Что?!

Повисла напряженная пауза. Афолаби мог бы поднять Бонгани на смех, мог бы обрушить на него затаившуюся в душе злость. Он не сделал ни того, ни другого. Постепенно сарказм растаял, уступив место заинтересованному вниманию.

– Это не может быть простым совпадением, – продолжил полковник. – Она выясняла, кто причастен к смерти ее отца. И выяснила. Она очень наблюдательна, у нее хорошо работает голова и есть аналитические способности. В экспедиции она стала голосом Великого Буру. После этого Рафаил, охотившийся за картой Быстрова, сгинул в племени буру. Траоле, тоже участвовавший в операции, погиб ужасной смертью в кольцах водяного удава. Кстати, все бандиты, непосредственно напавшие на домик ее отца, были убиты еще раньше. Это я так, к слову… Возможно, и Дмитрий Быстров научился африканской кантерии…

Полковник распрямил спину – как всегда делал во время доклада вышестоящим чинам, добравшись до кульминационного момента.

– Из всех причастных к делу Архангелов в живых остался только я… И признаюсь, что испытываю серьезные опасения. Да что там опасения – страх… Одно дело противостоять тому, во что можно стрелять, и совсем другое стать мишенью для потусторонних сил…

Последние слова он выговорил с видимым усилием. Было заметно, что Бонгани, сохранявший самообладание в самых экстремальных обстоятельствах, напряжён и взволнован не на шутку.

– Полагаю, и наш французский друг, обречённый на съедение крокодилами, совсем не случайно дважды избежал смерти. В джунглях здоровенная тварь не смогла отгрызть ему ногу, за него расплатился сержант Зэмба. Ну и сегодня…

– Говоришь, ты один остался в живых? – медленно произнес Афолаби. В памяти горным селем пролетели все легенды и суеверия его народа. О людях, превращающихся в оболочку для блуждающего демона, о тропинках между мирами живых и мертвых, о лунной одержимости, которая приключается, если в полнолуние засмотреться на луну, о тайном языке животных, зная который можно повелевать змеями и слонами… И о горуньях, чьи желания исполняет сам Великий Дух, в надежде заполучить вожделенную женщину в качестве новой жены в тот день и час, когда она, исчерпав свои земные мечты, пожелает чего-нибудь небесного и тем самым приговорит себя к переходу за грань живого и мёртвого… И вот суеверия обрели вполне реальную форму: Бонгани по телефону рассказал о чудовищной анаконде, решившей судьбу экспедиции, а теперь поведал и о горунье, которая сейчас идет сзади… И которая прекрасно понимает то, о чем деликатно умолчал подчиненный: именно он, Афолаби, руководил злополучной операцией по поиску Архангелов, которая закончилась смертью ее отца. Так что он второй, кто остался в живых. Пока…

– Да, – кивнул полковник. – Я один. Хотя… Впрочем, неважно…

Он действительно выглядел сильно напуганным. Еще один недостаток Абига: неумение критически оценивать предрассудки и верования предков! А здоровый, сильный духом и телом, богатый и властный, хорошо образованный человек не позволит поддаться этим россказням о горунье, которыми беззубые бабки из глухих деревень пугают своих голопузых внуков!

– Так что скажете, босс?

Джелани Афолаби остановился, повернулся и встретился взглядом с полковником.

– Посмотрим, поможет ли этому французику его жена, даже если она действительно горунья, – сказал он насмешливым тоном, лениво растягивая слова. – А сейчас пойдем, полакомимся десертом. Ты же любишь сладкое?

Дойдя до поляны, на которой каких-нибудь полчаса назад Афолаби потчевал их изысканными африканскими и европейскими блюдами, Кира и Жак обнаружили, что просторный, накрытый скатертью стол исчез, его место занял парусиновый тент, под которым на ступенчатом стеллаже были расставлены десерты: фруктовые канопе, крем-брюле, пирожные, восточная пахлава, мороженое в миниатюрном холодильнике с прозрачной крышкой. Несколько мощных ламп ярко освещали площадку. На спиртовой горелке в чугунном котелке томился шоколад, растопленный для фондю.

Тут же бариста в белом переднике варил кофе, неторопливо перемещая пузатые турки по добела раскаленному электрической жаровней песку. Рядом стояли несколько высоких барных столиков со столешницами из камня зеленоватых оттенков со множеством кварцевых прожилок. За одним на высоких мягких табуретах сидели, пили кофе, негромко переговариваясь, Афолаби и Ахмед бин Касим. За другим наливался виски – Луи Дюран, очевидно, снимал стресс. Рядом с ним переминался с ноги на ногу Мадиба Окпара, который не пил и не ел, а внимательно наблюдал за хозяином, иногда переводя взгляд на выбирающего десерт Бонгани.

Кира погладила зеленую столешницу.

– Это, видимо, кимберлит? – поинтересовалась она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Вы меня удивили второй раз за день, мадам Бойер. Прекрасные познания в геологии, – отозвался Афолаби. – Именно кимберлит, мадам, верный спутник короля драгоценных камней – алмаза. Но это только малахит… Угощайтесь!

Он широким жестом обвел рукой вокруг.

– После всего, что недавно происходило, у меня пропал аппетит. Мы с Жаком уходим. Надеюсь, вы дадите нам автомобиль?

– Конечно! Только чуть позже. У меня есть разговор к вашему мужу. Выпейте пока кофе или шампанского, – хозяин бесцеремонно отвернулся, возвращаясь к беседе с шейхом.

Кира недоуменно смотрела в широкую спину Афолаби, который повел себя, как обычный охотник на крокодилов, грубый воин племени фулари, не имеющий представления о вежливости и правилах поведения в цивилизованном обществе.

– Я принесу кофе, – сказал Жак, чтобы сгладить возникшую неловкость и направился к баристе. А Бонгани подошел к Кире, нежно взял под локоток и подвел к стойке с десертами.

– Не спешите, мадам Бойер, – добродушно прогудел он. – Давайте выберем что-нибудь повкуснее. И имейте в виду – ничего страшного не произошло!

– Вы считаете, что все происшедшее совершенно обычно?

– Именно. Уверен, что ваш супруг понимает это гораздо лучше вас и не держит зла. Наша служба подразумевает отсутствие брезгливости и того, что на языке нянек и домохозяек называется «обидчивостью». Поинтересуйтесь на досуге, какие задания ему доводилось выполнять… не считая тех, разумеется, где он лихо расправлялся со злодеями, спасая ни в чём не повинных заложников. Уверяю, если он будет достаточно честен, вы услышите много удивительных историй, которые вам непросто будет принять… Впрочем, как и любому гражданскому лицу: большинство из вас, чистоплюев, предпочитает лишь пользоваться результатами работы таких неправильных парней, как я и ваш красавчик Жак!

Закончив свою едкую тираду, Бонгани, как ни в чём не бывало, положил на тарелку грушу, сваренную в сахарном сиропе, и совсем другим тоном произнес:

– А вам что положить?

– Спасибо. Я ограничусь чашкой кофе.

Они прихлебывали густую обжигающую жидкость, иногда поглядывая в сторону хозяина. Несмотря на сладости и отличный кофе, в воздухе по-прежнему висело напряжение. Улыбка, игравшая в уголках мясистых губ Афолаби, чем дальше, тем больше напоминала крокодилий оскал. Лицо шейха хотя и оставалось бесстрастным, но чувствовалось, что он недоволен и это недовольство передается хозяину.