Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга - Страница 81

— Ты свободна в воскресенье?

— Хочешь напиться? — спросила умная подруга.

— Нет, приглашаю напиться к себе. Угощаю шампанским. Сладким. Итальянским. Нина, — я сделала паузу. Драматичную. Тревожную. Но не печальную. — Будешь у меня свидетельницей на свадьбе?

— Никитина, ты коза! Уломала его и молчала?

— Нет, Нинка, не Вадима. Другого. Но тоже на букву "В"… Даже фамилия на "В".

— Не поняла…

— Я пока тоже. В воскресенье в час дня на Английской набережной, может, что- нибудь да пойму…

— Я тебя в любом случае поздравляю. Бабушке сказать? Или ты сама?

— Сама. Дай ей трубку. Это она научила меня быть настоящей женщиной.

И я говорила Людмиле Михайловне "спасибо" со слезами на глазах, наплевав на водонестойкую тушь. Это были слезы счастья… которое дарило сознание того, что я почти всем сказала почти всю правду и теперь могу, пусть даже без ключа и ногой, но с чистой совестью открыть дверь в новую жизнь.

Наша свадьба была запланирована на воскресенье, но озадачились мы ей лишь в субботу. В остальные дни было не до того. Женились мы, как заявила моя мама, между делом… Что ставило в ее глазах жирное многоточие в отношении наличия каких-либо нежных чувств между мной и женихом. Я не стала ее ни в чем убеждать. Бесполезно. Я даже не просила ее порадоваться за меня! Попросила лишь одно: не бояться. Я знаю, что делаю, и Виктор не богатое чудовище из дешевых сериалов.

Женитьба между делом имела место быть. Уроки я не отменила. Даже субботние. Хотя уже поставила Раису Илларионовну перед фактом своего ухода, и в субботу привела к ней свою бывшую сокурсницу. Они, кажется, понравились друг другу, и я уходила в новую школу почти счастливой.

— Вы хоть что-то собираетесь планировать?

У меня разрывался телефон — теща и свекровь, кажется, набирали мой номер нонстопом: одна не знала телефона жениха, а другая не рискнула ему звонить.

— У нас все распланировано, — лгала я голосом Веселкина.

Из запланированного был куплен фрак для Глеба и платье принцессы для Василисы. Я не пустила Виктора с собой в магазин и спустила на покупку последние деньги. Дожить до зарплаты, до последней, будет очень тяжело. Но Виктор отомстил: принес в тот же вечер обручальные кольца. Себе тонкое простое. Мне тоже тонкое, но усыпанное осколками бриллиантов. Поэтому свадебное платье мы договорились выбрать вместе, но выходной у Виктора был лишь в субботу. Выходной от бизнеса, но не от отцовства.

В свадебный салон мы пришли вместе с Глебом, чем очень озадачили девушек. Бедные, они еще не знали, что ждет их впереди…

Для начала жених вышел из положения, как всегда, с огоньком:

— Мы вот уже шесть лет выбираем платье и все никак не можем выбрать. Вы — наш последний шанс.

Девушки приняли шутку за правду и наперебой принялись предлагать самые дорогие модели, но Глеб отвергал их все, не глядя, чем несказанно бесил персонал салона, но ни сын, ни отец не обращали на недовольство девиц никакого внимания. Наконец Виктор повернулся ко мне с довольной улыбкой:

— Примерь вот это!

— Ты цену видел? У меня рука не поднимется… — процедила я сквозь зубы.

— У меня поднимется, не переживай…

Я уж скорее переживала за психологическую устойчивость работниц салона. Впрочем, кто платит, тот и музыку заказывает… Даже если эта музыка состоит лишь из женских воплей.

Самая бойкая из девушек вызвалась помочь в примерочной. Затягивая меня в платье, она соловьем пела про чудо-ребенка, который просто копия мамы. Я молча кивала. Наконец мы явились под очи мужчин. Виктор, подмигнув мне, позвал девушку принять оплату.

— Больше ничего мерить не будете? — удивилась та.

— Нет. У вас швея на месте? Пусть придет сюда с ножницами.

Потом подошел ко мне и склонился с поцелуем к самому уху:

— Руки у меня все же немного дрожат. Но ведь это все для Глеба. Ты сама сказала.

Я замерла и даже подумала, что стоит зажмуриться. Манипуляций с куклой- Германом в детстве Веселкину явно показалось мало. Сейчас он, присев подле меня на корточки, принялся кромсать дорогущее платье и никому не отвечал, что он, черт возьми, делает…

— Теперь мне нужна бахрома и любые иные ваши швейные изыски, чтобы это платье осталось идеально белым, но выглядело так, будто в нем пробирались через бурелом.

Швея кивала, ничего не понимая.

— Ну что непонятного?! Невеста жила в лесной избушке… И невеста была Бабой Ягой… Она не могла выйти из леса не в рваном платье…

Хорошо, что в продаже не было смирительных рубашек. Одну бы точно на господина Веселкина сейчас надели. И чуть поменьше — на Глеба, который наматывал вокруг меня круги, то и дело подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— А зеленые волосы будут? Честно? — тараторил он уже в обувном магазине, и я кивала, с трудом просовывая ногу в сапог.

— Девушка, я же вам русским языком, кажется, объяснил, что нам нужно подобрать две пары белого цвета с абсолютно одинаковым каблуком.

Виктор только не объяснил, почему эта идиотка, то бишь я, собирается ходить в одной туфле и в одном сапоге… Еще и на собственной свадьбе! Хотя я и просила его заготовить речь для моей свекрови и заодно для его тещи. Им объяснить подобный цирк будет невозможно. Впрочем, Веселкин способен объяснить все.

— Пожалуйста, не думай, что я экономлю деньги, хотя я действительно сейчас экономлю деньги для твоего бизнеса…

Он лежал, уткнувшись носом в подушку, и думал, что я не увижу, как он покраснел.

— Тогда за ужином я решил, что ты будешь моей. Я даже признался в этом довольно грубой официантке, и вот результат… Я точно тобой пьян и делаю такие глупости, которые делать в моем возрасте непростительно. Но если считать свадьбу глупостью априори, то это единственный день в жизни людей, когда им прощают все.

Ладно, я простила ему выбор кафе. Того самого. Очень романтичного. Почти под окнами бабушкиной квартиры. Он все сделал за моей спиной, не отвлекая меня от уроков.

— Ира, и еще… Сегодня пятница, день, когда ведьмам запрещено колдовать, — Это мы дочитали наконец сказку про маленькую Бабу Ягу! — Поэтому не смей вызывать буран, который выкинет меня из твоей жизни. У нас не будет медового месяца.

Обида была секундной.

— Я знала. У тебя работа. У меня тоже…

— Нет. У меня. Точнее, у нас с тобой сын. И ему очень плохо будет без нас. Так что я приглашаю тебя в Турку к Муми-Троллям и потом в Стокгольм к мужчине в самом расцвете сил… Только помни, я ревнивый, очень… И у меня тоже имеется пропеллер, только, кажется, не не спине, а чуть ниже… Ира! Пятница…

Но я все-таки огрела его подушкой.

— Спи! В десять надо забирать сына…

Виктор смотрел на меня глазами верного котика, и я не добавила "твоего". И правильно сделала, потому что ради чужого ребенка превращать собственную свадьбу в жуткий фарс никто бы не стал.

Воскресное утро началось с кофе в постель: первого и, я чувствовала, последнего в моей жизни. Во всяком случае, в девичьей уж точно. Потом Виктор стиснул мне пальцы и вжался в них губами.

— Я подумал, что в брачную ночь не потерплю в постели непрошеного гостя. Положи ему нормально еды… И… Не ругай меня, если нам в номере оставили сухое шампанское. Я просил сладкое, честно.

— Витя, тебя не достало еще просить прощение за то, что ты делаешь без моего ведома?

Он поджал губы.

— Не проще хоть иногда спросить у меня загодя?

— Я буду решать такие вещи сам на том лишь простом основании, что я — мужчина, — проговорил он голосом актера Алексея Баталова. — Ну, Ирина Павловна, у вас реально мало женских дел, что вы лезете еще и в мужские? Я даю вам право отдохнуть до вторника. Потом, пока мы ждем загран и новую визу в паспорт, вас накроет школьными делами по самое не хочу. И даже если вы попросите о помощи вашим самым дивным голоском, Виктор Анатольевич палец о палец не ударит. Он знает, что его могут послать на три буквы, если он начнет давать советы, в чем не разбирается…