Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга - Страница 5

Вадим втянул ноздрями воздух. Сопли? Или принюхивается? Чего уж там. Пахнет… котом и стариковским одиночеством. В прихожей только бра на стене, тусклые плафоны которого почти не пропускали свет. Тоска… Схватить кота и бежать отсюда. Без оглядки.

— Вот тут все, — молодой человек поднял с пола плотный полиэтиленовый пакет из строительного супермаркета, когда я вежливо намекнула, что мы торопимся. — А кот в большой комнате. Сидит в углу.

И все. Махнул рукой — типа, проходите. И можно в обуви. Забирайте кота и проваливайте.

— Э…

У меня действительно не находились слова. Хамить не хотелось, но и спокойно сносить такой пофигизм внучка оказалось выше моих сил.

— Посадите сами, — я вырвала у Вадима переноску и сунула молодому человеку под нос. — Все-таки вас он знает…

— Меня? — по вощеному личику скользнула гадкая улыбочка. — Я здесь уже полчаса, а кот ко мне так и не подошел. Надо было имя спросить, а то кис-кис ему, видимо, не нравится…

Вадим продолжал молчать, а я не могла.

— Вы даже не в курсе, как зовут бабушкиного кота?

Так и хотелось добавить, что вот количество бабушкиных квадратных метров он знает точно! Видимо, продолжение великолепно прописалось на моем лице — внучок даже хмыкнул. Но быстро сунул руку в карман и протянул мне визитку. В темноте я, конечно же, не разобрала ни одной буквы.

— Роман Востров, агент по недвижимости.

Пришлось пожать протянутую руку во второй раз. Все еще сухую. А вот моя ладонь явно увлажнилась. Хорошо, что я не успела нахамить по-настоящему.

— У меня собака. Я вообще не знаю, как к котам подходить, — признался Роман, сообщив, что его просто попросили заодно с осмотром состояния жилой площади, встретиться с нами. — Это ваша работа с потеряшками всякими разбираться.

Теперь настал черед моего чистосердечного признания. Тогда вперед выступил Вадим, уточнив, можно ли не разуваться.

— Да без проблем! Тут драить и драить.

Вадим с переноской ушел в комнату. Я осталась в дверях, хотя Роман и прислонился к стене, чтобы я могла пройти следом за Орловым. Минута прошла, пошла вторая… Что Вадим там делает? Упрашивает кота залезть в сумку? Совсем дурак… Схватил, сунул и пошел.

— А что с квартирой будут делать? — спросила я, чтобы не молчать.

Роман лениво перевел на меня взгляд — гаденький, ничего не скажешь. Явно оценивает мою кредитоспособность. И голос, как у Матроскина — а вы с какой целью интересуетесь, вы случайно не…

— Сдавать будут, — отрезал агент без всякой прелюдии и отвел взгляд, явно мной больше не интересуясь.

А меня как подорвало.

— А почем сейчас такие квартиры сдаются?

Снова этот взгляд, а через секунду уже другой: не лучше, просто другой.

— Зависит, в каком состоянии она выйдет на рынок. В таком ее вряд ли кто-то снимет за нормальную цену. Все-таки это двушка. Значит, снимать будет семья с детьми, — и вдруг он замолчал на секунду и снова просканил меня от макушки до грязных полуботинок оценивающим взглядом. — А вы ищете съем? Какой у вас бюджет?

Кажется, я покраснела. Во всяком случае, мне вдруг стало жарко, и я вспомнила, что оставалась в помещении в шапке.

— Это просто планы, — послышался голос Вадима. Он стоял в дверях с сумкой на плече и потирал разодранную руку. — Мы ничего сейчас не ищем.

Я оторвала взгляд от царапины и подняла его к пустым глазам.

— Двадцать штук, — возмутился вслух мой внутренний голос. — У нас есть шанс найти двушку?

Роман хмыкнул, но тут же заговорил довольно бодро:

— Шанс есть всегда, и зависит он от того, чем вы можете поступиться.

— Ну… Детей у нас нет, так что ремонт не самое важное. Нам важнее близость к работе. Вот эта квартира идеально подходит нам обоим.

Я не врала. Нисколько. До библиотеки две небольшие остановки, а до парикмахерской так вообще одна, пусть и немного длинная, но бодрым мужским шагом…

— Ир, пойдем, — недовольно буркнул Вадим и почти снес мне плечо кошачьей сумкой.

— Вот, — Роман сунул мне под нос еще одну визитку и ручку. — Напишите свой телефон. Я позвоню, обсудим детали.

Вадим повернулся еще раз и, видимо, с радостью, выбил бы у меня из рук ручку, но я уже прижала визитку к двери в туалет и корябала на обороте номер своего мобильника.

По лестнице мы спускались молча, но на улице Вадима прорвало. Он, наверное, впервые орал на меня. Пусть и без всяких там выражений, но довольно жестко:

— Что ты вперед паровоза лезешь?! Мы ничего не решили! Ничего! Я не хочу выкидывать деньги, потому что у тебя что-то там подгорело по поводу моей маман, которую ты вообще не знаешь. Твоя сестра спокойно живет с родителями, а ты откуда такая взялась? Есть лишние деньги, давай в Доминикану съездим. А чего нет-то?!

А я ничего и не говорила. Мне не давали на это времени. Никакого!

— Ты ставишь мне дурацкие условия. С какой стати я должен на них соглашаться?! Понимаю, если бы с моей маман было действительно невыносимо жить, но ты даже не попыталась. Так что, знаешь, Ир, я ничего не собираюсь снимать, поняла? Хочешь жить вместе, будем жить у меня.

— На одной кухне с твоей матерью…

— Да… Только тебе на кухне ничего делать не придется. Уверен, что она даже не будет против твоих учеников. Хочешь, прямо сейчас пойдем с ней поговорим?

Я сглотнула горькую слюну. От этой мысли меня тошнило, но Вадиму не было до этого никакого дела.

— У нас кот…

— Забыл, — он дернул плечом и задрал рукав куртки: царапины были глубокими. — Гаденыш! Я его так аккуратно брал…

— Пойдем домой, я тебя йодом намажу.

Во рту все равно оставалось противно, и я вытащила из кармана витаминные леденцы, которые сосала всю весну. Сейчас у меня не авитаминоз. Сейчас у меня много хуже — а любовь. Орлов, я, кажется, тебя ненавижу!

Я запретила себе думать про спецпредложение Вадима. Чтобы спасти себе нервы и вечерние уроки в библиотеке. Спокойно, спокойно… Дыши глубже… Ему было просто больно из-за царапины, вот он и брякнул, не подумав… Вечером, обо всем этом я подумаю вечером, а лучше завтра, когда передам кота в надежные руки. Наши руки ему совсем не нравились.

По совету Тони мы оставили переноску в темном углу, открыли и ушли… Недалеко. Из любопытства то и дело заглядывали в комнату. Кот не выходил, а мне очень хотелось на него посмотреть. Пока я знала лишь одно: он большой и серый.

— Ссать захочет, выйдет, — разозлился через час Вадим, явно недовольный тем, что я оставляю его один на один с царапучим зверем.

Лоток и миска были полные. А у меня до урока оставались считанные минуты. Я снова не чмокнула Вадима и нарочно громко хлопнула дверью. Но не для него, а для кота — может, бедняга решит, что ушли оба незнакомых человека, и выйдет наконец из сумки?

Все уроки я снова упрямо думала о коте и даже не сразу нашлась, что ответить, когда ко мне подошла мамашка и заговорила про дополнительные занятия с ее сыном.

— Давайте поговорим об этом через месяц. Я, скорее всего, перееду, и у меня появится возможность преподавать на дому…

В тот момент я почему-то думала про квартиру кота, а не трехкомнатные хоромы Марины Александровны. В ее присутствии я точно не смогу преподавать, весь английский напрочь забуду! Орлов не может говорить серьезно про совместное житье с его матерью, не может!

— Твой кот так и не вылез!

На часах восемь вечера. Почти пять часов в сумке. Что за фигня?

— Тоня, что мне делать? — чуть ли не заплакала я в телефон, даже не разувшись.

Голос на другом конце мысленного провода хмыкнул.

— Ира, представь себя на месте кота…

Спасибо, не надо!

— У кота стресс, и он нифига не понимает, что происходит, где его хозяйка, которую унесли от него люди, пахнущие какой-то гадостью, и кто эти новые люди, он тоже не понимает. И куда в принципе его тащат и зачем… Ира, ты меня слышишь?

Я кивнула и добавила в трубку на американский манер: