Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга - Страница 42

Я молчала.

— Ирочка, еще один вечер. Я уже украл два. Неужели жалко для меня третий?

— А потом будет четвертый, чтобы не подумали, что вы солгали. Нет.

— Это день рождения. Не мой. А так я домосед. Я не хожу по тусовкам. Все свободное время провожу с сыном.

И тут я ухватилась за спасительную соломинку.

— Так попросите его мать подыграть вам…

Я еще не договорила, а он уже оборвал меня. И очень грубо:

— Ирина, вы дура, что ли? Я объяснил, что вы единственная женщина в моем окружении, помимо моей матери, которая знает, что кольцо на моем пальце фейковое. Остальные уверены, что я счастливо женат.

— Простите, не сходится… Вы запутались. Это твердая двойка.

— Нет, Ирина Павловна, я троечник. Это знает еще мой друг и его жена, которая по совместительству является матерью моего ребенка. Бразильский сериал, я знаю…

Я ухватилась рукой за стол.

— Я поймаю вас на лжи… Все равно поймаю.

— Не получится, потому что я говорю вам правду. Так пойдете со мной или нет? Пожалуйста, Ирина. Вы спасли одного Чихуню. Неужели отвернетесь от второго? Я намного лучше первого, я не кусаюсь…

— Тот тоже не кусается… Виктор, давайте прекратим этот разговор.

— Давайте, Ирина. Какой у вас размер, сорок второй или сорок четвертый? Я куплю вам платье. С туфлями не рискну экспериментировать. Если только мы не поедем в магазин вместе. Я смогу приехать рано утром. Мы приглашены только к пяти.

— Виктор, я сейчас заблокирую ваш номер.

— Сделайте это второго мая. Я уже рассказал о вас друзьям. Пожалуйста, не подводите меня.

— Виктор Анатольевич, вы ненормальный?

— Ирина, я нормальный. Я просто в безвыходной ситуации. Меня поймали за жабры. Я сказал, а потом только подумал… Я подумал, что вы мне не откажете. Это Первое мая, выходной… Я не отвлекаю вас от работы. Мне даже одалживать вас ни у кого не надо. Но если потребуете, я могу поговорить с вашим Вадимом. Я понял его, так что он обязан понять меня.

— Я вас не понимаю. Куда ему понять!

— Да вы, женщины, никогда ничего не понимаете. Ирина, какого размера мне купить платье?

— Лучше сорок четвертого, — сдалась я. — Хотя я могу ужаться до сорок второго, если потребуется.

— Не надо, Ирина, ни ужиматься, ни зажиматься. Там будет много вкусной еды. Сколько вам потребуется времени на то, чтобы одеться?

— Я большая соня, потому одеваюсь со скоростью новобранца… Вам по минутам сказать? — мне сделалось смешно от самой себя. На что я только что согласилась?

— Знаете, Ирина, мужчин обычно противоположный процесс интересует… — Миллисекундная пауза. — Простите, я перешел границы и, как Штирлиц, нахожусь на грани провала. Вы еще идете со мной?

— Иду. Я люблю вкусно поесть.

— Вам купить платье посвободнее? — спросил он уже со смешком.

— Угу, пятидесятого размера. Виктор, вы это действительно серьезно?

— Ирина, очень серьезно. Там имеется замечательная подружка, от которой у меня, по мнению Оли, должно сорвать крышу.

— А почему бы и нет?

— Мне нужна голова на месте. И я вижу насквозь эту подружку. Боже упаси! Кстати, Ирина, почему вы не миритесь с Вадимом?

Вопрос прозвучал слишком неожиданно. Я не знала, что сказать.

— Из-за Чихуни. На данный момент он является моей неотъемлемой частью.

Пусть Вадим принимает меня со всеми моими тараканами и котами, или… — я замолчала. — Виктор, вас это не касается. Так во сколько вас ждать?

— В три часа будет нормально?

— Вполне. До встречи. Хорошего вам последнее апрельского денька.

Я вздохнула и поставила локти на стол. Кот уселся на стул и сейчас казался мне намного умнее мужчины, который сидел здесь два вечера назад. Ну и того, другого… Я снова набрала Вадиму. Тот снова не ответил. Что за фигня происходит вообще? В моем маленьком мирке…

Последний день апреля я тоже решила не терять даром. Между уроками заставила себя сделать первый шаг в сторону парикмахерской. Дверь в зал я открывала, увы, уже немного дрожащей рукой. Вадим не выказал особого удивления и довольно спокойно попросил подождать за дверью, пока он закончит стрижку. Никто ничего не заподозрил.

Я села на мягкий диванчик и заставила себя не ерзать. Заставить себя не нервничать не получилось. Мать явно накрутила сыночка по самые уши, а говорить что-то против слов "маман", только поругаться еще больше.

Открылась дверь. И закрылась. Вадим не вышел следом за клиенткой. Подожду. Ему еще подмести надо.

— У меня запись. Говори быстрее.

Вадим возвышался надо мной, засунув руки в карманы джинсов. Мог бы сесть рядом, не заставляя меня вставать. Мог, но не захотел.

— Это ты хотел поговорить.

— Это было давно. Я уже ничего не хочу. И я не очень понимаю, зачем ты пришла.

Я не "не очень", я вообще ничего не понимала.

— Мы договорились с тобой пообедать…

Он не дал мне договорить:

— Обедай с тем, с кем ужинаешь. И меня больше идиотом не выставляй. Знаешь, сначала думал подняться, а потом решил, зачем… вам мешать.

— Ты о чем вообще?

Хотя я, кажется, начала понимать…

— Ты знаешь, о чем я… И здесь люди. У меня нет желание трясти твоим грязным бельем… на публике.

— Да?! — я вот наоборот повысила голос. — Ты им отлично потряс в "Вольво", и я тебе скажу сейчас, чем занималась с Виктором в тот вечер. И даже не в квартире, а прилюдно, в кафе. Доказывала, что я не верблюд и не обижаю бедного Вадима, не натравливаю на него кота и силой не склоняю к сожительству. Ты понял, о чем я? А я не поняла, о чем ты… Какого хрена ты трепался постороннему мужику о своем коте и своей женщине, а? Когда оба тебя попросили молчать!

Я почти ткнула его сжатым кулаком в грудь. И уже шипела, как змея. Вадим стоял белый и мокрый. Я прекрасно знала, когда он нервничает…

— Кот меня ни о чем не просил, — буркнул он тихо.

— Просил. Только не знал, что ты настолько тупой!

— Хватит! — оборвал Вадим достаточно громко.

— Действительно, хватит. Мне хватило первого ведра помоев. Второе держи при себе!

Я развернулась и бросилась к двери. Да так резво, что Вадим поймал меня только на лестнице.

— Ир!

Схватил за плечи, но через секунду уже свел руки за спиной. Я ткнулась носом ему в футболку. Он говорил. Я не слушала. Слова забивали бешеные удары его сердца.

— Хватит!

Я почти оттолкнула его, но он удержал меня за плечи.

— Точно хватит! Ирка, господи… Прости…

Снова нос в футболке. Снова нечем дышать. Сердце сжимается от непонятного чувства безысходности.

— Мне было больно, — сказала я, чувствую в глазах предательскую резь.

— Ты не представляешь, как было больно мне… Когда я снова увидел его машину под твоими окнами…

— Ты это начал, не я… Это ты ушел!

— Ты меня не остановила…

— Снова я виновата…

— Да ни в чем ты не виновата!

Снова слова, опять слова… Одни и те же… И объятья. Настолько сильные, что могут переломить хребет.

— Давай забудем, а? Поехали на дачу. Я завтра не работаю. Все четыре дня не буду работать.

— На дачу? — у меня екнуло сердце. — С ума сошел? После всего?

— Чего всего…

Какие же мужики временами тупые!

— Да того, что ты почти что меня бросил! Я не поеду с твоей матерью на четыре дня на дачу. Да я вообще не знаю, как теперь с ней встречаться…

— Да брось ты! — на лице Вадима действительно читалось неподдельное изумление. — Думаешь, я ей про твоего Виктора сказал? Только про кота…

Моего Виктора?! Ну-ну… Кот!

— Вот из-за кота я и не могу уехать. Не спрашивать же Виктора про соседку, которая кормила Чихуню…

— А чего не спросить? Ты теперь прикуешь себя цепями к квартире, что ли? Не хочешь, давай я сам спрошу? Скинь его номер.

Сердце задолбило в висках.

— Я не могу поехать не только из-за нашей ссоры и кота, — Как не могу сказать тебе всей правды не только из-за ссоры, но во избежание новой. — Я работаю первого мая. Вечером. Переводчиком на бизнес-ужине.