Мой домовой — сводник (СИ) - Горышина Ольга - Страница 35

Я отвернулась и чуть прибавила шаг.

— Извини. Я не доверяю мужикам, изменяющим женам в открытую.

— А не в открытую?

— А откуда ж мне знать! Они же честные семьянины в моих глазах!

Мы расстались на остановке. Ей к метро, мне через двор к библиотеке. Глаза щипало. Я проклинала тушь и отсутствие выдержки. Что за напасть такая… Держи себя в руках. Это не конец света! Он еще придет и извинится. Из-за кота нормальные люди не перечеркивают шесть лет отношений.

— Ай-л-би-райт-бэк…

Мне пришлось все же сказать эту фразу в середине урока и выбежать в туалет. Я сейчас вернусь, вот прямо сейчас, только размажу по щекам сопли… Какая тушь… Глаза теперь щипало от мыла для рук. А что делать? Я не могу в таком виде вернуться к ученикам. Не могу, но обязана… Что там Чихуня-старший делал? Моток туалетной бумаги и вперед! Вот и я… У меня аллергия на пыль под ногами! Как можно было швырнуть ключи? Как можно ставить ультиматумы: кот или я? Жизнь не мультик!

К концу занятий я натерла себе переносицу, и никто не усомнился, что у меня аллергия. Не могла же взрослая женщина реветь из-за любви… Не могла, но ревела. Снова. Полночи. А потом, разбуженная очередным шумом из бабкиной комнаты, я отправилась на разведку.

Чихуня-младший дорывал на коробке пакет. Я еле сдержалась, чтобы не вытащить кота из-под кровати за хвост.

— Запру в ванной! — огрызнулась я, держа кота перед собой на вытянутых руках.

Куклу пришлось вынуть из коробки. Только перепрятать ее я не успела, сжала в объятьях и, уткнувшись носом в пепельную макушку, разревелась в голос. А когда подняла глаза, кот сидел напротив в подушках и смотрел на меня с куклой в руках немигающим изумрудным взглядом.

— Чего вылупился? — выплюнула я зло, раздосадованная так, точно меня застукали за кражей чужого имущества.

Куклу я решила раздеть и выстирать всю одежку. Очистить и от своих слез, и от пыли, а то взрослый Веселкик в соплях утонет, а младший тоже какую-нибудь заразу подхватит.

Я положила куклу на кухонный стол, протерла всю, точно младенца, мокрой тряпочкой и, завернув в полотенце, унесла в свой шкаф. Теперь у меня была свободной целая полка! А потом постирала в раковине одежду и развесила на батарее сушиться. За окном грохотал первый трамвай, а я толком еще и не спала.

Выключив будильник, я рухнула на подушку, подтянув ногой скинутое одеяло. Как разбирается диван, я не знала. И не хотела знать…

Утром, вернее, уже ближе к полудню, Аришка прислала мне эсэмэску: "Виктор спрашивал про мою несчастную сестренку. Ответила ему, что получше парня себе найдет. Так он посоветовал для начала сменить прическу… Иначе, говорит, опять дерьмо подцепит. Перевожу на доступный язык: забудь своего парикмахера нахер. Привет Чихуне!" И навтыкала в придачу кучу сердечек со всевозможными смайликами. Я ответила ей по-английски, то есть проигнорировала сообщение полностью.

Обнимашки с домовенком подействовали лучше всяких антидепрессантов. Я проснулась другим человеком. Для начала, выспавшимся. И с непреодолимым желанием отведать борща. Домашнего. Для этого пришлось одеться, причесаться немного и сбегать к ближайшему овощному ларьку, а потом заняться распаковкой всяческой бытовой техники, призванной облегчить жизнь молодой хозяйки и сократить время по нарезанию овощей до минимума. Борщ я варила без мяса, хотя кулич мы давно съели, а вместо яиц разбили себе лбы дурацким выяснением отношений и таким же дурацким разрывом. Он думает, я сдам кота — ну и дурак же…

Когда Нинка позвонила узнать про кота, я рассказала ей про Вадима.

— Давно? — спросила она.

— Три дня. Даже четыре уже не звонит, собака.

— Позвонит, — тут же выдала Нинка. — Вот чувствую, что позвонит. Таких девчонок не бросают.

Мне бы чуток ее уверенности. Но не было ее и на сотую долю. Иначе бы я не варила борщ без мяса. Вадим постный ни в жизнь бы есть не стал. Это вариант женский, лайтовый… И жизнь моя теперь будет лайтовая. Буду летать… От счастья обретенной свободы. Или гоняя по квартире кота.

Теперь монстр нацелился на шкаф. И уже успел, гад, оставить на полировке пару царапин.

— Что тебе в нем надо? Одежды Вадима там больше нет! — сказала я грозно, но кот не отошел.

А когда отошла я, погнался за мной и вцепился в ногу. Хорошо, я была в джинсах.

— Что еще за новости?! — взревела я.

А кот уже снова скребся в шкаф. Пришлось открыть, размышляя, каким средством убираются с полировки следы кошачьих когтей.

— Ну ты форменный вредитель!

Будь рядом Вадим, он бы отнес кота за шкирку в ванную, а мне пришлось открыть шкаф, куда Чихуня мигом и запрыгнул. Ну понятно… Германа искал! Улегся рядом с куклой и смотрит на меня — типа, чего стоишь, проваливай… В твоих услугах я больше не нуждаюсь. Слушаюсь, мой господин!

Я развернулась на пятках и вернулась к недоваренному борщу. Через полчаса мне уходить. Пусть остывает на плите. Мяса в нем нет. Будет прекрасным ужином. Перед выходом я снова заглянула в шкаф: кот спал, положив на куклу лапу. И как отдавать теперь Германа? Если только с Чихуней вместе! Впрочем, за ним, может, еще никто и не придет. К тому же, выстиранные ночью шмотки оставались влажными. Батареи отключили не к сроку.

В перерыве между уроками я обнаружила пропущенный звонок и сопроводительную эсэмэску с просьбой перезвонить и сказать, когда можно забрать куклу. Вспомнил, блин! Ни на день позже!

— Завтра я буду днем в центре… — начала я в трубку, но Веселкин тут же перебил меня:

— Мне нужно сегодня. Завтра меня целый день не будет.

— Увы, сегодня не могу. Последний урок… — пусть думает, что я даю после школы частные уроки, — заканчивается около восьми. Я не буду дома раньше половины девятого…

— Вот и отлично. Это время меня вполне устраивает. До встречи.

И Веселкин отключился, даже не услышав моего согласия. Видимо, никогда не получал от слабого пола отказов. Черт, кукла-то голая! Но у меня в запасе будет минут десять, если я пойду быстрым шагом или сумею перехватить маршрутку. Главное, чтобы ни одна из родительниц не озаботилась разговорами. Иногда они приходят, чтобы застеснять своих взрослых детей. Фу, хоть в этом меня сегодня пронесло. И заодно повезло с маршруткой, но не повезло с "Вольво". Она уже перегородила подход к дому, и водитель, увидев меня, должно быть, в боковое зеркало, вышел из машины в одной рубашке.

— У вас сумка тяжелая? — вот так, вместо "здравствуйте", словно в продолжение дневного телефонного разговора.

Я инстинктивно прижала сумку к боку — не нужна мне тут джентльменская помощь. Не старушка, без пионера-провожатого обойдусь уж!

— А то я хотел вручить вам пакет…

Ага, помощничек… Размечталась!

— Что в нем? — спросила я, когда пакет реально оттянул мне руку.

— Лакомство для кота, — сказал Веселкин, вытаскивая из багажника огромную коробку. — А это просто еда.

— Зачем? — чуть не отступила я прямо в лужу.

— Догадайтесь с трех раз! — и он совсем не улыбался. — Чтобы кот ел.

— Я могу сама купить ему еду, — цедила я сквозь зубы.

— Я знаю, но я уже купил. Не есть же мне ее самому теперь?!

Тут он улыбнулся и перехватил коробку под дно второй рукой.

— Ирина, будьте добры, нажмите кнопку.

Я подняла руку к дверце багажника, и тот плавно закрылся.

— Дверь вы мне тоже придержите?

— Конечно…

Интересно, а он сомневался?

Повесив пакет на согнутый локоть, я вытащила из сумки ключи и предложила Веселкину пройти вперед. Потом вызвала лифт. Не тащить же ему консервы по лестнице на третий этаж. Надо хоть иногда пользоваться достижениями цивилизации.

В лифт он зашел за мной, а вышел первый спиной. Не в первый раз тащит кошачью еду… Кто же помогал ему в последний раз? Плевать…

Я открыла квартиру и пригласила носильщика кошачьего корма войти. Все-таки хозяйка тут я, а он никто и звать никак…