Апгрейд от Купидона (СИ) - Горышина Ольга - Страница 9

— Ты ролик сняла? — перебила Майя уже без смеха.

Она пытается меня взбодрить. Спасибо ей, конечно, но я все же только кивнула, сильнее стиснув зубы. Я ехала во Вьетнам с незнакомым парнем снимать видео для его ютуб-канала. Майя сейчас надо мной издевалась… за дело. И ее замечание меня нисколько не задело. Я нарастила за последние три месяца отличную броню. Противомужиковскую…

— Майя, можно мне к тебе приехать? У меня денег только на два билета на автобус, за себя и… — так и подмывало сказать «за того парня», — провоз багажа. Случайно нашла мелочь в кошельке. Майя, это полный писец… Никогда не думала, что могу так вляпаться.

— Говорю тебе, давай встречу…

— Не надо. Я сяду на автобус и приеду на Московскую, а там дочапаю до Орджоникидзе. Ты меня лучше покорми дома. Не уверена, что смогу нормально поесть в самолёте. У меня крыша едет от недосыпа. А купить даже круассан в аэропорту мне не на что. Так что буду вспоминать пироженки… Капец просто…

— Ты должна снять про это ролик, — почти серьезно выдала Майя. — И вообще этого «судака» ославить на весь интернет.

— Майя, я хочу просто его забыть. А сейчас мне бы живой добраться до Питера. У меня на старой карте оставалось тысяч сорок, кажется. Плюс ресторанная зарплата. Протяну месяц другой, пока ищу работу. Да хоть в кол-центр пойду, пока не появятся варианты. Я не хочу ныть, честно. Я отревелась молча.

— У меня еще щука вяленая осталась с папиного похода. Я возьму пива. И папе скажу, чтобы не лез к нам с разговорчиками.

— Не, на твоего папу у меня аллергии нет, — расхохоталась я в голос.

— Ты там, Ксю, не ржи, как лошадь! А то твой Руслан услышит и найдет тебя. Маньяки просто так своих жертв не отпускают.

— Он не маньяк. Он козел. Или альфонс по жизни, хрен его знает… Все, хватит! — теперь я, наверное, кричала, но мне было плевать. Я выпускала из себя скопившийся с моего вчерашнего бегства адреналин. — Не трепи мне нервы, у меня их совсем не осталось, как и денег. А от Руслана я отлично спряталась в самый дальний угол аэропорта. Пойду на посадку самой последней, а в самолёте сделаю вид, что мы не знакомы. Останется только пережить пересадку в Москве и чао, бамбино, сорри…

Закрыв Воцап, я начала бессмысленно листать папку с видеороликами. До Руслана я никогда не занималась блоггерством, но за месяц до ресторанной каторги изрядно поднаторела в этом деле. Ну хоть какая-то польза была от нашего общения. Но заводить свой канал не было ни сил, ни желания. Раскручиваются теперь единицы. Я лучше снова стану офисным планктоном, но в этот раз не буду крутить романов на рабочем месте. Сёма многому меня научил…

Черт, как же я устала… Поскорей бы сесть в самолет. Я даже не замечу взлета, сразу усну… И черт с ней, с кормежкой!

— Аааа, бббб, вввв…

Я не знаю, что объявляли по громкой связи. Я с трудом продрала глаза, но быстро отлепила от твердого кресла свое мягкое место. Продолжая сжимать в руке телефон, я не верила своим глазам. Это он все врет, я же не могла проспать самолет!

Я бежала к нужному выходу, не чувствуя боли от бьющего меня по спине рюкзачка. Прибежала. Только на табло не Москва, а Париж. Сверила часы — все верно: Аэрофлот улетел два часа назад.

— Я из Портленда, штат Орегон.

— Так все-таки ты американец?

— Я — финн с американским паспортом, — проговорил Крэг серьезно, таким же серьезным взглядом глядя на стакан в моих руках.

Я начала спокойно тянуть из трубочки и не знаю, что случилось, но я закашлялась. Крэг тут же вырвал стакан из моих рук, но, к счастью — своему, не съездил мне другой рукой по спине. Я наконец откашлялась и промокнула протянутой салфеткой глаза, которые, к счастью — уже моему — были без косметики. Да, мое лицо уже четыре месяца оставалось натуральным и сияло красотой и улиточными масками! Нет, сейчас оно было помятым и опухшим. Вторые сутки в дороге, и я уже не девочка…

— Почему ты не пьешь? — спросила я в лоб, но Крэг никак не изменился в лице.

— Знаешь, наш город основали ирландцы, поэтому жители Портланда пьют либо пиво, либо кофе. Хочешь историю про пиво и фонтаны?

— А про душ с русской девчонкой истории не будет?

— Только когда ты расскажешь что-нибудь о себе.

Намек понят! История про душ с русской девочкой пока еще не случилась. А случится ли, еще под большим вопросом. Ты должен меня удивить, милый Крэг!

Я откинулась на черную спинку кресла своей русой — не блондинистой — башкой и сказала:

— Я наполовину финка… На мою лучшую половину… Я не сгораю на солнце, потому что солнца в Питере практически не бывает… А вот мой дед, он чистокровный ингерманландец, женился на русской, чтобы в паспорте у детей стояла национальность — русские. Он запретил в семье говорить по-фински и прекратил все общение с соседями-финнами, потому что боялся за себя и родных. Немудрено после лагеря, в который попал прямо с фронта второй мировой, потому что был финном с советским паспортом. Но, должно быть, как-то проявил свои незаурядные способности электрика, и его забрал на свободу какой-то высокопоставленный военный. Сначала понятно, что для своих нужд, а потом дед сумел вернуться домой. А вот других финнов, с которыми он отбыл на фронт, расстреляли на месте свои же советские люди. Ну, хватит тебе моих откровений?

Крэг высидел всю мою речь ровно, а сейчас согнулся пополам с жутким хохотом. Я даже оглядываться не стала — понимала, что на нас смотрят.

— Два финна без финского гражданства, знающих по-фински только «китос», сидят на земле немцев, которые затеяли обе войны, ну разве не смешно?

— Нет, — ответила я спокойно, и его хохот оборвался так же резко, как и начался. — Я учила финский, когда моя семья пыталась безуспешно подать на репатриацию, и знаю не только «китос». В финском …

— А я знаю по-русски «спасибо», «пожалуйста», «до свидания»…

Он коверкал слова, но произносил их со знанием дела.

— Да ты полиглот! — усмехнулась я.

— Это все, что я успел выучить в душе с русской девочкой…

И он не смеялся. Секунду, а потом снова принялся хохотать. Дико! Он принял что-то или ему действительно смешно? И он, как представитель страны непуганных идиотов, не считает нужным контролировать свои эмоции. Совсем! Но ведь Джонатан не такой!

— Я учился с ней в школе, — голос Крэга вновь сделался ровным. — С нулевки. Она пришла туда, не зная ни слова по-английски, и через неделю мы всем классом здоровались и прощались по-русски. А на международный день мы разучивали песни разных народов и была вот эта… Мы едем-едем-едем в далекие края…

Он выдержал мотив и пусть плохо выговаривал русские слова, но спутать тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота, было невозможно.

— Офигеть!

— У меня великолепная память, — усмехнулся он. — Ну… в пятнадцать мы решились с Алиной на первый секс… Мы были на выезде со школьным оркестром и не нашли ничего умнее, как пойти вместе в душ. В женский, в отеле, рядом с фитнес-центром.

Я пыталась не улыбаться — кажется, «моя серость» разоткровенничался. Не может же он сочинять это на ходу!

— Первый раз в душе в женском раздевалке, конечно же, у меня ничего не получилось. Выйти оттуда незамеченным у меня тоже не получилось. Алина испугалась и сбежала. Одежда оставалась в шкафчике. Постоянно лить воду я не мог. Я сидел там два часа, дрожа от холода, незамеченным. Я так думал, но меня к тому времени уже обсуждали всем классом. Алина в нашем общем чате спрашивала совета, как вызволить меня из душа.

Он замолчал, а я заржала — не выдержала. Он тоже хохотал.

— Пока они строили наполеоновские планы, пришла уборщица и выставила меня вон без всякого скандала. Ещё и полотенце кинула. В общем, самый сильный совет я получил от самого незаметного парня в оркестре — он посоветовал сказать, если ко мне прицепщицам учителя или полиция, что я пока не определился с полом. Он прав — я потом года два не мог решиться на новую попытку стать мужчиной.